Бункер

1.
Глубина – триста метров. Три сотни метров скальной породы – стоило вспомнить об этом, и тяжесть наваливалась на плечи. Сверхнадежные лифты начинали казаться хрупкими, появлялось предчувствие, что в любой момент они могут сломаться, и выбраться на поверхность станет невозможно. От таких мыслей свежий, очищенный фильтрами и охлажденный кондиционерами воздух казался жарким и душным, молекулы углекислого газа черными точками мелькали перед глазами, словно рой назойливых мошек, черное облако окутывало, проникало в легкие, спазм перехватывал горло, еще немного – и конец…
- Господин генерал, вызывает первый пост – голос секретаря из приемной прервал тревожные мысли. Генерал Алексеев, командир объекта 0800, чаще именуемого просто «Бункером», не сразу ответил на вызов, надо было принять успокоительное, паника в замкнутом пространстве накатывала все чаще. «Пора на пенсию»,- в который раз подумал генерал, и нажал кнопку селектора:
- Соединяй!
- Первый пост, командир «Бункера» на связи – бесстрастно проговорила секретарь, и тут же раздался голос начальника поста:
- Господин генерал, у нас непредвиденные обстоятельства. Прибыла проверка из министерства.
Обычная, в сущности, вещь – проверка, бесконечная череда которых – рутина в любом госучреждении и на любом военном объекте – здесь, в «Бункере», являлась ситуацией действительно нештатной и чрезвычайной. Абсолютная секретность, доведенная практически до предела, превращала объект 0800 в несуществующий. Совместное детище министерства обороны и госбезопасности, о котором было известно все лишь трем – четырем высшим чиновникам в обоих ведомствах, и в пределах необходимого - строго ограниченному кругу людей никогда не подлежал внезапным проверкам ради сохранения тайны. Проверять приезжали раз в год, и всегда это был кто-нибудь из посвященных. Других проверяющих на объекте быть не могло, о его точном местонахождении не знали даже в командовании округа.
С самого утра генерала захватила тревога, приступы клаустрофобии были особенно сильными и частыми. Теперь этот странный проверяющий. Был соблазн приказать командиру поста выгнать незваного гостя, а то и расстрелять при попытке нарушения границ секретного объекта, но если это действительно проверка? Если в министерстве решили что-то изменить в режиме функционирования «Бункера»? Генерал вздохнул, и скомандовал:
- Постороннего на объект не пропускать, разместить в первом шлюзе, я прибуду лично, - и отключил связь.
2.
Генерал шел к центральной лифтовой шахте – единственному пути, ведущему на поверхность, к солнцу, единственному пути из этого электронного царства мертвых, по казавшимся бесконечными коридорами. Целый подземный город, полностью автономный, обеспечиваемый энергией небольшим реактором, не требующий внешнего снабжения – необходимое питание выращивалось, либо синтезировалось прямо здесь, на одном из нижних уровней. Две тысячи ученых, либо добровольцев, соблазнившихся уникальным оборудованием и почти безграничным финансированием, либо пленников – из числа желавших уехать за рубеж, мнимых жертв вполне реальных авто и авиакатастроф и пожаров. Четыре тысячи обслуживающего персонала и лаборантов, тысяча человек личного состава службы безопасности, сформированной из бойцов элитных подразделений. Это даже не город, это почти государство, учитывая отсутствие активного вмешательства руководства. Единственная задача – создание новейших оборонных технологий, совершенствование щита и меча Родины, как высокопарно выразился заместитель Директора госбезопасности Чанин, когда десятилетие назад напутствовал генерала Алексеева при назначении на должность командующего «Бункером».
Десять лет под землей… Отсутствие семьи было одним из обязательных условий работы в «Бункере». Десять лет назад семья генерала погибла при крушении самолета. Случайность этого события сейчас представлялась ему весьма сомнительной, но в тот период возможность уйти под землю, подальше от этого опасного и жестокого мира, полностью погрузиться в работу, показались Алексееву прекрасным решением.
Караул возле центральной шахты приветствовал генерала, система контроля сканировала сетчатку глаза, генерал ввел код доступа, двери открылись, приглашая в кабину, способную за считанные секунды доставить наверх – к небу и ветру, туда, где генерала никто не ждал. Хотя почему же никто? Его там ожидал загадочный проверяющий…
3.
Двери лифта открылись, генерал вышел, суточный наряд первого поста вытянулся по команде «смирно».
- Господин генерал–полковник, личный состав первого поста построен, командир поста майор Шмульке – обязательный и привычный доклад, только ситуация необычная – генерал никогда не поднимался сюда, к первому посту.
- Вольно, доложите обстановку.
- Господин генерал, проверяющий в первом шлюзе, согласно вашему приказу – бодро доложил майор.
- Хорошо, хорошо, не кричите так – поморщился генерал – сами то что думаете, майор?
- Странный он, господин генерал, документы вроде в порядке – предписание на проверку, подписанное кураторами обоих ведомств, удостоверение полковника госбезопасности, на имя Имортьева Сергея Викентьевича… фальшивые, скорее всего…
- Документы фальшивые – генерал удивленно поднял бровь.
- Документы самые настоящие, господин генерал, звание и фамилия фальшивые, вы же знаете этих, из госбезопасности. Да и сам он такой… сами посмотрите – майор вывел на экран изображение с камеры слежения первого шлюза.
Проверяющий действительно был, мягко говоря, необычен. Невысокий, упитанный человечек, одетый в мятый костюм – тройку, суетливо перемещался по шлюзовой камере, простукивал стены, пытался приподнять напольное покрытие, что-то измерял пальцами, время от времени извлекая огромные карманные часы, прикрепленные к жилетке металлической цепочкой. Он скорее напоминал опереточного хозяина ломбарда, чем офицера госбезопасности. Маленький человечек был суетлив и несерьезен, его неуместность на секретном объекте была просто вопиющей…
Генерал внимательно рассматривал документы. Предписание, подписи на нем, удостоверение… Безусловно не подделка…
- Господин генерал, осмелюсь заметить, что его биометрические параметры дистанционно внесены в базу «Бункера», допуск по форме «А»…
Сюрприз за сюрпризом. Дистанционное внесение в базу производилось лишь в случае прибытия нового сотрудника, а допуск «А» был только у командующего «Бункером». Этот вертлявый проверяющий прислан на смену ему? Почему тогда кураторы ничего не сообщили…
- Впускайте – скомандовал генерал.
Герметичные двери шлюзовой медленно раскрылись, и суетливый человечек тут же подскочил к генералу.
- Господин генерал… полковник, если не ошибаюсь? Алексеев Виктор Федорович, не был не участвовал… А я, с вашего позволения, Имортьев, Сергей Викентьевич, полковник, вроде как, госбезопасности, с проверкой, да – с… - странный проверяющий схватил руку генерала, и стал трясти ее с воодушевлением.
- Прошу простить… полковник – Алексеев с трудом выдавил из себя звание, столь несоответствующее суетящемуся перед ним толстячку, - но я должен запросить подтверждение ваших полномочий и…
- Конечно, разумеется, - тут же перебил его Имортьев – что за дурацкая фамилия, поморщился генерал, - запросите, секретность, кругом враги – человечек понизил голос и с комичной ужимкой оглянулся по сторонам – отечество в опасности – почти прошептал он, внезапно замолчал, достал свои часы и стал их с преувеличенным вниманием рассматривать.
- Майор, запросите куратора! – громче, чем обычно отдал приказ Алексеев – проверяющий начал его раздражать, клоун какой то, с возмущением думал он.
- Господин генерал, - в голосе майора сквозило удивление, - связи нет.
- Что значит – нет?
- Не могу знать, господин генерал – майор окончательно растерялся, - спутник отсутствует, каналы связи не работают. Ситуация нештатная, инструкцией не предусмотрена, надежность каналов считалась абсолютной…
- Майор, что за лепет! – в раздражении бросил генерал – немедленно организуйте необходимые ремонтные работы, задействуйте для этого весь персонал, если понадобится, но связь обеспечьте!
-  Есть, господин генерал.
Вся эта суета словно не касалась странного проверяющего – он с безмятежным видом и идиотской улыбкой разглядывал часы, которые крутил на цепочке.
- Господин полковник, прошу извинить, но без подтверждения полномочий я не могу пропустить вас на объект.
Имортьев не спеша убрал свои часы в карман жилетки, и тихо, спокойно, без тени прежней суетливости, проговорил:
- Господин генерал, разумеется, я могу немедленно развернуться и уйти. Я вернусь в Управление, и доложу кураторам, что выданное ими предписание не является достаточным для командующего объектом. Также мне придется доложить, что командующий превратил вверенный ему сверхсекретный объект в бордель, в котором две тысячи лучших умов страны и несколько сотен наиболее компетентных техников не способны обеспечить нормальное функционирование сверхнадежных систем связи – и это – прошу заметить – в мирное время, в отсутствие форс-мажорных обстоятельств. Полагаю, что этого будет достаточно, чтобы почетная пенсия приняла вас в свои ласковые объятия. Только заметьте вот что, мой любезный друг, для человека, имеющего ваш уровень доступа пенсия – несбыточная мечта. Вы же понимаете последствия отставки…
Проверяющий посмотрел генералу в глаза. Да что же это – пронеслось в голове у Алексеева, совсем разучился разбираться в людях. Никакой он не клоун, и вся эта суетливость – видимость, фарс… От взгляда Имортьева ему стало неуютно. Убьет, без колебаний убьет – подумал генерал.
- Нет, не стоит, господин полковник – на этот раз звание произносилось легко и естественно – можете действовать в соответствии с вашими полномочиями. Добро пожаловать в «Бункер».
4.
В лифте Имортьев снова начал суетится, и смешно подпрыгивать, так, что Алексеев даже засомневался, не было ли то мимолетное ощущение опасности ошибкой, «безжалостный убийца» - мелодрама какая – скажи кому, что боевой генерал испугался этого забавного толстячка…
- Цель моего визита, мой любезный генерал, - щебетал проверяющий, - изучение обстановки для принятия важнейшего решения! Просто таки судьбоносного! Видите ли, есть мнение, что «Бункер» следует законсервировать…
- Простите? – генералу показалось, что он ослышался.
- Да, законсервировать. Современные реалии… В общем, «Бункер» не оправдывает своего существования. Консервация, прекрасное решение. Вам так не кажется?
- Но после того, как столько средств было вложено в его создание? Это, несколько, нелогично – попробовал возразить генерал.
- Потому я и прибыл сюда. Я должен все изучить, так сказать, на месте, чтобы решение было принято… обоснованно. Правда здорово? – совсем по детски воскликнул Имортьев, и прозвучало это столь нелепо, что генерал вздрогнул. Он сумасшедший, озарило Алексеева, сумасшедший экзальтированный убийца. И подобного человека кураторы послали решить судьбу самого дорогостоящего и секретного проекта в истории!
- Надеюсь, я смогу доказать вам необходимость продолжения функционирования «Бункера» - Алексеев старался, чтобы его голос звучал как можно увереннее.
- Надейтесь, любезнейший, надейтесь. Надежда – прекрасное чувство, заставляющее нас в самых безнадежных ситуациях оставаться людьми. Ведь глупо получится – беда минует, смерть пройдет стороной, а ты уже показал себя низким и подлым существом… Как потом в глаза то другим смотреть? – Имортьев с притворным сочувствием покачал головой – просто кошмар, невероятно как стыдно!
5.
Лифт остановился, двери мягко разъехались в стороны. Прошу вас – генерал провел Имортьева по короткому коридору к автоматическим дверям из прозрачного пластика. Проверяющий с любопытством разглядывал открывшуюся перед ним картину. Зрелище действительно было потрясающим! Представить, что все, что открывалось взгляду, располагалось глубоко под землей,  было практически невозможно.
Проход вел на галерею, шириной около четырех метров, опоясывающую огромный зал, купол которого терялся во тьме, а внизу – метрах в двадцати ниже уровня галереи, располагались отгороженные друг от друга перегородками бесчисленные лаборатории, в которых на первый взгляд беспорядочно перемещались кажущиеся с галереи крохотными, научные сотрудники в серебристой униформе, сменившей традиционные белые халаты.
В центре зала находилась исполинская колонна, казавшаяся абсолютно черной, но в то же время, светящейся. Как и по какой причине возникал такой визуальный эффект, объяснить не взялся бы, наверное, никто в «Бункере».
- Это и есть ваш знаменитый Главный вычислительный модуль? – осведомился Имортьев.
- Слово «знаменитый» кажется мне несколько неуместным, учитывая секретность – но да, это именно он. Мощнейший из когда-либо создававшихся компьютеров. Сердце и мозг «Бункера» - генерал с удовольствием произносил эти слова – «а ведь я действительно горжусь тем, что причастен ко всему, созданному и создающемуся здесь» - поймал он себя на мысли. Никогда не думал, что за эти годы «Бункер» стал моим домом, заменив жестокую и непонятную «Родину»…
- Да, поразительное зрелище, и поразительная, просто вопиющая… расточительность – последнее слово проверяющий выговорил с нескрываемой грустью.
- Ну почему же расточительством – возразил Алексеев, все вложения, безусловно, окупились, и будут окупаться впредь. Ученые «Бункера» совершили прорыв в некоторых областях, их открытия опередили…
- Да, догнали, перегнали и заткнули за пояс – брезгливо перебил Имортьев – скажите, генерал, вы никогда не задумывались, что есть вещи, соревноваться в которых несколько … неуместно. Стыдно даже? Например, столь ли почетно звание самого кровавого маньяка – извращенца? А титул чемпиона по плеванию в длину? Или звание «почетный педофил», например? Стоит ли давать втянуть себя в состязания по какому-нибудь «прикладному литрболу», как говорили у нас в академии лет этак несколько тому назад?
- Не совсем понимаю, к чему вы клоните – Алексеев никак не мог понять, к чему клонит этот странный, столь некстати свалившийся ему на голову человек – «Бункер» - военный объект, и специализируется на оборонных технологиях. Не ожидаете же вы, полковник госбезопасности, что в подобной структуре будут искать лекарство от рака или создавать суперувлажняющий крем для лица?
- Ну да, конечно. Впрочем, это все неважно. – манера речи Имортьева вновь изменилась, теперь он говорил сухо и отрывисто. - Господин генерал, использовать вас и дальше в качестве экскурсовода весьма соблазнительно, но в корне неверно. Не смею больше злоупотреблять вашим радушием и стремлением произвести благоприятное впечатление. Выделите мне небольшой кабинет, прикажите доставить туда всю необходимую документацию, и дайте распоряжение персоналу незамедлительно являться по моим вызовам – я буду лично общаться со всеми.
- Вы хотите лично побеседовать с шестью тысячами человек? – опешил Алексеев.
- Нет ничего невозможного, mon cher ami, нет ничего невозможного… Для того, кто знает, к чему стремится.
6.

Имортьева разместили в кабинете для оперативных совещаний, выделили ему секретаря из числа лаборантов. Проверяющий, как и обещал, по одному вызывал сотрудников «Бункера», уделяя каждому по пять минут времени. Что он успевал понять и выяснить за такое время, оставалось непонятным. Алексеев пытался выяснить у прошедших «собеседование», что именно интересует чиновника, но только еще больше запутался. С профессором Вайсбергом, ведущим микробиологом, Имортьев изволил побеседовать о классической литературе, убедился в полной некомпетентности профессора в данном вопросе и прекратил разговор, буквально выставив ученого за дверь.
Командира взвода охраны капитана Серкутева проэкзаменовал на знание последним новостей спорта, и вроде как остался доволен. У старшего техника Семецкого поинтересовался его отношением к загробной жизни, затем перешел на творчество поэтов Серебряного века, не выслушал ни одного ответа и предложил встретится еще, в менее официальной обстановке. Доктору Савельевой, милой тридцатилетней брюнетке, сделал предложение руки и сердца, после чего спросил, какова глубина Марианской впадины, и, не дождавшись ответа, обозвал дурой, после чего попросил не переживать и отпустил. Начальнику компьютерного отдела Шпаку не было задано вообще ни одного вопроса. Проверяющий ровно пять минут молча рассматривал его, после чего разрешил уйти.
«Он определенно безумен» - вновь подумал Алексеев. Потому что предположить иное генерал готов не был. «Если это не безумие, тогда я даже не берусь предсказать, что нас ждет» - мысль пришла внезапно, и была какой-то… чужеродной, как будто эту мысль генералу кто-то внушил… Так недолго и самому рехнуться, а еще говорят, сумасшествие не заразно…
Чтобы отвлечь себя от тревожных и бесполезных мыслей, следовало заняться делом. Это правило генерала никогда не подводило. Он решительно нажал кнопку селектора.
- Соедините меня с первым постом! – пора узнать, что там со связью – мысленно добавил Алексеев. В конце концов, сбой связи действительно был еще большей неожиданностью, чем этот полоумный полковник.
- Господин генерал – в профессионально бесстрастном голосе секретаря явно проскальзывало смятение – первый пост не отвечает, связи нет.
Да что же это, понеслось в голове у Алексеева, две нештатных ситуации подряд, а с этим Имортьевым – и все три – это уже закономерность, причем закономерность пугающая.
- Пошлите резервный наряд на первый пост. Об обстановке доклад мне немедленно.
- Исполняю, господин генерал – секретарь отключилась.
Генерал откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Почему то сразу перед его взором возник огромный часовой механизм, ржавые шестерни которого вращались все медленнее, пружины лопались, стрелки гнулись под своей тяжестью…
7.

- Господин генерал – селектор прервал странные грезы Алексеева – резервный наряд докладывает, что лифтовая шахта заблокирована – в интонациях девушки явно наметились нотки паники.
Заблокированы… Это слово преследовало генерала в кошмарах. Клаустрофобия немедленно потянула свои мохнатые лапки к его сознанию, стремясь захватить, подавить волю, заставить кричать, бежать, неважно куда и зачем. Не поддаваться, только не сейчас, сейчас нельзя, надо действовать – Алексеев с трудом взял себя в руки.
- Главного техника, заместителя командующего и заместителя по науке ко мне в кабинет. Немедленно.
- Да, господин генерал – уверенный голос Алексеева несколько успокоил девушку, к ней возвращалась прежняя видимая бесстрастность.
Первым появился Главный техник. Даже не появился – ворвался в кабинет, что было грубейшим нарушением субординации. Скорость, с которой он явился к командующему явно свидетельствовала о том, что пришел он не в связи с вызовом, а по собственной инициативе.
- Господин генерал, - с порога выпалил он, - система вентиляции не функционирует. Принимаемые меры абсолютно неэффективны. Прошу разрешения на проведение эвакуации по плану «Поток».
- Вы забываетесь, господин Главный техник – панику следовало пресекать, и ничто в таких случаях не действовало как старый добрый устав, называемый гражданскими «армейским долбоизмом» - извольте доложить по форме.
- Виноват! – Главный техник вытянулся по стойке «смирно», - Господин генерал-полковник, Главный техник объекта 0800 инженер 1 класса Селиванов, разрешите доложить обстановку во вверенном секторе!
Нет, все-таки хорошо он их обучил – не без удовольствия подумал Алексеев, Главный техник, гражданское, по сути, лицо, а докладывает вполне четко, хотя и не совсем по уставу. Главное – смог собраться, справился с паникой.
- Докладывайте.
- Господин генерал, два часа назад началось каскадное отключение систем воздухоснабжения. К настоящему моменту функционирование системы полностью прекращено. Начальник компьютерного отдела Шпак сообщает, что программное и аппаратное обеспечение в полном порядке, и согласно показаниям датчиков система функционирует в штатном режиме. Попытки ручного запуска системы также не дали результатов, ручное управление блокировано, причина блокировки неясна, устранение неполадок займет по самым оптимистичным подсчетам не менее пяти суток – этот срок требуется для отключения главного компьютера, с которым, по моему мнению, связан сбой. В то же время, пяти суток у нас нет – без систем вентиляции и регенерации воздуха «Бункер» не протянет больше трех… Во избежание паники и с целью штатного отключения оборудования объявить эвакуацию прошу немедленно.
Эвакуацию… А он еще не знает, что эвакуация невозможна, лифтовая шахта блокирована… Главный техник, и понятия не имеет, что творится в его ведомстве… Расстрелять его, что ли… - вяло подумал генерал. А ведь я ожидал подобного, я был к этому готов, хотя и не хотел признаваться в этом даже себе.
Алексеев включил селектор:
- Связь с начальником компьютерного отдела, немедленно.
- Шпак на связи, господин генерал, соединяю – моментально отозвалась секретарь.
- Шпак, доложите ситуацию.
- Господин генерал, согласно данным все системы функционируют нормально. Программных сбоев не диагностируется. Полагаю, что единственный выход – полная перезагрузка Центрального компьютера. На это мне потребуется около 7 суток в штатном, и не менее 5 суток в аварийном режиме. В связи с изложенным прошу принять решение об эвакуации «Бункера»!
И этот об эвакуации… Генерала все более охватывала апатия. Вот она – обратная сторона автономности и централизации, ловушка захлопнулась.
- Господин генерал, прибыли заместитель командующего и заместитель по научной части.
- Пусть заходят.
Заместитель командующего, генерал – лейтенант Петренко, грузный пятидесятилетний мужчина, не блиставший талантами, но идеальный исполнитель и абсолютно надежный человек, и профессор Альбертсон, невысокий, подвижный, напоминавший генералу не то крысу, не то еврея с фашистской карикатуры, столь несходные внешне, показались генералу близнецами, настолько похожим было выражение их лиц.
- Господа, полагаю, вы уже в курсе случившегося, не спорьте, я знаю вашу привычку подслушивать через селектор, сейчас это не имеет значения. Ваша задача, генерал Петренко, любой ценой предотвращать панику и возможные беспорядки. Ваша задача, профессор, оказывать любую возможную помощь службе главного техника, а равно разработать альтернативный план решения ситуации. Также, господа, вам необходимо совместно рассмотреть возможность осуществления доступа в лифтовую шахту путем подрыва дверей и способа подъема личного состава на поверхность. Вы и ваши ученые, профессор, обеспечивают расчет последствий, вы, генерал, обеспечиваете техническую и физическую поддержку в случае необходимости. Исполняйте.
Петренко и Альбертсон покинули кабинет также безмолвно, как и вошли, Главный техник продолжал нерешительно топтаться посреди кабинета.
- Господин главный техник, вы еще здесь?
- Прошу прощения, господин генерал, - главный техник юркнул за дверь.
На этот раз видимо конец… - равнодушно отметил Алексеев. И все это – как раз к приезду проверяющего, усмехнулся он. Проверяющий! Как же он не заметил! Ведь с его появления все и началось! Сначала – связь с внешним миром, потом, с первым постом…
- Немедленно вызовите мне этого… Имортьева!
Что ж, видимо, придется поговорить с этим таинственным толстячком жестко… А там – отставка, так отставка, чем бы она не грозила. Пуля в голову – приятнее и быстрее, чем смерть от удушья…
- Господин генерал, Имортьева на месте нет – доложила секретарь.
- Где он?
-В кабинете его нет, выделенный ему секретарь, а также пост охраны докладывают, что он кабинета не покидал…
- Так где он? – рявкнул Алексеев.
- Я… я не знаю – на этот раз секретарь действительно была растеряна.
8.
Дальнейшие события спрессовались в сознании генерала в неопрятный комок мусора. Все усилия техников и ученых оказались безрезультатными. Шпак начал перезагрузку Центрального компьютера, однако и без того небыстрый процесс замедлился еще сильнее в связи с переходом реактора в режим остановки… Расчет ученых показал, что взрывать двери лифтовой небезопасно, впрочем, на третьи сутки, когда нехватка кислорода стала ощутимой, началась анархия, и дверь попробовали взорвать. Малые взрывы оказались безрезультатными, а увеличение мощности привело к обвалу и шахта оказалась засыпана грунтом. Проседание купола повредило Центральный компьютер, после чего отключилось штатное освещение и были обесточены внутренние подъемники.
Имортьева так и не нашли, как он покинул кабинет, и где скрывался, оставалось непонятным. Приходила Лена, его секретарь, никогда раньше он не называл ее по имени. Она плакала, рассказывала что-то о море, о том, что она сирота, после детдома поступила в институт, там ее, отличницу, завербовали в «Бункер», что она согласилась, что через полгода заканчивается контракт, ей обещали большое жалование, тогда она сможет уехать туда, где тепло, завести семью… Говорила еще какую-то нелепицу, генерал отстраненно думал, что, по сути, она еще ребенок, хотя ей уже почти тридцать, не видела ничего, детдом, институт, «Бункер», а жизни так и не случилось. Он пытался ее утешить, успокоить, потом сорвался, спросил, неужели она думала, что не случись катастрофы, она бы поехала на свое море? Неужели считала, что сможет покинуть «Бункер»? Разве не очевидно, что либо она продляет контракт, либо не доедет до города? Потом, она, кажется, отравилась таблетками… Или повесилась… А может, застрелилась? Где, кстати, его табельное оружие? Ведь расстреляют, за утерю… Потом заходил еще кто-то, кажется, сообщал, что кто-то из лаборантов сошел с ума и разбил пробирку со смертельным штаммом… А может – это уже привиделось, генерал все чаще проваливался в сон…
А потом пришел Имортьев. Сел за стол, достал свои нелепые часы и открыл крышечку. Он улыбался, снисходительно, и немного печально. Казалось, его совершенно не волновало отсутствие кислорода…
- Это вы сделали… - скорее утверждая, чем спрашивая, проговорил генерал.
- Да, я, как и обещал, законсервировал бункер.
- Зачем так?
- А как иначе, мой друг? Вы полагаете, что вас следовало отпустить, что следовало позволить созданным здесь демонам вырваться на свободу? Вы Аид, друг мой, вы владыка подземного Царства мертвых. Возможно, когда вы только спускались под землю, вы и были Орфеем, желавшим вернуть свою упавшую с небес Эвридику. Но теперь вы Аид, и «Бункер» - анклав смерти. Созданные здесь штаммы абсолютно смертельны, оружие по разрушающей силе поражает воображение. Я не могу позволить, чтобы Мир мертвых обрушил свою мощь на живых… Это бессмысленно.
- Вы не проверяющий…
- Ну, почему же… Только, не от того ведомства.
- Вы полагаете, что «Бункер» не восстановят?
- Знаете, я очень, очень люблю секретность. Ваших кураторов больше нет, бумаги исчезли. Кстати, вы знали, что в суть проекта не посвящены ни Президент, ни Министр обороны? Директор госбезопасности – уже история. А чины помельче не решаться, да и не смогут восстановить проект без поддержки сверху. Никто не пойдет к Президенту докладывать ему о судьбе многомиллиардного проекта, о котором он даже не слышал. О вас забудут. Вас и так официально не существует.
- Но вы же тоже погибнете… Отсюда не выбраться…
- Надо же, вы беспокоитесь обо мне? Не стоит. Считайте, что я – тень на стене, отражение в вашем сознании. Я – преломление лучей, фантазия, миф. Поймите, генерал, все произошедшее – не единственная реальность. Это точка выбора, перекресток… Впрочем – Имортьев посмотрел на часы – у нас совсем нет времени, ваше время истекает…
9.
Глубина – триста метров. Генерал почти физически ощутил всю тяжесть нависавшей над ним толщи камня. Жаркий и душный воздух не поддерживал жизни, казалось, молекулы углекислого газа черными точками мелькают перед глазами, как стая назойливых мошек. Сквозь это марево проскальзывал то освещенный кабинет, и рука, тянущаяся к селектору, то Имортьев, захлопывающий крышку часов, со словами «начало положено», и лишь один раз промелькнуло здание аэропорта, и его семья, идущая к стойке регистрации. Надо было только успеть, и любая картина превратилась бы в реальность, только вот воздуха не хватало...