В нашем сточетырехметровом коридоре на двадцать восемь семей было две уборных и всего три "очка". Туалет, находящийся ближе к нашему концу коридора, был просторным и имел две кабинки, на которых остались еще с гостиничных времен старые таблички "M" и "W". Обе кабинки выходили в выложенное плиткой холодное помещение с двумя окнами и раковиной с ледяной водой.
Помню, как отец держал меня над раковиной, заставляя умываться и чистить зубы зубным порошком этой необыкновенно холодной водицей, а я плакала и кричала, что не хочу и не буду!
Но обычно побеждала гигиена и отец, начинавший успокаивать и уговаривать меня, доводя до смеха названиями моего покрасневшего носа - "носопырой", а искревленного плачем рта - "чапельником".
В дальнем конце коридора туалет был маленьким и включал в себя два крохотных смежных помещения. В первом располагалась раковина с не менее ледяной водой, и всегда было темно из-за перегоревшей в незапамятные времена лампы, которую в целях экономии никто и не собирался менять. Зато в помещении с унитазом свет горел ярко, заодно освещая и умывальник.
Как ухитрялись все взрослые перед работой совершить все свои утренние дела в этих туалетах, нам, детям известно не было. Мы пользовались горшками прямо в комнатах почти до школы. А бабушки потом как-то избавлялись от их содержимого, моя их прямо под ледяной струей над общественной раковиной
Говорят, когда-то были и две ванные комнаты с печным обогревом рядом с туалетами. Но в мою бытность в одной из них проживала одинокая дворничиха с маленькой "прижитой" девочкой с болезнью Дауна, а в другой - коридорная уборщица, вдова, со взрослой дочерью Ниной, красавицей и студенткой института. О бывших ванных в их комнатах напоминал только кафельный пол с красными и белыми потертыми плитками да необыкновенно странная их форма - узкого длинного пенала ...