ПЛОСКОСТОПИЕ
2005 год. Октябрь. В Астраханском театре на спектакле «Борис Годунов», исполняя партию Варлаама, подворачиваю ногу. Да так сильно, что в Москве я вынужден обратиться к травматологу за помощью.
Мне сделали снимок, сообщили, что перелома нет. Но плоскостопие нужно лечить – сказал доктор.
- Какое плоскостопие? – удивляюсь я.
* Поперечное.
* Так это что, я в Армию мог и не ходить?
* А ты ходил?
* Два года…
* Напрасно.
Но я не жалею. Это было забавно! Судите сами…
ЧУДО
Я на пункте распределения! Мои документы в трех местах сразу – в десантной роте, Ансамбле Сибирского Военного Округа и в Ансамбле Внутренних Войск. Я как богатая невеста жду, кто первым приедет за мной. Это лотерея и судьба. Первым прибыл огромный автобус из Ансамбя СибВО. Загрузили меня в эту унылую пустоту и повезли до места, где я и должен был отдавать долг Родине, которого, впрочем, до сих пор не помню, когда занял…
Первый человек, с которым я познакомился в Ансамбле, – был некий Кротов Андрей, замечательный человек и композитор, ставший впоследствии моим другом. Он сидел в ленинской комнате и спал, однако рука его лежала на листе нотной бумаги, и… двигалась, вырисовывая «восьмые» и «шестнадцатые» на нотном стане, расставляя, где надо паузы! Лишь изредка приоткрывался один глаз, сверяя строку, и тотчас же стремился в исходное положение. «Либо он гений, либо очень хочет спать» – подумал я. Андрей оказался гением, который очень хотел спать! Через полгода и мне стало подвластно это чудо.
***
Олег Готков – одесский верзила идет по военному городку. Навстречу ему - симпатичная прапорщица. «Молодой человек! Почему честь не отдаете?!» – строго спрашивает она. – «Как, прямо здесь?» - удивляется одессит…
***
Розыгрыши в Армии – были единственной радостью, а Ансамбль – слыл настоящей Академией солдатского творчества. На втором году службы меня назначили зам. ком. взвода. И по вечерам, когда из начальников оставался только я, наше здание больше походило на ночной клуб, чем на боевую единицу. Вскоре нам прислали нового прапорщика – десантника, имеющего к музыке примерно такое же отношение, как все мы к автомату Калашникова…
Первой его инициативой стало укрепление здоровья личного состава. Это на втором-то году службы, - как опять бегать по утрам? – недоумевали «дедушки» и продолжали спать. Даже Пэтя – наш лейтенант… старшой – живая легенда армии - и тот понимал необходимость неписаных законов армии, на которых и по сей день, (зачастую, исключительно на них) держится обороноспособность великой и могучей…
Итак, новая метла… Так хочется домой, а до выходных еще целая неделя! Всего полчаса до родных жены и дочки! Они дома, а я отдаю где-то какой-то долг!..
Решение пришло само по себе, как-то внезапно и, я бы сказал, бестактно. Утром следующего дня я подхожу к прапорщику и говорю, что в Ансамбле закончились… бемоли!
«А где же их брать?»–заволновался исполнительный десантник – «я обычно беру в консерватории» – сказал я и добавил – «надо бы выписать увольнительную в город».
-Да, конечно. Уставная сумка есть?
-У меня специальный портфель!
-Ну, иди!
Я летел домой! Целый день с любимой дочкой! Вечером в Ансамбль пришел начальник и спросил Огнева. – «А он в консерватории»- отрапортовал прапор, довольный тем, что с первого раза выговорил незнакомое слово. – «А чего он там?» – удивился майор, – «За бемолями ушел. Пока нет» – отчеканил генерал-лейтенант (как мы его в шутку называли).
-За…. Чем?..
-За… за… бемолями!..
…Меня даже не наказали. Но и за бемолями больше не отпускали! А жаль! – Я еще намеревался отпроситься за диезами...
***
Армия и интеллигенция.
У нас в Ансамбле несет срочную службу интеллигентнейший немец, по фамилии Вильгельм, по имени – Александр… Добрый, милый человек с верхним образованием и соответствующим воспитанием! Чуть позже он уехал на ПМЖ, в Германию. Но он еще в России (и не просто в России, а еще и в Советской Армии!) Как непросто доверчивым образованным людям уяснить жестокий армейский примитивизм и такие же идиотские шутки! Вот что из этого вышло…
Однажды, один из старослужащих со смешной фамилией – Кептя, сидел в ленинской комнате и писал домой письмо. Перед ним лежал один из томиков полного собрания Ленина. Заходит наш герой и спрашивает – «Что делаешь?» - «Конспектирую» – пошутил сержант.
* Что конспектируешь? – насторожился пунктуальный Вильгельм.
* …Ленина – выпалил Кептя - ты разве не знаешь (Остапа понесло…), - того, кто законспектирует всего Ленина, сразу демобилизуют – новое постановление политотдела!
Вильгельмовы глаза заблестели, в них отразился калькулятор точных немецких технологий с бешено бегущими цифрами – «Я думаю - я справлюсь! Подключу сестру, она поможет!»
Прошел месяц. Месяц напряженной работы вильгельмовых трудов, и ожидания развязки несознательными элементами…
…В чем отличие «сизифова труда» от «вильгельмова»? Сизифов - более реален….
***
Комсомольское собрание. На повестке – поведение замполита, а именно, его речь. Не совсем цензурная. Вернее, совсем нецензурная. Балетная труппа ансамбля, где были и девчонки, просят офицера поменьше выражаться. Старший лейтенант, краснея в присутствии полковников политотдела обещает исправиться. Полковники тоже потеют и сдерживают губами давление воздуха изнутри.
Два дня замполит молчал. Все его могучее тело набухало от невозможности привычного выражения мыслей и эмоций, и было похоже на вулкан перед извержением. На следующий день вечером он объявил построение личного состава, то есть всех срочнослужащих мужиков.
Итак, - начинает он, как всегда, обращаясь к личному составу - тому-то я обещаю больше не ругаться, не материться, но если я услышу, что хоть одна ссс… как это сказать?- задумался верзила… Ссс…олдат! – наконец нашелся он. Так вот, если хоть один солдат при мне ругнется – …вые…у! С этого момента жизнь в Ансамбле вошла в привычное русло.
***
Ансамбль Сибирского Военного Округа на гастролях. Подъезжаем к деревне. На указателе написано название КОЗИНО. О, блин, КАЗИНОО, - с ударением на последнем слоге читает Литёха!
***
Ансамбль СибВО на полигоне. Где-то в километре от нас Пэтя.. Он машет и что-то кричит, обращаясь к нам, по всей видимости, зовет. Но «дедушки» не видят. Сидим на травке, греемся. Через несколько минут слышим за спиной пыхтение паровоза и знакомую лексику. Вы, чо? – недоумевает офицер – я вам машу, машу – вы не слышите, я вам свистю, свистю – вы не видите…
***
Отдых на том же полигоне. Сидим на травке, спина к спине, так удобнее. Литеха тоже подустал, затих, сидит, как все, сменив сигарету на травинку, похожий на кота. Тихий вечер. Вдруг Леша Кривощеков негодуя, говорит: «Как же все-таки Литёха, блин, задолбал!» Это была немая сцена! В ступор впали все, включая офицера, который сидел, подпирая своей спиной Кривощекова и именно по этой причине солдат не заметил своего прямого начальника. Животы уже у всех сотрясались, но литеха театрально держал паузу. Кривощеков, я ж тебя посажу – еле слышно прошептал замполит. Надо было видеть Алексея и его глаза! Я… в хорошем смысле, товарищ старший… лейтенант – сказал Алексей и подключился к общему веселью, одновременно покрываясь красными пятнами. После этого случая Лёша стал оглядываться.
***
Я в госпитале. Заболели вдруг зубы. Так всегда – начинает болеть что-то одно, затем все по очереди. Иду к стоматологу. Какой зуб болит? – спрашивает специалист с волосатыми руками, больше похожий на Кинг Конга, чем на Айболита. Показываю. Больше не будет – говорит врач. Еще какой? Показываю. И этот не будет. А что Вы сделали с ними?- спрашиваю чудо-врача. Удалил! – довольный произведенным действием, улыбается врач. Больше у меня зубы в армии не болели.
***
МХАТ
Ансамбль на гастролях по Алтаю и Красноярскому краю. Город Ачинск. Живем в военном городке. Привыкшие к достаточно вольготной жизни у себя «на базе» в Сибири, внутри городка ходим строем, чтобы не шокировать своим невоенным поведением местных бойцов и окончательно не подорвать пошатнувшуюся при нашем появлении военную дисциплину. Один из местных бойцов спрашивает меня – а вы были в нашем МХАТЕ? Недоумевая, спрашиваю, - насколько я осведомлен, МХАТ в Москве… Ну как же, говорит он, - Маленький Хреновенький Ачинский Театр.