На улице

 
 Иванов шёл по улице и ни на кого не обращал внимания. Независимый такой шёл, индифферентный.

 Улица тоже не обращала на Иванова никакого внимания,- много всякого народу, суетливо или нерасторопно дефилирует по этой улице,- на всех внимания не напасёшься. Совсем другое дело, кабы персона какая значительная: важный государственный деятель, артист чрезвычайно известный или просто, баба  красоты необыкновенной,- тогда, конечно же стоит остановиться, да поглазеть, а тут Иванов какой-то, каких толпы каждый день и не стоят они того, чтобы ради них прерывать привычное течение обстоятельств.

 Иванов шёл по улице, погружённый в размышления о своих делах и заботах и ни что снаружи не отвлекало его, но вдруг такая мысль, ни с того-ни с сего, вторглась в его голову: "Вот я иду себе по тротуару,- по своим делам и мне ни до кого нет дела, но, позвольте, почему же никому нет никакого дела до меня ?! Столько народу вокруг и совсем никому нет до меня дела! Неужто я такая ничтожная персона, песчинка, ничем не выделяющаяся из общего потока, что неудостаиваюсь даже крохотного внимания..."

 И тут Иванов остановился посреди тротуара и стал обращать внимание на окружавшие его суету и движение, отбросив на миг свои дела и заботы.

 Улица не ожидала такого поворота событий и тоже приостановила свой бег и обратила внимание на странного гражданина, вставшего, будто столб, посреди тротуара и посматривающего окрест себя словно Наполеон после Аустерлицкого Триумфа...

 Один прохожий сразу же наскочил на Иванова сзади, обидно обозвал его и побежал дальше; многие замедлили свой бег дабы взглянуть на странного типа, нарушившего естественный ритм улицы; даже кто-то из водителей припарковался и полюбопытствовал: "А в чём собственно дело ?"...

 В общем улица обратила внимание на возмутителя спокойствия, но не на долго, - на миг всего, но это не столь важно. Иванов тоже двинулся дальше по своим делам и заботы снова охватили его разум, но чувство гордости переполняло его, он был очень доволен собой... почему-то.