Андрей Палыч вошел в свой крикливо обставленный кабинет и закрыл дверь. Прошел к письменному столу, сел в кресло. Его отстраненный взгляд остановился на рамке с фотографией. Запечатленная на ней улыбающаяся девочка, на вид лет шестнадцати, была его дочерью. Она пропала без вести около года назад. Опережая прилив грусти, Андрей Палыч перевел взгляд на дорогие стенные часы с маятником. 11 вечера. Офис совершенно пуст. Нет даже охранников: Андрей Палыч считал систему сигнализации вполне достаточной.
Он был совершенно один в трехэтажном просторном здании. И это его только радовало. Не надо было видеть людей, которые мельтешат тут и там, что-то делают и чувствуют, о чем-то думают и... постоянно врут. Андрей Палыч снял очки в золотой оправе и устало потер глаза. Он чувствовал отвращение к человечеству. Пока он сидел в кресле, мобильный телефон успел зазвонить дважды. Первой звонила жена. Вторым – деловой партнер. Оба раза он не поднял трубку. Зачем? Они тоже будут врать ему...
Больше всего на свете Андрей Палыч ненавидел ложь. Но все вокруг только и делали, что врали. Врали подчиненные по тысяче раз на дню. Врала жена, которая пропадала всё утро вторника. Врали дети, когда получали плохие оценки в школе. Врали новости, книги, фильмы и даже погода - сегодня солнечная, а завтра вдруг дождливо-ненастная. Ложь была повсюду, как воздух. Андрей Палыч задыхался от лжи.
Но самое противное было для Андрея Палыча, что и он тоже врёт. Непрерывно, всем подряд, а часто без всяких причин. Вот и сегодня он сказал жене, что у него на работе аврал и он задержится. Но вместо “аврала” получилось “наврал”. Потому что сейчас он сидел совершенно один и ждал, когда внизу, к парадному входу подъедет такси. Когда оттуда выйдет стройная черноволосая девушка лет двадцати пяти, закутанная в изящное полупальто. Когда она поднимется по мраморным ступенькам на третий этаж и без стука войдет в его безмолвный кабинет.
Дверь кабинета отворилась с тихим скрипом. Андрей Палыч машинально поднял глаза и увидел её. Кокетливой походкой, подчеркивающей стройность ног, девушка прошла к софе и села. Она даже не взглянула на Андрея Палыча. Кошка, которая повсюду чувствует себя как дома и даже не утруждается благодарно взглянуть на того, кто поит и кормит её.
Андрей Палыч с минуту смотрел холодными глазами на статную фигуру и пышные волосы девушки. Разглядывал её дорогую одежду и украшения. Красивая, холодная, самодостаточная. Сколько восхищенных взглядов ловит она на себе, когда царственной походкой прогуливается по какому-нибудь торговому центру. Когда сидит, закинув ногу за ногу, в дорогом ресторане или суши-баре. Все хотят её. Многие о ней мечтают. А она приходит к нему. Потому что у него есть деньги. Потому что он директор. Не будь этого, она бы даже не взглянула в его сторону. Впрочем, и сейчас смотрит не так уж часто...
Он уловил запах её духов, и в его памяти вспыхнула вереница красочно-упоительных воспоминаний. Жаркие ночи. Прохладные прогулки по сияющему огнями ночному городу. Краткие поцелуи перед прощанием.
Андрею Палычу очень захотелось избавиться сейчас от своей привязанности к этой разодетой и надухаренной стерве. Ему хотелось послать её подальше. Но что это даст? Она бросит на него презрительный взгляд, скажет что-нибудь брезгливое и уйдет с нисколько не утраченным достоинством. Хуже будет только ему. Это он останется сидеть здесь, опустошенный и унылый, совершенно один в этом красивом белом здании.
-Как доехала? – спросил он, откидываясь на спинку кресла и медленно закуривая.
-Так себе. Таксист оказался хамом. Нагрубил мне. Деревенщина.
Всегда-то ей кто-нибудь грубит. Всегда-то её окружают хамы и идиоты. И он для неё такой же идиот, но она, естественно, этого не скажет. Она будет спать с ним и носить подаренное им колье. Но промолчит, что он урод и мерзкое животное.
“А ведь именно это она обо мне и думает. А сейчас она думает вообще о чем-то своем. О чем - я никогда не узнаю. Да что же они все думают, черт возьми? И как это узнать? Если я спрошу, никто из них не скажет мне правду. Они соврут. Они всегда так делают... Как я устал от этого...”
Андрей Палыч никогда ещё не чувствовал такого отвращения к вранью. Он, успешный бизнесмен, талантливый экономист и просто умный человек, больше не хотел произнести ни слова лжи. Он почувствовал, что это единственная возможность плюнуть в лицо опротивевшему, опутанному ложью миру.
Но это было не всё. Андрей Палыч хотел большего. Он хотел, чтобы кто-нибудь, раз в жизни, сказал ему хотя бы одно слово правды!
Желание было таким пронзительным и захватывающим, что у Андрея Палыча на глаза набежала слеза. В этом был привкус чего-то ненормального, почти безумного, но ему было всё равно. Хотя бы одно слово правды! И тогда возник бы смысл...
Андрей Палыч встал с кресла и направился к двери, попутно говоря очень непринужденным тоном:
-А у меня сегодня такой дикий денёк. Мои берлинские партнеры уже почти решили расторгнуть контракт. Мне стоило огромного труда отговорить их...
Умело ли он играет? Не переигрывает? Опять эта проклятая ложь! Но ничего... Ещё немного необходимой лжи, и дальше будет только правда...
-А потом эти кретины – ну, помнишь, я рассказывал - опять пришли с требованием повышения зарплаты. Я уже устал повторять им, что сейчас в России кризис и у меня самого денег едва хватает на бензин... (И им я тоже сегодня врал... И сейчас вру... Когда же я не вру?..)
Наконец, он добрался до двери, сунул ключ в скважину и провернул его с таким видом, будто в этом нет ничего особенного.
-Зачем ты закрыл дверь? – спросила Рита.
Боковым зрением он поймал на себе её настороженный, колючий взгляд.
-Это чтобы нам никто не помешал.
Он повернулся к ней с простодушной улыбкой.
-Кроме нас здесь никого нет, – сказала она.
Вид у нее был всё такой же подозрительный.
Андрею Палычу стало тяжело дышать.
-Ну, знаешь ли, никого!.. – сказал он с преувеличенной горячностью. - В прошлый раз я тоже так думал. Сижу один, никакого подвоха не ожидаю – и вдруг, прямо ровно в полночь, сюда заявляется машинистка. Сумочку она, оказывается, забыла. А представляешь, если бы ты была тут... Страшно представить!..
Рита смотрела на него без всякого выражения, как модель с обложки гламурного журнала.
Андрей Палыч убрал ключ в карман и, внутренне торжествуя, вернулся к креслу.
Он почувствовал себя гораздо увереннее. Теперь она не сбежит от него в самый ответственный момент. Она не уйдет от правды. Они оба не уйдут.
Веский аргумент, который у него лежал в столе, в первом выдвижном ящичке, он припасет напоследок.
Но с чего бы начать? Сначала.
-Расскажи мне, Рита, про своё детство, - сказал он.
Рита посмотрела на него, приподняв выщипанные брови.
Никогда он не задавал ей таких вопросов.
-Зачем тебе это?.. – спросила она.
И ему показалось, что он впервые увидел на её лице какое-то настоящее чувство. Чувство это называлось удивление. Уже хорошо. Андрей Палыч глотнул правды. Легкое опьянение – вернее, только предвкушение опьянения - разлилось по его телу. Но это лишь первый глоток. Сегодня он намерен напиться правдой в стельку, до полусмерти... или даже до смерти.
-Я просто хочу знать... всё... о тебе... – он сказал правду.
Впредь только так и будет.
-Что конкретно ты хочешь знать?
- Я хочу знать, какой ты была девочкой. Какую музыку слушала, в какие игры играла с подружками, в каких мальчиков влюблялась. Я хочу знать, чувствовала ли ты себя глупой. Хотела ли ты когда-нибудь покончить с собой. Падала ли ты когда-нибудь лицом в грязь. Бывало ли у тебя такое, что тебя унизили, а ты не смогла ничего ответить. Клеила ли ты плакаты у себя на стене. Была ли у тебя собака, и какой породы. Снилось ли тебе, что у тебя выросла третья рука.
Рита смотрела на него с растущим изумлением.
-Ты выпил, что ли?.. – спросила она наконец.
-Дорогуша... – сказал он нетерпеливо. - Зачем этот лживый вопрос? Ведь ты же знаешь, что я не пил. И ты спрашиваешь, только чтобы показать, что считаешь мои вопросы идиотскими. Не так ли? Так не лучше ли сказать прямо – я считаю твои вопросы идиотскими!
-Бред какой-то! – Рита вскинула глаза к потолку и села поудобнее на софе.
-А вот сейчас я уже не уверен, правду ты сказала или нет – насчет бреда. Да и как я могу быть уверен? Я же не телепат. Откуда я знаю, что творится у тебя в голове? Какие там мешаются мысли? Только полные кретины считают, будто они могут понимать, что происходит в душе у другого человека. Они считают себя проницательными, но на самом деле они тупее самых последних идиотов. А я вот признаю – я понятия не имею, о чем вы все думаете. И меня это выводит из себя...
Рита снова посмотрела на него, и теперь в глазах у неё возник страх. Страх перед чем-то непостижимым – вроде страха при виде душевнобольного.
-Вот я тебе высказал всё это. Что ты думаешь на этот счет?
-Что я думаю? Не знаю. Я не задумывалась об этом.
-Ну так задумайся!
-Что ты от меня хочешь? Если ты не в настроении, я лучше приду в другой раз.
Андрей Палыч ощутил дрожь бешенства.
-Нет, ты никуда не уйдешь, пока не ответишь честно на все вопросы. Сегодня особенный день, разве ты не поняла?.. Сегодня всё решится! Другого раза уже не потребуется. Понимаешь?
-Нет! – резко выкрикнула она и встала с софы. – Открой дверь, я уйду.
-Ты боишься?
-Да!..
-Отлично, отлично! – радостно воскликнул Андрей Палыч. - Ведь достигли же мы с тобой чего-то! Уже достигли! Ведь так легко говорить правду! Почему бы всегда не делать этого?..
Она остановилась, глядя на него с какой-то мыслью.
-Так почему ты сам не говоришь правду, раз ты такой правдолюбец? – злобно сказала она.
-Да, ты права! Я тоже лгун. Вернее, был им. Но теперь это в прошлом. Сейчас я говорю только правду – и ты представить не можешь, какое это удовольствие! Попробуй – тебе понравится.
-Хочешь сказать, ты ответишь мне правду, что бы я у тебя ни спросила?
-Да...
На её лице появилось любопытство. Она села обратно на софу.
-Ну ладно... – Она задумалась. - Что ты чувствуешь ко мне?
-Что? Ты мне нравишься в постели. И всё!..
Андрей Палыч начал хохотать, как помешанный.
-Да! Только и всего. А вообще-то я тебя презираю. И всех вас. Ненавижу я вас, проклятых людишек. Но от вас никуда не деться. Я должен существовать вместе с вами, дышать одним воздухом... Как же меня это бесит... Но у меня нет выбора. Помнится, в детстве я больше всего на свете любил сбегать на тот пустырь – ну знаешь, здесь есть, на окраине, один пустырь. Там обычно не было людей. Только я и ветер. Знаешь, как это было чудесно? Иногда я проводил там целые сутки. Брал с собой бутерброды и сидел там. Смотрел на горизонт, на лес вдалеке – и ничего не делал. Вот это было удовольствие... Но теперь я уже не могу. Знаешь, почему? Потому что я серьезный дядька. Я директор. Как это я всё брошу, пойду пешком на этот пустырь и буду сидеть там, жрать бутерброды с копченой колбасой и смотреть на горизонт? Это же нонсенс. Что обо мне подумают? Нет... Что я о себе подумаю?.. Поэтому я должен врать. Врать, будто мне нравятся дорогие рестораны с этой их мерзко-утонченной пищей. Врать, что мне нужная такая расфуфыренная и бесчувственная стерва, как ты. Но теперь мне больше не нужно врать.
-Меня оскорбляют твои слова, - сказала Рита.
-Да? Над этим стоит задуматься. Честно говоря, мне кажется, что это неправда. Тебя не могут оскорблять мои слова. Ты считаешь меня денежным мешком с руками и ногами. Я для тебя как работа. А могут ли оскорблять трудности на работе? На них просто не обращаешь внимания.
-Хочешь сказать, я продаюсь тебе? По-твоему, я шлюха? – холодно спросила Рита.
-Нет, кстати, я так не считаю. Ты, наверно, шлюха, но мне так не кажется. Не знаю, почему. Наверно, трудно связать с этим понятием твою благородную красоту и изящные манеры. Но давай остановимся. Сейчас речь не о том, что я думаю о тебе. Сейчас ты сама будешь говорить всю правду о себе.
Любопытство исчезло с её лица. Слушать откровения любовника было в какой-то степени занимательно, но говорить всю правду о себе...
-Ну уж нет, - сказала она.
-Да, я понимаю, тебе это трудно. Ведь ты вся состоишь из лжи. Каждый твой жест, каждая интонация – ложь. Человек на 90% состоит из вранья. А ты, наверно, на все сто. Но постарайся, приложи усилия!
-Всё. Этот цирк мне надоел. Открой дверь. Я уйду, - она поднялась с софы и стояла в решительной позе.
-Ну, так я и думал. Я знал, что будут трудности, но я готов к ним.
Андрей Палыч выдвинул ящичек и достал пистолет. Передернул затвор и положил оружие на стол.
-Не знаю, воспользуюсь ли я им. Но если ты и дальше будешь бесить меня, не исключено, что я применю его.
Одну секунду Рита стояла и соображала.
-Я не боюсь, - сказала она. – У тебя кишка тонка.
Андрей Палыч схватил пистолет и, не целясь, выстрелил. Ваза, стоявшая на полке возле двери, разлетелась вдребезги. Девушка завизжала. Андрей Палыч прикрыл уши ладонями. Крик прервался.
-Ладно, ладно! Хорошо!- испуганно залепетала Рита. – Я всё сделаю! Только не стреляй.
-Почему? – поинтересовался Андрей Палыч.
-Я боюсь...
-Чего боишься?
-Что ты убьешь меня!
В кабинете плавал приятный запах пороха.
-Ты думаешь, я нарочно убью тебя?
-Нет... – она напряглась. – Я думаю, что ты не собираешься убивать меня... Но можешь сделать это случайно...
-Гм... В твоих словах есть правда. Мне это нравится. Садись, и мы продолжим нашу занимательную беседу.
Она подогнула дрожащие ноги и села на софу.
-Знаешь, я и сам испугался этого выстрела. Страшная эта вещь – оружие! Такое маленькое, но такое страшное. В один миг отнимает жизнь. Если ты не против, я положу его на стол. Знаешь, чего я ещё испугался в тот самый миг, когда нажал на курок? Того, что я попаду в тебя. Ведь я не прицелился, и вполне могло получиться, что я в тебя попаду. Я жутко испугался этого. Но повезло. Я не попал. И теперь я так счастлив... Знаешь чувство, когда ожидаешь чего-то ужасного – а оно не случается? Это такое облегчение... Правда, всё это произошло за долю секунды. Но от этого все чувства только обострились. Ну, ты понимаешь?
Она слушала его, бледная от ужаса. Она, по-видимому, соображала, удастся ей вырваться из ловушки этого ненормального. Может, кто-нибудь слышал выстрел и уже спешит на помощь? Вряд ли...
-А теперь я задам тебе встречный вопрос. Как ты относишься ко мне?
Она смотрела на него круглыми глазами и не знала, что говорить. Если сказать, что он ей нравится, он сразу заподозрит ложь и взорвется. А если признаться, что он ей противен, не вызовет ли это приступ ещё большей ярости?..
-Ну, что ты молчишь? Боишься?..
-Да...
-Чего?..
-Я боюсь... сказать правду.
-Почему? Наверно, потому что эта правда мне не понравится? Ошибаешься! Правда не может не нравиться! Как жаль, что нельзя знать правду обо всём на свете. Знать правду, для чего я живу эту мерзкую жизнь. Знать правду, почему всё не так, как мне хочется... Но всё это философская дребедень. Это не та правда. А правда где? Где она? Здесь, под столом? Или, может быть, в мусорной корзине? Я не знаю, где эта чертова правда. И что она вообще такое. Может, ты её знаешь? Скажи мне.
-Я не знаю... – потерянно сказала она.
-Жаль! Очень жаль! – Андрей Палыч очень грустно посмотрел в угол кабинета. – А по-моему, сейчас ты как раз знаешь абсолютную правду жизни. Она в том, что ты хочешь жить. Не так ли? Но скажи мне, для чего тебе жить? Ведь ты же ничтожество! Все твои мысли наверняка крутятся вокруг бутиков, косметики, дорогих автомобилей и богатеньких мужиков. Конечно, я не прав, и у тебя есть другие мысли и чувства. Ну а как я могу быть прав? Ведь я не знаю, что творится в твоей чертовой голове! А ты не хочешь мне сказать... Ну опровергни же меня! Скажи, что ты обожаешь смотреть на восход солнца! Скажи, что ты любила по-настоящему, и всё вокруг было неважно! Скажи, что ты чувствовала бессмысленность жизни и хотела сброситься с обрыва!
-Да, да... всё это было... – с готовностью подтвердила Рита.
-“Да, да! Всё это было!” – передразнил он. – Не надо тупо соглашаться с тем, что я говорю. Неужели у тебя в голове нет мозгов? Или там только диктофон, который записывает чужие слова и их воспроизводит? Скажи же что-нибудь своё!..
Рита мучительно задумалась.
-Я люблю детей... Очень люблю маленьких детей, - сказала она вдруг.
-Правда?..
-Нет.
-Тогда зачем ты это сказала?
-Не знаю... Мне показалось, это правда. Просто одно время я очень хотела полюбить детей, но так и не получилось.
От страха Рита соображала всё хуже.
-И на хера это нужно? – возразил Андрей Палыч, вальяжно развалившись в кресле. - Я терпеть не могу детей, и не загоняюсь на этот счет. Я любил свою дочь.(Он снова взглянул на фотографию в рамке.) Но с тех пор, как она исчезла, я ненавижу детей. Это может показаться странным, но это так. Но речь не об этом. Суть в том, чтобы перестать врать и понять, что я в самом деле хочу и что в самом деле чувствую. Во-первых, я сейчас чувствую страх. Да, я делаю что-то безумное и злое. Я негодяй. И меня это пугает. Я никогда не хотел быть негодяем. Я не хотел, чтобы про меня говорили гадости. Я хотел, чтобы меня все любили. Но, наверно, все этого хотят. А если не хотят, то опять-таки врут. А вот сейчас я держу тебя взаперти и как будто даже собираюсь пристрелить тебя. Знаешь зачем?..
-Н-нет... – с трудом сказала она.
-А затем, что это будет правда. Вот ты шатаешься по магазинам, жрешь, пьешь, трахаешься с мужиками, трещишь по телефону с подружками, ненавидишь женщин, которые красивее и умнее тебя, смотришь глупые фильмы в кинотеатрах, строишь планы на будущее, мечтаешь съездить в Париж, грезишь о загорелом и страстном любовнике-итальянце – но всё это враньё. Не знаю, почему, но это враньё, даже если у тебя всё по-другому, а не так, как я сказал. А вот когда ты будешь трупом с пулей в голове, это будет правда. Потому что – какая тут может быть ложь? Труп он и есть труп. И никакого вранья. Чистый экстракт правды.
-По-моему, ты ошибаешься. Это не будет правдой. Это тоже будет ложь.
-Может, и так. Постой, я подумаю над этим... Да, я наврал... Спасибо тебе! Я только что это понял. На самом деле я не уверен, что это будет правдой, но... Это будет точка. Да. Это граница, за которой уже ничего не будет. Вот сейчас ты сидишь передо мной и давишь на меня горами вранья, которые навалены у тебя внутри. А если я пристрелю тебя, наступит пустота. Да, пустота. Я буду опять один, и не будет лжи...
-Андрей... Давай, тогда я просто уйду, и ты останешься один... – тихо проговорила она.
-Нет! – взорвался он. – Я сказал, что ты никуда не пойдешь!..
-Извини, извини... Я хотела как лучше...
-Ни хера ты не хотела! Ты просто думала, что нашла лазейку, чтобы улизнуть от меня. И ты не думала, что мне станет от этого лучше.
-Ты не прав! Не такая уж я бессердечная. Если бы я тебя презирала так, как ты пытаешься показать, я бы встречалась с кем-нибудь другим.
-Тоже фигня. Сейчас ты со мной. Вчера была с другим. А завтра будешь с третьим. Это вопрос времени. Или ещё чего-то там. Давай взглянем правде в лицо. Я тебя не люблю. Ты не любишь меня. Я для тебя деньги. Ты для меня секс. И это замкнутый круг, который я не знаю, как разорвать. Я теряюсь. У меня не хватает ума, чтобы понять это. Я понимаю, что чего-то тут не хватает. Должно быть что-то ещё... Но этого нет.
Он зарылся лицом в раскрытые ладони.
-Я не понимаю... - повторял он.
Вдруг он оторвал лицо от рук и пронзительно посмотрел на Риту.
-Почему я не имею права хотеть то, что я хочу? – спросил он у неё.- Ведь я не хочу, чтобы меня любили за мои деньги или за то, что я директор. Я не хочу, чтобы меня уважали, только потому, что у меня крутая тачка. И я не хочу быть сильным, только потому, что я хожу в качалку. Я хочу, чтобы всё это было просто так. Ещё я хочу, чтобы меня окружали только приятные, милые и честные люди. Но всё вокруг не так. И поэтому я вынужден лгать, лгать! Лгать прежде всего самому себе. Я говорю, что и не хочу никакой любви. Я говорю, что главное для меня карьера. Я говорю, что мне плевать, что вокруг есть несчастные или злые люди. И я говорю себе, что не боюсь, когда испытываю страх. И я говорю, что завтра всё наладится, когда вижу, что всё дерьмово. Но зачем врать, черт возьми? Зачем врать? Всё, я пришёл в тупик. Я не могу объяснить тебе свои чувства. Они мучают меня, эти дурацкие чувства. Мучают, сколько я помню себя, а я даже не могу их объяснить. И ты думаешь, что я просто сошел с ума и несу бред. Это тупик. Тупик. Ах, забыл сказать про самую ужасную ложь. Это когда ты находишься в компании какого-то человека. Потому что в этот момент ты – это уже не ты. Нет такого человека, с которым ты бы мог быть собой. И даже если ты сильно напряжешься, ты не сможешь быть с собой. Даже глядя в зеркало, ты увидишь не себя, а того, кого ты видишь в зеркале. Бред... Я уже и сам не понимаю, что говорю. Извилина заехала за извилину. Мне кажется, моя голова сейчас треснет пополам. А ведь ты была бы не прочь, если бы это произошло. Знаешь, сейчас я смотрю на тебя и чувствую ненависть. Ещё я испытываю к тебе половое влечение. Что ещё? Мне совершенно не нравится твой прикид. Он мерзок. Ещё меня бесит, что на тебя смотрят другие мужчины. Потому что я считаю, что ты должна принадлежать только мне. Я хотел бы закрыть тебя в подвале, как рабыню, и не выпускать, пока ты мне не надоешь. А может, и вообще никогда. Да, у меня такие чувства. Зачем мне их скрывать от самого себя? Ещё я очень часто хочу прикончить тебя. Сегодня в особенности. Ты меня достала. Представить себе не можешь, как. Поэтому я хочу прикончить тебя.
-Так сделай это. Убей меня и себя.
-Гм?.. А ты уже не боишься?
-Нет.
-Почему?
-Мне плевать.
-Ты серьезно? Молодец! А вот я не знаю, что чувствовал бы на твоем месте. Но, наверно, рано или поздно меня тоже охватило бы равнодушие. А если я сделаю так?
Он взял пистолет и прицелился в неё.
Рита вся подобралась.
-Теперь тебе снова страшно?
-Да... Хватит мучить меня, Андрей. У меня болит голова. Я устала...
-Ты устала. Это хорошо. Ты очищаешься. И я вместе с тобой. Мы выйдем отсюда другими людьми. Мы по-новому взглянем на этот мир. Не знаю, как это произойдет, но это точно будет так. Мы сейчас с тобой подошли к границе. Мы решились узнать правду. И она не посмеет отвернуться от нас. Сегодня великий день! Сегодня самый важный день в истории. И ты должна прочувствовать это. Ты чувствуешь? – спрашивая это, он продолжал целиться в неё. – Ты знаешь, мне нравится держать тебя на мушке. Ты абсолютно такая, какая ты есть. Ты испуганное глупое дитя. Вот ты кто. И ты совершенно бессильна предпринять что-то. Захочу и убью тебя. Кто и что меня остановит? Никто и ничего. Сейчас я бог. И твоя жизнь в моих руках. Охренительное это чувство!.. И знаешь, это жалкое выражение лица идёт тебе гораздо больше, чем та высокомерная маска, которую ты обычно носишь. Смотри-ка, а ты, оказывается, можешь чувствовать! Оказывается, ты тоже живой человек! Зачем ты скрывала это? Я бы уважал тебя гораздо больше.
-По-твоему, все чувства надо выставлять напоказ? Тогда все просто будут плевать тебе в душу!..
-И пусть! Пусть плюют! Только не в этом проблема. Проблема в том, что они и плевать-то честно не смогут! Тебе наплюют со злости, от зависти, от обиды на жизнь или просто от дурного настроения – наплюют, короче говоря, от нечего делать. А не потому, что они хотели бы именно наплевать и именно в твою душу, а не в чью-то другую. И тут, понимаешь ли, вранье! Я уже не вижу ничего настоящего в этом мире. А хочу увидеть. Но где оно, настоящее?.. Люди врут, что любят, и врут, что ненавидят. Каждое слово, каждый жест – ложь, и не только у тебя, а у всех, и у меня тоже. А настоящее где? Ау!.. Отзовись!.. Оно молчит. Но мы до него доберемся. Сейчас оно возникнет перед нами. Я уже чувствую (брр... даже мороз по коже прошел!) – чувствую, что оно рядом. Подожди-ка! – он вскочил с кресла с просветленным лицом. – Озарение! Я понял, что должен сделать! Я знаю, как до него добраться! Вот, что мы сделаем. Сколько сейчас времени? Половина двенадцатого. Отлично. Теперь я скажу тебе вот что. Ровно в двенадцать я убью тебя. Нет, ты не поняла. Не “наверное” убью, не “может быть”, не “вполне вероятно” – а убью совершенно точно. Теперь ты поняла?
Рита смотрела на него стеклянными глазами. Рот её был безвольно полураскрыт.
-Это не угроза. Это факт. Прими к сведению и обдумай хорошенько. Жить тебе осталось всего полчаса. Должна же ты перед лицом неминуемой смерти понять эту пресловутую правду! И ты поймешь. Я спрошу у тебя за минуту до выстрела. И ты мне скажешь эту правду. Она раскроется тебе перед лицом неотвратимой смерти. И пойми, пожалуйста, правильно мой план. Он состоит не в том, чтобы ты сильно испугалась смерти, которая может произойти. Нужно, чтобы ты испугалась смерти, которая действительно произойдет! Чувствуешь разницу? Тебе страшно? У-ух!.. Да мне тоже! Передо мной ведь тоже задача не из легких. Тебе умирать – а мне убивать. Неизвестно, кому сложнее!..
Девушка сидела, придавленная безысходным ужасом. Роскошная обстановка, которая всегда так нравилась ей, теперь производила на неё тошнотворно-гнетущее впечатление. Нестерпимая жестокость обстоятельств сломила её. Ей казалось, она вот-вот упадет в обморок.
Андрею Палычу тоже стало дурно. Он видел, как смертельно напугана девушка. Сознавал, что он этому виной. И смутные угрызения совести холодили его нутро.
Но отступать было поздно. Если пойти на попятную, он вернется в мир, полный лжи. И правда так и не выйдет наружу. А без этого жить не стоит.
Рита посмотрела на Андрея Палыча печальным взглядом и сказала:
-Андрей, отпусти меня, пожалуйста! Неужели тебе совсем не жалко меня? Ведь ты говорил, что любишь меня...
-Насчет любви я, конечно, врал... –вздохнул Андрей Палыч, кладя пистолет на стол. – А вот насчет жалости... Да, мне жалко тебя. Впервые. И знаешь, почему? Сейчас, когда ты сбросила с себя эту стервозную маску, ты стала по-настоящему красивой. А мне жалко убивать красоту. Раньше ты была не красива. Ты была уродливо красива. Мерзко красива. Но настоящая красота проявилась только теперь.
-Может, эту правду ты и искал? Правду, что я по-настоящему красива?.. – торопливо предположила Рита.
Андрей Палыч посмотрел на неё насмешливо-жестоким взглядом.
-Если бы кто-нибудь сейчас слышал нас, его наверняка стошнило бы от твоей приторно-наивной любви к самой себе. Нет. Не эту правду я искал. А ты... Ты и раньше была такой же, как сейчас. Просто тогда ты была снежной королевой, высокомерной, важной. А теперь ты просто девушка. Обычная, беспомощная. Вот и вся правда.
Он достал вторую сигарету и закурил.
-Итак... – он посмотрел на часы. – Жить тебе остается всё меньше. Будем ждать.
-Что ждать?
-Правду.
-Какую правду тебе сказать?. Нет никакой правды! Мне нечего будет сказать тебе даже за секунду до смерти!..
-Это ты так думаешь. Но всё имеет свойство меняться. Ты и сама не заметишь, как в тебе проснется правда.
Его непоколебимость привела Риту в истерику.
-Ты психопат! Ты ненормальный! Как меня угораздило с тобой связаться! – закричала она и заплакала.
Андрей Палыч тряхнул головой.
-Бог мой! – сказал он. – Не надо слез. Не люблю я этого.
Он выглядел хмурым и отстраненным, но ему стало вдруг очень страшно. Страшнее, чем было Рите. Перед ним разверзлась темная пропасть. Она звала его, тянула вниз... Скоро он сделает что-то настолько ужасное, что назад пути уже не будет. Голова его закружилась. Ещё немного, и он потеряет равновесие...
Какое-то время они молчали. Через полуоткрытое окно с улицы доносился беспокойный вечерний шум. Там кипела жизнь. Холодная, агрессивная и непонятная – но такая любимая! Рите безумно хотелось вернуться туда, снова вдохнуть свежего воздуха... Но она была заточена здесь, в душном кабинете, измученная страхом и ожиданием. Это было невыносимо...
Внезапно у неё возникла идея. Это было рискованно, но терять уже было нечего. Несколько минут она ещё сомневалась, но вдруг решилась.
-Хорошо, - сказала она. - Если я расскажу тебе всю правду, это как-нибудь повлияет на твое решение?..
Потухшие глаза Андрея Палыча снова загорелись огнем любопытства.
-Хе... Ну, всё зависит от того, что ты скажешь... Так, значит, тебе есть, что сказать?..
-Да, есть. Слушай внимательно. Ты у меня не один. У меня есть другой мужчина, с которым я провожу большую часть своего времени. Когда я отказываюсь от встреч с тобой, говоря, что у меня болит голова или ещё что-нибудь такое... это значит, что я с ним.
-Вот так да! – вскричал Андрей Палыч, вне себя от изумления.
Он ожидал какой-то другой правды, чего-то высшего и непостижимого, чего-то абсолютного... Но этот приземленно-бытовой секрет заинтересовал его гораздо больше. Он вообще не подозревал, что у неё на совести есть что-то такое.
-Любопытный поворот событий! Ну расскажи, расскажи. Как его зовут? Какой он из себя?
-Его зовут Алексей. Он красивый, умный... Он умеет ярко жить и получать удовольствие от жизни. Когдя я рядом с ним, я безумно счастлива. В постели он просто бог.
-“Бог в постели”? Звучит смешно. Ты меня рассмешила. Ха-ха-ха!.. Нет, я верю. Само собой, в постели он лучше меня.
-Само собой, - мрачно подтвердила она.
Андрей Палыч сглотнул. Несмотря на то, что он решил слушать только правду, это заявление покоробило его. Рита внимательно следила за его реакцией.
-И ты любишь его?
-Да! Я от него без ума... И я очень боюсь его потерять...
-Постой-ка... – осенило вдруг Андрея Палыча. - Уж не на твои ли деньги он живёт?
-Не полностью. Но, в основном, на мои.
-То есть, на мои.
-Да, на твои.
-Интересно! Даже интригующе... А я ни о чем даже не догадывался. Мы сдвинулись с мертвой точки. Но, знаешь, - его глаза стали непроницаемыми, - убивать тебя я пока что не передумал. Это, конечно, приятная и очень любопытная новость, но... этого мало. А времени у тебя ещё меньше.
-Тебе нужна более ужасная правда? Обычно, после такого, как я занимаюсь с ним сексом, мы обсуждаем тебя. Я рассказываю ему, как ты мне противен. Как мне мерзки твои прикосновения. Как я чищу зубы после вечера, проведенного с тобой, - Рита произнесла это скороговоркой и с вызовом.
-Ты и вправду это делаешь?
-Да!
-Ах ты тупая мерзкая сука! Но продолжай, продолжай в том же духе! Может, тебе ещё удастся спасти свою жалкую душонку! - Андрей Палыч сказал это почти со смехом. Так позабавили его эти признания. – Ну, а что он на это?
-Он смеется над тобой. И спрашивает, как можно быть таким идиотом, как ты, и ничего не замечать.
-Да! Он чертовски прав! Я идиот! Давай ещё! – Андрей Палыч вошел в кураж.
-Я говорю ему, какое ты ничтожество в постели. Я рассказываю ему, с каким трудом пытаюсь не уснуть, терпя твои жалкие попытки доставить мне удовольствие. Рассказываю ему, какое самодовольное и счастливое лицо у тебя, когда я говорю, что ты был чудесен. Но на самом деле чудесен он, а не ты! И он знает это...
Андрей Палыч больше не смеялся. Он зажмурил глаза и тер ладонью лоб. Мучение боролось в нём с наслаждением. Отвращение к жизни мешалось с эйфорией, похожей на наркотический экстаз. Он и вообразить не мог, что его любовница такая циничная тварь, и это потрясло его.
Но при этом его не покидало чувство, что всё так и должно быть. И иначе быть не может. Это была последняя ступень. И он радовался, что ступил на неё.
Рита тем временем смотрела на него с нескрываемым страхом. Уж не перегнула ли она палку? Удался ли её план или она сделала только хуже? Она не знала...
Какое-то время они молчали. Но вдруг Андрей Палыч опомнился и взглянул на часы.
-Без шести минут, - равнодушно сказал он. – У тебя есть ровно шесть минут.
Рита прочитала в его глазах самую настоящую решимость осуществить задуманное. Теперь ужас её стал безграничным.
-Что? Что ещё тебе рассказать? – закричала она, роняя слезы на ковер. – Ты хочешь знать, какие ещё гадости я делаю?..
-Нет, - спокойно прервал он её. – Это всё, конечно, интересно. Но это не та правда, которую я жду. Нужно что-то ещё более правдивое. Я только что заглянул себе в душу. Душа сказала, что ей этого мало. А что ей надо, она не говорит.
Рита смотрела на него с искаженным лицом. Ураган мыслей и чувств бушевал в её голове.
Время неслось чересчур быстро. Сверхъестественно быстро. Осталось пять минут.
-Ну, - сказал Андрей Палыч с волнением. – Скоро всё свершится. У меня дрожат руки. Меня подташнивает. Мерзкое состояние. Но ничего. Нажать на спуск я смогу.
-Андрей! Мне нечего сказать! Нечего, нечего!..
-Заткнись, если говоришь не по существу.
Она замолчала.
Четыре минуты.
В полном отчаянии Рита переводила взгляд с Андрея Палыча на часы и обратно. Неужели он сделает это? Неужто посмеет?
Три минуты.
Что делать? Как выпутаться из этой западни?..
Две минуты.
Броситься на него? Попытаться схватить пистолет?
Не получится. Страх парализовал её. Она с трудом контролировала свои движения.
Одна минута.
Секундная стрелка лениво ползла по циферблату, делая последний круг.
Андрей Палыч отбросил все мысли. Взял пистолет в правую руку и прицелился в голову девушке.
-Ну, говори, - глухо сказал он.
Она зажмурилась. Ужас стал ослепительно ярким, как вспышка молнии.
“Она не верит... Верит, но не полностью... Она надеется...” – мелькнуло в его уме.
Пятнадцать секунд миновало.
-Открой глаза! – приказал он.
Она покорно открыла.
-Ну! – взревел он.
-Мне страшно! Не убивай меня! Умоляю! Мне больше нечего сказать! – истошно закричала Рита.
Андрей Палыч нажал на спуск. Грянул выстрел. Девушка завопила и рухнула на софу.
Следующие двадцать секунд ничего не происходило. Медленно таял едкий дым.
Стенные часы равнодушно тикали.
Потом девушка пошевелилась. Поднялась. Лицо её было как будто высечено из мрамора. Это было совершенно другое лицо. Как будто на софе сидела не Рита, а другой человек.
-Черт возьми! Я целил тебе в голову и – промазал! – вскричал Андрей Палыч в отчаянии и прицелился снова.
-Ну хорошо! – закричала Рита так, что он едва не оглох. – Хорошо, проклятый тупой ублюдок! На! Получай свою чертову правду! Я расскажу тебе про твою горячо любимую доченьку. Помнишь, год назад мы, как обычно, трахались на твоем чертовом столе? Она подсматривала за нами. Потом она откопала мой телефон, позвонила мне и стала угрожать, что расскажет всё твоей жене, если я не выплачу ей тысячу долларов. Похоже на нелепую выдумку, не так ли? Однако же это самая настоящая правда. А ты думал, твоя доченька – невинная овечка? Черта с два! Мне, конечно, было плевать, что твоя жена узнает о твоей связи со мной. Но потом я решила, что это может навредить нашим отношениям. А если я перестану получать твои деньги, то почти наверняка потеряю своего любимого... Я решила, что заплатить твоей доченьке будет проще. Мы встретились на окраине города. Она приехала на такси, которое сразу отпустила, а я вместе с Лёшей на его тачке. Она села к нам в машину и сразу предъявила новые условия. Она хотела, чтобы я выплачивала ей тысячу долларов каждый месяц. Я, конечно, отказалась. Она впала в бешенство, стала орать на нас, а потом и вовсе бросилась на меня с кулаками. Схватила за горло... Твоя доченька была такой же психопаткой, как и ты! У вас это семейное... Лёша пытался её утихомирить, но она брыкалась, как бешеная собака. Он не придумал ничего лучше, как ударить её по голове. Сделал он это, кажется, раз пять, не меньше, и только тогда она вся обмякла и отцепилась от меня. Мы подумали, что она потеряла сознание. Минут пятнадцать мы обсуждали, что предпринять. А она продолжала лежать в том же положении и даже как будто не дышала. Мы заподозрили неладное. Попытались прощупать пульс – его не было. Мы перепугались. Лёша стал делать искусственное дыхание. Бесполезно. Она была мертвее мертвой. Что потом? Потом мы отъехали подальше за город и закопали её в лесу. Слава богу, свидетелей не было, и мы вышли сухими из воды. Теперь ты доволен?
Она дышала так, будто пробежала стометровку.
-Ты лжешь... – пробормотал Андрей Палыч, смертельно бледный от потрясения.
Но что-то подсказывало ему, что это правда. Это было признание, высказанное перед лицом неминуемой смерти. Нелепое совпадение. Он допрашивал её, уверенный, что она не знает ничего. А оказалось, что она знает гораздо больше, чем можно было помыслить. Или не совпадение?..
-Это правда! – закричала Рита. – Хочешь, мы сейчас поедем туда, и я покажу тебе это место?!
Андрей Палыч сорвался. Он летел в пропасть. Фотография в рамке танцевала и прыгала по столу. Девочка улыбалась, как живая. В её радостно блестевших глазах было что-то отвратительно хитрое и злорадное. Этот взгляд проник до глубины его души и взорвал фейерверк безумия.
-Я покажу тебе это проклятое место! – кричала Рита, похожая на ведьму с перекошенным от ярости лицом. - Мы завернули её в мешок и обмотали скотчем. Давай возьмем лопаты и выроем её из земли, и ты своими глазами увидишь её разложившийся труп!.. Поехали прямо сейчас!..
Андрей Палыч прицелился, нажал на спуск и стрелял, пока не кончились патроны. Он оглох от грохота. Он не слышал, как безжизненное тело Риты рухнуло на ковер. Он видел только кровь. Она текла ручьями и потоками. Сочилась из её груди. Расползалась из углов кабинета. Лилась с потолка. Растекалась багровыми пятнами по обоям. В широко раскрытых глазах Андрея Палыча зарябило от красноты. Вскоре весь его кабинет выкрасился в кошмарный цвет крови. Ничего не было, кроме крови, и она хлестала из всех дыр и щелей, брызгала зловещими фонтанами, сумасшедшим водопадом заполняла его кабинет и его душу. Это был кровавый потоп.
Андрей Палыч вскочил на ноги и попятился с вытаращенными глазами.
Как спастись?.. Куда бежать?
Выхода не было.
Но вдруг он понял.
Собрав последние силы, он ринулся к окну, распахнул его настежь и бросился наружу вниз головой.