-- Оль, ты здесь? – слепая рука беспомощно скользнула в воздухе.
-- Да, Яр, не бойся, все в порядке.
-- Оля, не уходи, пожалуйста, до вечера, мне неуютно сегодня. На улице ведь идет дождь, да?
-- Да, Ярик, часа два уже. Все небо заволокло тучами, и город стал совсем серым. Осень на дворе, осень… та березка, которую мы в детстве посадили, желтая совсем стоит. Ты помнишь эту березку, Яр?
-- Она, наверно выросла… так ты останешься, Оля?..
-- Яр, прости, мне сегодня домой надо, меня Максим ждет,… да и Маруську надо к школе готовить…
-- Ничего… только музыку мне включишь, ладно?
--К тебе сегодня Олег должен был придти ведь?
--Он сказал, что постарается. Их на работе задерживают.
--Ладно, Ярик. Мне пора. Дверь я закрыла, телефон на столе, музыка… музыка сейчас заиграет. Все, пока.
Мягкие губы коснулись щеки, щелкнул дверной замок, и Ярослав остался в одиночестве. Его снова обступила тишина, и темнота, сопровождающая его уже семь лет, стала, будто еще чернее…
Вдруг, то, что казалось тишиной, расцвело ярким каскадом звуков. Ярославу казалось, что он видит цветные разводы в темноте. Золотые завитки соло-гитары, алые штрихи басов, синяя россыпь ударных, разноцветные конфетти клавишных… знакомый голос запел над ухом:
-- Не узнаешь, не поймешь,
Не поверишь, не найдешь
Пути к своей душе, попавшей в плен…
Люди верят, боги спят,
Время дарит новый взгляд
На старый мир кривых зеркал, и стен…
Мир, он твой…
Ты же в нем изгой,
Заблудившийся, гордый и злой…
Стоит повернуть,
Обрести свой путь,
Птицы в след закричат,
Люди вслед замолчат…
--Трек номер тридцать четыре? – Это Олег. Он как всегда открыл дверь своим ключом, и почти беззвучно прокрался в комнату. Ярослав услышал шуршание полиэтиленового пакета, и ощутил в ладони прохладу жестяной банки. Скрипнул алюминиевый ключ, зашипел выходящий из банки газ, запахло в комнате пивом и руку обдало холодком выплеснувшейся пены.
--Взболтал немного, пока нес, извини.
Яр никогда не видел лица Олега. Познакомились они уже после того… случая. Тогда Яр еще не свыкся со своим положением, и даже прогулка до туалета была большой проблемой. А тут потянуло. Гордость тогда взыграла, или еще что, уже и не вспомнишь, но попал тогда Ярик круче некуда. Он замер на островке безопасности, посреди оживленной магистрали. Так и остался бы он там, или встретил бы свою смерть под колесами машин, если бы крепкая рука Олега не подхватила его под локоток. Оказавшись на тротуаре, спаситель поинтересовался:
--Паренек, ты, что надрался до зайчиков, или ослеп с перепугу?!
Откуда тогда Олегу было знать, насколько близок он к правде…
С тех пор прошло почти семь лет. Олег стал Ярославу лучшим другом, и слепой уже не представлял жизни без его голоса и той фразы, что привычно уже повисла в воздухе:
-- Ну что, Сорвиголова, будем мир спасать?!
Яр отхлебнул из банки.
--Надеюсь, ты принес мне гитару?
--Обижаешь!
Пальцы слепого скользнули по струнам, погладили гриф. Гитара застонала, вторя звукам, летящим из динамика. Если бы Ярослав мог видеть, он бы заметил тень немого восхищения, что легла в карих глазах Олега. Но Яр не видел. Он растворился в музыке, что рождалась под его пальцами, и, вскоре, мелодия его оторвалась от основы, что звучала из динамиков, и понеслась, подхваченная непонятным космическим ветром…
Олег дотянулся до колонки, и выключил звук, что бы ничего не мешало Ярославу играть. Маленький, старый магнитофон «Смена», в который была включена гитара, записывал каждый сладостный стон инструмента, но кассета кончилась, и Олегу пришлось прервать Ярослава на середине мелодии.
--Опять записывал, да? – Яр отложил гитару.
--Опять…- Честно сознался Олег. – Ты у нас ведущий композитор,… кстати, завтра концерт. Хочешь сходить?
--Конечно. У меня просьба к тебе, я… хотел бы сыграть с вами…
--Почему бы и нет, Яр?! Мы только рады будем! Ты себе только представь! Вывожу тебя на сцену, перед тобой сотни людей, и все с замиранием сердца слушают твою музыку! Гитара звучит в тишине, как откровение божества…
--Остапа понесло. – Вынес вердикт Ярослав, и отложил гитару.
--Сам подумай! Ленька скрипку возьмет… это будет великолепно!
--Олега, ты меня прости, но ты мечтатель и романтик. Вымирающий вид. В твоем мире есть еще что-то кроме музыки?
--Есть.
--Что?
--Мои друзья.
Телефон вибрирует в кармане. Горячая кружка жжет пальцы. Жужжит, ударяясь об стекло, припозднившаяся муха. Бормочет где-то телевизор. Сквозняком тянет от не заклеенного окна. Ощущения переполняют, но все равно чего-то не хватает. Хочется света. Цвета. Лиц. Книг. Нормальных книг, а не тех, что читаются кончиками пальцев.
Яр, наконец, со вздохом вытащил тонкую «раскладушку». В трубке, после сухого щелчка, послышался незнакомый голос:
--Ярослав Заказов?
--Да, слушаю вас.
--Мне дал ваш номер Олег Сергеев, он говорил, вы хороший композитор.
--Ну, Сергееву виднее. А с кем я говорю?
--Меня зовут Влад Симин, я организатор фестиваля «Новый День», Олег посоветовал мне прослушать вас, я уважаю его мнение, и хотел бы с вами встретиться, не могли бы вы подъехать вместе с гитарой в наш офис?
--Вы знаете… у меня есть некоторые проблемы с передвижением по городу, так что по этому поводу вам стоит переговорить с Олегом, он поможет мне добраться. Когда и куда, сообщите ему. Большое спасибо, за то, что позвонили, я обязательно приеду.
--Всего хорошего.
--До свидания.
Яр отложил телефон, и задумался.
В двери скрипнул ключ. Ярослав отхлебнул чай из бокала, и слепо улыбнулся в сторону коридора:
--Привет, Олега, я почти готов!
--Офигеть, не пугай меня так больше, я чуть гитару не уронил. Вставай, пошли, Влад уже звонил, ждет.
--Кстати, а ты Влада, откуда знаешь?
--Мы с ним часто встречаемся по работе. Недавно интервью у него брали. Да и все концерты, где мы выступали, он устраивал. Да, ты не будешь против если я подпою тебе во время прослушивания?
--Конечно нет, а что за гитару ты взял?
--Гиббсон, Лёнька одолжил свою лучшую, от сердца оторвал. Едем?
В офисе пахло бумагой, шептались женские голоса, трещали телефоны. Яр крепко держал Олега за руку, чтобы не отстать и не затеряться в незнакомой обстановке. Он всей спиной чувствовал чужие взгляды, - жалостливые женские, недоумевающие мужские. Слышал, как стихают разговоры, когда он проходит мимо. Наконец, хлопнула дверь, и послышался голос Влада:
--Олег, Ярослав, добро пожаловать. Проходите в кабинку, подключайтесь, настраивайтесь, все в вашем распоряжении.
Яр не без помощи Олега отыскал стул, взял из рук друга уже подключенную гитару, и тронул струны. Гармоничный перебор повис в воздухе, и Яру подумалось, что назвать гитару идеально отстроенной, значит умалить ее достоинство…
--Ну, я, в принципе, готов. Ты как, Олега?
--Всегда готов!
--Музыка моя, слова Олегины, песня без названия.
Послушно запели под пальцами струны, мягкое вступление плавно перетекло в куплет, и сильный голос Олега зазвучал над ухом:
-- Я на юг закрываю окно.
Мои крылья застыли в углу,
Я о небе забыл давно,
И с утра на работу бреду.
Я как узник закрыт в себе,
Кандалами манжет рукава…
Я давно не слыхал небес,
Я давно позабыл слова…
Я сто лет не встречал рассвет
На обрыве, средь буйства весны…
Я к виску прижимал пистолет,
Чтоб забыть все весенние сны.
Я давно не писал стихов,
О сиянии Ваших глаз…
Я давно не срывал цветов,
Чтобы просто порадовать Вас.
Я забыл слова серенад,
Что пропел бы у Вас под окном…
И, наверно, судьба права,
В том, что с Вами я не знаком…
В том, что завтра мы снова врозь,
Не узнаем друг друга в толпе,
Рукавами, коснувшись вскользь,
Снова встретимся только во сне…
Отзвучала последняя нота, растворились в тишине звуки, и ребята услышали шепот Влада:
--Незабываемо…
* * * * * *
--Яр! Ты на репетицию идешь?! Ну, так давай быстрее! До концерта всего неделя, вам с Ленькой сыграться надо. – Голос Олега вырвал Ярослава из объятий морфея, развеяв казавшийся идеальным сон. Музыкант пошарил рукой в воздухе, и, нащупав во тьме ладонь друга, поднялся с кровати.
-- И вообще, чего ты днем спишь?! Днем он спит, вечером спит, ночью спит… царство господне проспишь, будешь знать! Подъем, и не строй страдальческих рожиц, единственный твой новый недуг в который я поверю, это пролежни!
Шум улицы, тряска в старенькой «копейке», сдержанная ругань Олега, - водил тот лихо, и терпеть не мог плетущихся по шоссе «чайников». В прочем точно так же он отзывался и о женщинах за рулем, и о таких же, как он, лихачах.
Наконец, хриплый рокоток мотора затих, хлопнули дверцы, и Яр, не без помощи друга, подошел к тяжелой, пахнущей ржавчиной и железом двери. Короткий спуск по лестнице привел их в пропитанное подвальным духом помещение, наполненное голосами и резкой какофонией звуков отстраивающейся группы.
Поздоровавшись с друзьями, Яр на ощупь нашел высокий стул, и уселся, прижимая к себе гитару, и прислушиваясь к присутствующим.
--Долго же вы добирались! – Недовольный тенорок Алекса, бас-гитариста.
--А ты чего хотел? Это ж «копейка»! Я давно говорил Олегу менять «колеса»! – На октаву ниже, это Денис, - барабанщик.
--Ну, ну… ты видел, как он водит? Это не просто «копейка», это боевая единица! – Рассмеялся где-то справа гитарист Лёня. Его смеху вторил Тёма, - второй гитарист. Клавишница Юся хохотала совсем недалеко, - за плечом. Она всегда старалась держаться ближе к Олегу, а тот стоял к Яру так близко, что слепой мог коснуться друга рукой.
Шутливые реплики стихли, уступая ведущую роль музыке. Вскоре она заполнила все, - и небольшой подвальчик, и души музыкантов…
До концерта оставалась неделя…
Двадцатое Сентября. Воскресенье. 17: 35.
Сухие данные календаря Таю не порадовали. Она не любила осень. И не потому, что вместе с дождями приходила пора отправляться в универ, а по тому, что ей казалось, будто город умирает под серой пеленой туч.
Однако этот день должен был что-то ей подарить. Что именно, Тая пока не знала, но уже всей душой предчувствовала радостный трепет ожидания праздника. Запищал телефон, всеми силами пытаясь привлечь внимание хозяйки. Тая со вздохом оторвалась от тщательного нанесения сложного готического макияжа, и прижала трубку к уху.
--Да?
--Тайка! Ты сегодня на концерт идешь? «Навь» обещали сюрприз!!!
Девушка снова вздохнула. «Навь» была самой старой и известной группой в городе, и всегда играла хорошую, тяжелую музыку… правда вот с вокалистом их у Таи были сложные отношения. В свое время она была безнадежно влюблена в широкоплечего красавца, но ответа не дождалась, и потому, предпочитала видеться с Олегом пореже, что ей, впрочем, удавалось не без труда.
--Знаешь, Маш, я наверно не пойду…
--Тайка не дури! Концерт в семь, я за тобой заеду!
Короткие гудки. Тая нажала на сброс, и уставилась в зеркало. Оттуда на нее глядела худощавая девушка с каскадом идеально прямых волос цвета воронова крыла, холодными голубыми глазами, оттененными черными тенями, и аристократически бледной кожей. Готический образ ей шел, хоть и не соответствовал ее внутренним убеждениям. Подумав, Тая вновь взялась за спонж, добавляя новые штрихи к незавершенной пока картине.
Без двадцати семь Тая и Маша стояли у ступеней Дворца Молодежи, обе девушки для этого концерта выбрали образ готесс, а потому несколько выделялись среди разноцветной толпы неформалов. Тая медленно потягивала тонкую сигарету, оглядывая стайку эмо-кидов, с визгом и слезами выясняющих отношения. Кажется две девочки спорили из-за парня. Или два парня из-за девушки. Этих эмо с первого взгляда трудно различить…
Со стороны Проспекта Мира к крыльцу подошел Олег, вокалист «Нави». Узнав Таю, он приветливо махнул рукой, но прошел мимо. Как и два года назад, он попросту не догадывался о чувствах девушки. Тая задумавшись, вдруг осознала, что не испытывает к парню абсолютно ничего, а потому все эти месяцы самоистязаний прошли зря.
Маша тряхнула светлыми, тщательно выпрямленными волосами, бросила на подругу изучающий взгляд и усмехнулась:
--Смотрю, истерики не наблюдается. Ты успокоилась?
--Вполне. – Ответила Тая, отправляя окурок в урну. – Пошли?
--Пошли.
Подруги поднялись по лестнице, и вошли в холл. Там уже звучала музыка, и сновали туда-сюда пестрые компании молодежи. Не останавливаясь, девушки прошли в зал, и устроились, как обычно, в первом ряду.
Первые три группы промелькнули как этикетки на ветру, - не то что бы плохонькие, просто это – разогрев. Ребята, которые были скорее друзьями, чем музыкантами… Но вот свет в зале погас. На сцене в полной темноте что-то зашуршало, и луч прожектора осветил замершую у микрофона долговязую фигуру ведущего.
--А сейчас, дорогие мои, на эту сцену выйдет цвет двух городов, нашего, и Тайного. Практически легендарная группа, коллектив, который держит в напряжении всех нас уже восемь лет! Поприветствуем же группу «Навь»!!!!
Зал действительно зашумел! Крики и вопли заставили Таю поморщиться, но ее взгляд, так же, как и взгляды сотен неформалов, собравшихся во Дворце Молодежи, был прикован ко вновь потемневшей сцене.
Вспыхнул свет! На ровной поверхности сцены замерли шесть фигур. Все как, как на подбор, черноволосые, подтянутые. «Навь» полностью соответствовали своему названию, происходившему из книг Вадима Панова. Бледные лица, вычерненные глаза…
Тая невольно задумалась, что она, в своем сегодняшнем образе, вполне соответствует имиджу группы.
После первой песни, когда отшумели вопли восторга, Олег поднял руку, призывая к тишине. Наконец, вновь зазвучал его глубокий и сильный голос:
--Мы обещали сюрприз, а обещания навы держат. Сегодня вместе с нами играет тот, кому мы обязаны нашей музыкой. Тот, кого вы должны знать в лицо.
Замолчав, он ушел за кулисы. Одинокий луч прожектора, следовал за ним по пятам, и погас, еда Олег скрылся за тяжелой бархатной портьерой. Вскоре, вокалист вернулся. За руку он вел высокого парня лет двадцати шести, внешний вид которого сильно контрастировал с облачением группы. Длинные светлые волосы незнакомца прихотливо вились, ниспадая на белую рубашку с фентезийным жабо и изящными манжетами, светлые брюки были заправлены в высокие сапоги из бежевой кожи, на плече висела белая гитара, а глаза… глаза парня были завязаны широкой, белой лентой. Он шел неуверенно, вцепившись в руку Олега, обтянутую черной перчаткой, осторожно переставляя ноги. Добравшись до микрофона, Олег громко провозгласил:
--Это – Ярослав. Большего вам знать не надо. Вы все поймете, когда зазвучит музыка.
И вновь свет померк. «Дешевые спецэффекты» - Поморщилась Тая, наблюдая за тем, как освещенный прожектором Ярослав касается струн. Ей хотелось фыркнуть, окрестить все действо слишком пафосным, заявить, что игра в слепую не подвиг, а лишние понты… но что-то ее удержало. Зазвучала нежная мелодия, заставившая на время забыть все. Больше ничего не существовало на свете кроме этих чарующих звуков. Мир замкнулся в кольцо из свернутых струн. Тая закрыла глаза, и вдруг, увидела переливы ярких красок, переплетающиеся безумными узорами нити, вспышки цветов…
Она еще не знала, что в это мгновение весь зал слушал Ярослава, прикрыв глаза…
Но вдруг, в нарисованный гитарой узор вплелась иная нить, - цвета индиго, - скрипка! Она вторила пению гитары, не перебивая, но в следующий момент… перехватила партию. Тая открыла глаза. На сцене замерла черная фигура, - гитарист «Нави», это в его руках пела скрипка. Это его нить так тонко изменила канву.
Голоса инструментов словно сплелись в единоборстве, стараясь, победить друг друга. Тае казалось, что она уже слышала эту композицию, что она узнает витки узора… вдруг, появилась новая нить, - алые мазки басов….
Так, шаг за шагом, ткалось полотно чего-то нового, и Тая, опять закрывшая глаза, видела как неразборчивая вначале картина формируется, обращаясь в гобелен… когда над залом понесся голос Олега, девушка, словно прозрев, осознала, ЧТО она слышит…
Галдящая толпа вывалилась из Дворца Молодежи, восторженно обсуждая новый ход «Нави». Тая стояла в стороне, пытаясь дрожащими руками поднести огонек к кончику сигареты. Машу, она потеряла, - когда закончилась столь поразившая ее композиция, и «Навь» заиграла знакомые залу вещи, народ рванулся в слэм. Тая же вышла на улицу, и курила сигарету за сигаретой, ожидая, когда же выйдет из дверей дворца группа.
Наконец, толпа стала медленно расходиться, хлопнула дверь, и по ступеням пробежала клавишница Юся, уже стершая с лица макияж. За ней, с футляром синтезатора наперевес, спешил ее парень, всегда забиравший Юсю с концертов. Вскоре, вся группа разбежалась по домам, не было лишь Олега и Ярослава. Тая была уверена, что они еще во дворце, - знакомая ей белая «копейка» теснилась на парковке, сиротливо ожидая хозяина.
Но вот девушка услышала знакомый голос, - Олег спускался по лестнице, осторожно ведя под ругу Ярослава. Они разговаривали о чем-то, медленно переступая со ступени на ступень.
Тая заметила, что теперь, не смотря на сумерки, глаза гитариста закрывают солнечные очки. Она вышла из тени, и широкими шагами направилась к музыкантам. Замерев перед едва не налетевшим на нее Ярославом, и, одним движением сорвала с него очки. Сорвала и отступила на шаг, прижимая ладони к губам.
Парень смотрел на нее удивленно и растеряно… в глубине его серо-зеленых глаз не было ничего…да и глубины, собственно, не было, - зрачки были белесыми, пустыми…
--Слепой… - Выдохнула Тая.
--А тебе обязательно было проверять?! – Рявкнул на нее Олег, становясь между девушкой и другом, и отбирая очки. – Зачем тебе это?! Унизить хотела? Посмеяться? Так смейся! Чего молчишь?!!
--Тише, Олег…
Голос у Яра оказался приятным, чуть хриплым… - Она не хотела.
--Н…не хотела… - Пролепетала Тая. – Я т…только…. Сказать….я…я видела…
--Что ты видела? – Яр водрузил очки на место, и протянул руку к девушке, касаясь осторожно ее волос.
--Я видела… твою музыку. – Совладала, наконец, с собой Тая.
--И?..
--Сотворение мира…
Олег, отошедший на добрый десяток шагов, чтобы не мешать другу, раздраженно искал в кармане куртки телефон. Дитя информационных технологий никак не желало отыскиваться, а потому Олег обернулся к Яру, чтобы спросить, не отдавал ли ему телефон, но осекся еще на первом звуке, - в густеющей осенней темноте стояли слившиеся в поцелуе фигуры…
--Вот те на… - Прошептал Олег, почесывая бровь, но мешать, не стал…