— Я вот чего не понимаю. Что это за механизмы такие дивные наработались в православии, что я столько вижу примеров одного и того же: ухает человек в глубокую яму, и потом еще годами выковыривается из депрессии, на любые намеки на «православие» начинает реагировать агрессивно; что тоже нездорово, но психологически понятно — проиводействие. И еще спасибо, если противодействие — значит, крепенький человек оказался, а кто-то теряет себя насовсем.
За счет чего это происходит, не понимаю.
— Не знаю. Самой интересно. Такое ощущение, что «традиционное» православие хорошо работало в мире империй, когда оно являлось частью всеобщей жизни и считалось нормальным (правда, это более-менее хорошо работало только в Византии, а в России уже все это было во многом пародией, особенно в последние столетия, но с натяжкой можно сюда и Россию зачислить). Возможно, еще во время жестоких гонений (первые века или советское время), когда православные автоматически превращались в замкнутую общность типа гетто, но это было как бы «естественное» гетто.
А сейчас возникла третья ситуация: империи нет, никто не гонит, и тут выясняется, что вся эта наработанная система «православной жизни» не способствует, фактически, ничему, кроме создания у людей массы комплексов и того, что они оказываются где-то на обочине жизни и вообще с ума свихиваются. Причем вовсе даже не потому, что обычная жизнь по определению настолько греховна, что православным в ней нет места. Просто она функционирует исходя из того, что в ней живут нормальные (в хорошем смысле) люди. А православные просто теряют способность быть людьми. Я вот и замечаю, больше можно видеть почти христианского поведения, любви к людям, бескорыстной помощи, просто человеческого отношения у людей, к церкви отношения не имеющих. А воцерковленный человек или продавливается, или, наоборот, теряет совесть. Какое-то садо-мазо, фарисейство и игра краплеными картами. Отсюда и агрессивность, что ты шел в Церковь к Богу и людям, которые вроде как за Богом идут и хотят Ему угодить, соблюдая заповеди и все такое; а потом видишь все ровно наоборот, но это все прикрывается красивейшей демагогией. В конце концов уже действительно хочется взяться за пистолет.
А что с этим делать — фиг его знает. И потом, никто ничего делать не хочет. Большинство православных — необразованная «биомасса», которую в лучшем случае доят, а в худшем — смиряют до земли; а элиту существующее положение дел вполне устраивает. Те же, кого не устраивает все это, попросту уходят из Церкви вообще или как можно больше отстраняются от всей этой кухни. Так что какие-либо изменения тут вряд ли будут. Коллапс.
(Подумав)
Т.е. вот это обычно как бывает: человек читает Новый Завет, где сказано: «оставь всё, возьми крест свой и следуй за Мной»; «телесное упражнение мало полезно, а благочестие на все полезно есть»; «видите ли звание ваше, братия: не многие из вас мудры по плоти, не многие сильны, не многие благородны, но ничего не значащее мира избрал Бог» и т.п.; читает святых отцов, где можно встретить поучения вроде того, что светская ученость и успешность не нужны и вредны для души, что самое лучшее — «приметатися в дому Божии паче, неже жити в селениих грешничих», и в таком духе. Мало кто добирается до св. Григория Богослова с его поучениями философу Герону и гимном эллинской учености. Большинство же до византийских Отцов не добираются вообще, хорошо еще, если до нашего Игнатия Брянчанинова доберутся хотя бы.
А у новообращенных обычно рвение зажигает. Как же, обрел Бога, нашел истину, вот же — Евангелие, вот Церковь, «оставь все и следуй за Мной», «кому Церковь не мать, тому Бог не отец». И начинается «отречение от мира», «буйство ради Христа» и пр., и пр. Вот откуда все эти люди, бросающие институты, прислуживающие при храмах, продающие квартиры и уезжающие в Дивеево, потому что «туда антихрист не войдет, по пророчеству», таскающиеся за старцами или просто за попами (потому что ведь в духовных книгах пишут, что нужен наставник на пути к Богу, «горе единому», «спасение во многом совете», «поминайте наставников ваших», и т.п., и т.п.). В результате — полная десоциализация. Т.е. человек кладет свою жизнь на церковный алтарь, так сказать. Ведь это очень по-евангельски, как ни крути. А потом проходит время, и оказывается, что православные — совсем не то, что виделось в начале, что алтарь зарос паутиной, а старец оказался самодуром или еще чем похуже... Или просто православным окружающим чем-то не угодил, и они тебя камнями закидали, т.к. ты не смирился, как им хотелось, или не подыграл кому-то. И вот, церковная среда тебя изгоняет, а со светской ты давно контакты потерял и стал в глазах мирских людей каким-то на голову тюкнутым. На обратную социализацию могут уйти годы, а если ты на православие молодость потерял, то это, считай, каких-то вещей не наверстаешь никогда. Отсюда озлобление, расцерковление, даже бунт против Бога. Все логично.
Одно непонятно: нафига Бог это все так попустил? Человек-то изначально все-таки Его искал, уж как там хотел и мог, какие были средства, но все ж Его. А в итоге вышла почти сплошная хрень.
— А я не знаю, хрень ли. «Тот, кто хочет, тот и может». И каждый ищущий обретает.
А спасающий душу — губит оную. И все — сплошные парадоксы. А если бы за веревочку дергали, было бы еще хуже. И нигде не написано, на самом деле, что жизнь нужно «класть на алтарь». А Пути все равно ведут к Нему. Но колея бывает только своя. Но тех, кто заблудился, жалко ужасно. И надежда — на «простой конец» с тягачом, тросом и врачом. А те, кто просто достиг, почти всегда молчат...
— Все это болтология. А на самом деле выходит, что как раз те люди, которые готовы всем пожертвовать ради Христа, в меру своего неофитского понимания, как раз становятся самыми законченными жертвами системы. Если же им все же удастся выйти — хорошо, если не воинствующими атеистами, но уж всяко у них пропадет желание «оставлять всё и следовать» и пр.
— Ну, а вывод-то какой?
— Разные могут быть выводы. От смириться-покориться до забыть-и-забить.
«В наших глазах звездная ночь,
В наших глазах потерянный рай,
В наших глазах закрытая дверь.
Что тебе нужно? Выбирай!»
— Ну вот, всё же не все веру теряют — вот и Вмешательство. Почему избирательное — не спрашивай. Логичнее спросить тогда, почему не все ее обретают.
«Что не ищем, то найдем,
Так оставь нам силы
Славить Имя Твое,
Что бы ни случилось...»
— Веру не теряют чаще всего не потому, что вмешательство, а потому что западло признать, что столько лет прожито совершенно зря. Все же ведь типа подвизались, постились, молились и все такое; признать, что все это было не нужно, значит — начать с нуля, а это не всем по силам, особенно если время потеряно и неясно, чем же заниматься дальше, если послать нафиг православие. Вот и тянут лямку. Те, кому есть где реализоваться, расстаются с прошлым гораздо легче.
И даже не обязательно веру терять при этом. Если у человека есть какой-то личный опыт Бога, в котором он уверен, то он неверующим совсем, скорее всего, не станет. А вот все внешние стороны типа церковной жизни и прочего — он вполне может решить, что всё это уже из другой оперы. По простой логике: если я стремился соблюдать вот эти и эти заповеди, вот эти и эти вещи делать, вот от этого и этого отказываться — причем вполне искренне и с желанием Бога, а не лицемерно и из-за каких-то левых соображений, — а в сухом остатке оказалась почти сплошная хрень и даже годы, потраченные на то, что на самом деле не было Церковью — а Бог при этом не вмешивался, — то дальше продолжать в том же духе не имеет особого смысла.
В умных книжках говорится: делай то и се, и вот тебе будет то и это. А на практике выходит, что либо ты делаешь, а тебе фиг; либо ты понимаешь, что не можешь физико-психически такими подвигами заниматься, и тебе опять же фиг. Т.е. опять нет смысла. И отношения с Богом в итоге можно свести к практике Ассоль в «Алых парусах»: утром «здравствуй, Бог», а вечером «до свиданья, Бог»; самое интересное, что именно такие люди скорее всего получают принцев и алые паруса. Конечно, в мире сем; но ведь о том, что будет в мире оном, никто все равно достоверно ничего не знает; и даже мнения святых отцов об этом расходятся.
— Ну, что значит «совершенно зря»? Никто ведь не обещал мгновенного воздаяния. И где же тогда внутренняя убежденность в справедливость каких-то вещей? Если у меня, к примеру, разочарование, то означает ли это, что до сих пор я жил определенным образом просто потому, что мне это внушили? Если так, то уж лучше не тянуть лямку, а бросить все. Но вера все же не должна быть чьим-то гипнозом, это вещь сугубо личностная. Уж если кто уверен в необходимости таинств, аскетики и т. д., то как ему перейти на уровень «здравствуй, дорогой Бог?» Если же не уверен, то чем скорее он себя перестанет мучить, тем лучше.
— Так вопрос в том, что значит «определенным образом».
Таинства можно принимать часто или редко. Есть люди, которые ни одной литургии стараются не пропустить, т.к. нас тут пугают, что мол, не будете причащаться, когда можете, Бог отнимет вообще возможность. Вот я раньше тоже боялась пропустить лишний раз, на дачу съездить и т.п. А теперь не боюсь. Это что? Бесстрашие, охлаждение или что? Что есть «внутренняя убежденность»? Мне иной раз по внутреннему ощущению бывает лучше молиться, когда я по улице погуляю, а после литургии так бывает целый день в себя придти не могу и ничем заняться. И что это значит? «Искушение»?
Или вот, аскетика. Что это? Я когда-то тщилась поститься и загремела под капельницы. Или каждый день были длинные службы типа утрени, а теперь я иной раз вообще предпочитаю службам научные занятия. Это что? Нечестие?
Или еще: раньше я старалась смиряться с обстоятельствами и перед ближними, которые меня ногами пинали, а теперь меня попробуй пни — не обрадуешься. Это что? Бунт против заповедей?
И т.п. Список сей можно долго продолжать.
— Если конкретно относительно тебя или меня говорить, то я вышепоименованное бунтом не считаю. Это все укладывается в определенные поведенческие рамки. Внутренняя убежденность — это когда понимаешь, что без молитвы тебе не жизнь. Часто, редко, где-и-как, когда и на каком фоне — это все уже второстепенное. А вот когда люди сначала все-все выполняют, а потом говорят: что-то мне не нравится все это, пойду радоваться жизни — и все бросают, — это говорит о том, что у них внутри мало что было, им «просто рассказали», как надо жить.
Оно, конечно, жизни радоваться можно и должно, но все должно стоять на своих местах.
— Молиться можно и дома. Для этого не нужны храмы.
— Кто ж спорит? И причащаться можно дома :) Но это последний рубеж, дальше отступать некуда.
— Экая невидаль. Пустынники десятилетиями не причащались. Павел Фивейский 90 лет в пустыне прожил, и даже Антоний Великий его не причастил, придя, насколько я помню.
— Я как бы в курсе :) Главное не ступить на ту ступень, где уже написано «не причащаться и не молиться принципиально».
В общем, главное — самим не деградировать.
— Иные бы сказали, что мы уже деградировали: вместо спасения души занимаемся тем, что «вмале полезно», а то и вовсе всяким нечестием.
— Ну, так они это уже сказали — нам-то что? Я же говорю: главное научиться правильно расставлять кавычки.
— Нам-то ничего. Но нет гарантии, что на сей раз мы научились расставлять их правильно.
— А гарантий тут не бывает, но умный учитель всегда смотрит на черновик, даже если в решении — ошибка...
— Да?.. А некоторые иллюстрируют это всё так: http://runata.livejournal.com/616986.html ...
Август, 2008