Однажды наступила яркая, шумная гроза. Небо вонзало в землю зевсовы лабрисы, обдавая округу сверкающими отголосками своего гнева: Почему не живется поднебесным так же ярко, феерично и с такою силою, которой можно покорить даже небеса?
Линия сгущенной энергии металась в поиске жертв-ответов на свои простые небесные вопросы, пока не зацепилась своим возмущенно-возбужденным хвостом за скромную, забытую земными обитателями в пустом саду двуликую статую. Нет, у статуи не было двух лиц. Необычным было сочетание в одном физическом теле женского обличья с полнокровной манящей грудью и цветущими в своей открытости лепестками сосков, летящими волосами на хрупкой фарфоровой шее и.. Чресла этой необыкновенной статуи венчались идеальным по своей форме фаллосом в своей стадии всепоглощающей властности, заведомо придающей этому великолепию некую фантасмогоричность. Это была яркая, вызывающая и завершенная красота, не требующая дополнений, дорисовок, дофантазий. Воплощенное целомудрие...
Да, синтез мужского и женского настолько не вписывался в земную твердь, что сгусток энергии в одно мгновение разбил неслыханную дерзость надвое, расколов статую горизонтально ровно на уровне точки, соединяющей нерожденное еще с чревом матери. Инкрустированный капельками изумрудного дождя пупок искрами упал в скучную серую пыль.
Природа задумалась – а те ли половинки я разбросала по свету, что ищут друг друга и вновь разбегаются, чтобы найти что-то еще неизведанное, что принесет счастье? Может быть, не стоит искать счастье в других обитателях земли, а увидеть его в себе? Может быть, эти редкие явления трансексуальности – перст божий, указующий на нас самих, на нашу двуполую природу? Не это ли истинная божественность в своем изысканном откровении?
Гроза успокоилась, выполнив свою разрушительную миссию и усмирив дерзкие земные помыслы. Единое распалось в угоду капризам небес. До следующего воплощения красоты.