Степан был свиньей редкой. Не в смысле породы, а в том, что ему былa уготовлена судьба необычная для вполне обыкновенного тамбовского хряка. Нет, он, конечно же, проживёт всю свою жизнь в грязи своих и общих отходов, будет питаться картофельной кожурой, а потом порубят, изжарят и съедят его самого. Но нечто разительно отличало Степана от соплеменников.
Началась эта история промозглым летним вечером, когда Степан сладко спал в сарае, в загоне.
В избушке, где жил дед, из живого только мышь, да клоп. Шаркая тапочками, дед добрался до стула. Сел. «Колени хрустят сегодня больше обычного. К чему бы это?" - подумал дед и надел очки. Стол остался позади. Мышь, не раздумывая, воспользовалась моментом и утащила со стола чёрствую корочку хлеба. «Мякушку съел» - расстроилась мышь.
Дед почесал затылок и уставился в экран телевизора. «Капиталисты» - сказал дед и уж было хотел выключить «Горизонт», но вдруг новость из Франции: «Перигорский трюфель, найденный в буковой роще поисковой свиньей, был продан за много тысяч евро. Спасибо свинье за её тонкий нюх. И напоследок о погоде…»
Трынц – что-то щелкнуло в голове у деда. Мышь напряглась. Сгруппировалась, упала со стола и покатилась в норку. Дед встал. Пошел. Правой ногой ненароком наступил на клопа. Запахло коньяком.
Степан спал. Калитка в загон открылась. Мухи разлетелись. А Степан всё спал. «Ой,из кого же мы сейчас поисковую свинью-то делать будем?» - послышался знакомый голос. Хряк проснулся. Степан, Стёпа, Стёпушка. Угораздило тебя родиться не в городе Монпенье, а в селе Отхожее.
«След, след – ласково призывал дед, пальцем указывая в сторону леса, - Нюхай, давай, ищи».
«Что тебе от меня надо» - так подумала бы любая свинья…
…И в третий раз закинул дед свинью в лес, и в третий раз пришла она без трюфеля. «Тамбовская ты рожа. Эх будешь ты лежать на рынке, пяточком к потолку».
В лесу было холодно и страшно. Степану очень хотелось есть. Дед не кормит. Не поит. Одним словом – измор. «Гри-и-б – дед словно гипнотизировал Степана, - на-йди м-не гри-и-б. Трюфель!»
Степан был добрым и отзывчивым. Вдобавок он был не по свинячьи умным, поэтому прекрасно понимал, либо он найдет трюфель, либо его сожрут волки.
А волки уже взяли след…
Еле отбился Стёпа. Бежали серые, бежали аж до самой избушки. А там уже дед с ружьём их у порога встречает. Не потому он спас свинью, что шибко любил. Показался деду в свинячьей пасти гриб. «Не зря хрустели колени» - подумал он и надел очки. Сыроежка?!
Степан был свиньёй редкой. Был.
***
Повесилась на потолке лампочка. Скрипнуло. Скрип разбудил сквозняк и мышь. Сквозняк закачал лампочку влево, вправо, влево, вправо – больше качать ему было нечего. В углу из норки наблюдала за лампочкой сытая мышь – ей достался сегодня щедрый огрызок хлеба. На лампочке дремал комар.
На пол наступила нога, потом другая. Стало тяжко, пришлось заскрипеть. В комнату зашел дед.
Сегодня на ужин гриб с картошкой и немножко водки. Первая рюмка показалась душе тяжелой. Гриб пристроился на вилке и стал закуской. Рукавом протёр дед бороду, откинулся на стул. Близоруким глазом посмотрел на фотокарточку, прибитую к стене. «Стёпа – золотая ты была свинья. Не простишь ты меня, нет» - уронил слезу. Свинина кончилась еще месяц назад. Оторвал себе кусок хлеба, выпил вторую, занюхал. Душа обрадовалась. Рюмка третья, четвертая. Мышь умела считать только до четырёх.
Дед нашел баян быстро. Посадил его себе на колено и заиграл. Всё, что было вокруг, задрожало. Со стола посыпалась метель из крошек. Мышь зажмурилась и сглотнула.
Заскрипел стул. Свинья с фотокарточки улыбнулась и помахала копытом. Не по себе стало комарику. Лапки жжет. Глазки слезятся. Пришлось проснуться и упасть. «Не съем, так надкусаю» спросонья успел подумать комар, падая в рюмку.
Петь расхотелось. Баян потерялся у печки. Слёзы кончились, надо ещё выпить. В рюмке плавало чьё-то теплое тело. «Утопленник, но как поджарился – дед заметил, как комар убился, - за тебя». Выдохнул и выпил.
Вечерело. Сквозняк качал лампочку. «Душа закружилась» - заметила мышь, потянулась и уснула.
***
Луна висела и подглядывала. Любопытные лучи ее залезали в окна, пробирались в трещины и зазубрины, натыкались на тапок, пропахший коньяком.
В подполе дебоширил дух убиенной свиньи, выкрикивая что-то на языке, как ему казалось, французов, кидаясь остатками запасенной картошки куда попало. Попало в разное.
Беспокоен был и утопленный комарик, бился он о стенки дедова желудка, искал выход и не терял надежды покинуть утробный свет и вернуться в этот, пусть и с похмельем. Воображал он себя метростроевцем, и ему мерещились ярко освещенные поезда, несущиеся по пробитому им туннелю в светлое будущее.
Луна замерзла, такой холодный изнуряющий взгляд глядел на нее исподлобья. Взгляд клопа, а вернее его привидения. Само тело покоилось под тапком. Любопытный луч остекленел и осыпался мелкой лунной пылью. Отдать бы ее юннатам, пусть изучают-радуются, подумало привидение, может, и укушу кого. Юннатов не было. Привидение вскарабкалось на тюль и завыло. Тело вздрогнуло, тапок шевельнулся. С чего это я в гробу ворочаюсь, стукнула мысль привидение, набив астральную шишку. На столе замерла мышь и, что бы не выделяться, выдавала себя за собственное привидение. Бардак в хозяйстве на тонких планах, думала она.
Дед ворочался – давали себя знать и картошка со свининой, и паленая водка, и комарик-метростроевец…
"Наверно от того снятся деду тревожные сны, что матрас, набитый мочалом, кусает и царапает спину" - подумала мышь и убежала, прихватив кусочек хлеба.
Привидение клопа бросило на нее исподлобья косой тяжелый взгляд, промахнулось, попало в деда.
Мочало жалобно заскрипело. Дед внезапно сел на матрасе. В его голове маршировали барабанщицы. Половина из них барабанила «нас утро встречает прохладой», половина – похоронный марш, и только одна, радостно – марш Мендельсона.
Бред какой-то подумал дед, глядя на комнату. Горбушку и ту сперли, а за водку завтра в морду дам, успело подуматься в полете, когда дед падал на матрас.
***
Кусала клопа мысль «дед несъедобный». Где мышь? Голодный взгляд по комнате ответа не принёс, зато пришла вторая мысль, но вскоре умерла, не выдержав общее тяжелое настроение. И только привидение мысли прошелестело привидению клопа – когда же эта история закончится? Привидение клопа задумалось и впало в депрессию.
Комарик – метростроевец всё искал выход и не находил его, привидение клопа задавало вопросы и не получало ответы, а мышь была сыта и грелась у печки. И никто из них не думал о духе свиньи, что пустился в лес на поиски трюфеля.
...