Замок РодИн стоял неподалёку от замка одного из лучших рыцарей Бургундии. Во время той войны, когда князь русичей послал своих во¬инов на помощь своей дочери на французском престоле, погиб в схватке с ними этот рыцарь, а вскоре, вместе со своим герцогом Карлом Смелым, и сеньор РодИна. Потом король Французский умер, королеву, рассказывали, похитил кто-то, русичи ушли восвояси, только один их соплеменник в лене лучшего рыцаря Бургундии обосновался. И всё вроде бы затихло. Вдова сеньора РодИна полагала, что от немногочисленных разбойников, бродящих по округе, её смогут защитить дружинники, набранные ещё её покойным мужем, и замковые стены. А там и дочка её Катрин замуж выйдет за достойного рыцаря.
Нежданных гостей Катрин увидела, когда возвращалась с верховой прогулки - открывали ей во время таких прогулок свои тайны и деревья лесные, и травы полевые, и заросли у тихой речке, ибо далеко не всё время за стенами замка она проводила в седле.
По опущенному мосту в замок въезжали несколько всадников - один - нездешний рыцарь с гербом в виде феникса, другой - тот самый русич, что владел соседним замком. И с ними оруженосцы, как полагается настоящим рыцарям.
Девушка чуть помедлила и проехала под сводами ворот уже тогда, когда приехавших уже провели в главную залу замка. Катрин, накинув капюшон плаща, последовала за ними и тихо скользнула к боковой стенке.
Когда-то здесь шумели немалые пиры, как и положено при дворе славного барона, но теперь было темно - только несколько факелов освещали обширное помещение да тусклый свет пробивался сквозь узкие окошки в каменных стенах. Так что там, в полумраке, в простом синем плаще, на неё никто не обратил бы внимание, если б только специально не приглядовался, а может, принял бы за служанку.
Но парадное кресло было ярко освещено, и сидела в кресле госпожа баронесса де РодИн. Первые приветствия уже прозвучали, и хозяйке спашивала, томно поднося к губам носовой платок:
-Что привело вас в обиталище одинокой больной женщины?
Ответил ей русич:
-Как говорится, у вас товар - у нас купец...
Катрин он приглянулся. Статный, светловолосый - не то, что все остальные чернявые оруженосцы в округе. И борода у него была светлая, как у нормана, но не лежала на груди залитым жиром пластом, а курчавилась, чуть касаясь ворота кафтана. В теле его чувствовалась сила настоящего воина, да и мылся он явно сегодня поутру... Но вот матушка явно не прониклась к чужеземцу тёплыми чувствами:
-Какой ещё товар? Я что, купцов, а не рыцаря под свой кров пустила?!
Рыцарь пояснил:
-Говоря куртуазно, мой русский друг Владимир имеет честь просить руки вашей дочери.
Катрин про себя ахнула:"Вот это оборот!" Хотя и можно было предполагать, что произойдёт что-то подобное.
А госпожа РодИн продолжала, и в её голосе зазвучали слёзы:
-Чтобы я отдала свою дочь низвестно кому...
-Я так же, как и вы, верую в господа нашего Иисуса Христа и Святую Троицу,- холодно сказал светловолосый и размашисто перекрестился. Как-то странно, правда, двумя пальцами... Впрочем, на это никто не обратил внимания.
-Мой друг уже освоил вашу речь,- добавил рыцарь Феникса, и баронесса переключилась теперь на него.
-Ах, благородный рыцарь,- воскликнула она, прижимая на этот раз платок к глазам.- неужели вы хотите заставить бедную одинокую женщину отдать свою дочь тому, кто убил её отца?!
-Я не служу Великому Князю Ярославу,- так же холодно произнёс русич, а ваш муж - да упокоит господь его душу - погиб в честном бою, и любой рыцарь может желать себе такой же смерти.
На этот раз де РодИн платок от глаз убрала и воскликнула в полный голос:
-Что, чужеземный вояка берётся судить о рыцарстве?!
-В своём войске я вёл за собой сотню воинов.
Катрин снова охнула:"Вот это да! Мало какой из баронов может похвататься таким отрядом."
Но её матушка отступать не собиралась. Вновь укрывшись за носовым платком, она проговорила:
-Ах, уходите, не то смерть больной женщины падёт на ваши головы.
В лице светловолосого что-то дрогнула, он уже начал собираться спросить, не сможет ли какое снадобье изгнать хворь, но его спутник был не так прост. Не слишком низко поклонившись, он направился к выходу, и за ним направились другие гости.
И, уже сев в седло, рыцарь Феникса сказал нарочито громко:
-Что ж, не удалось моё сватовство. Может, к другим сватам баронесса быстрее прислушается.
Эти слова до ушей баронессы донесли и с той всю хворь как рукой сняло. И первым делом отправила она пару конников к захваченному русичами замку посмотреть, что там происходит.
Следующим утром, отдохнув после скачек этого дня, с таким дозором увязалась и Катрин. И ещё издали увидала - и по дороге, и по обочине, и придорожную пашню задевая - валила, топая сапогами... На рыцарскую дружину непохоже, но и для банды наёмников слишком серьёзна. Иные в гладких шлемах, как у большинства ландскнехтов, но есть и русичи - светлобородые, в шишаках. Виднелись положенные на плечо двуручники, над облаком поднятой ножищими пыли качались алебарды. Да ещё несколько верховых, один из которых держал стяг с чьим-то бородатым ликом в верхнем углу, возле древка. И вся это орда горланила нечто фривольное. Девушка разобрала:
"Студёною зимой
Под старою сосной
С любимою Владимир прощается.
Он латами звенит
И нежно говорит:
"Не плачь, не плачь,
Катюша-красавица..."
Тут-то все трое и припустили к замку во всю прыть. Крепкий зАмок теперь казался не защитой, а западнёй. Вообще-то его постоянным гарнизоном могли быть и пять десятков дружинников, но отец Катрин предпочёл вместо сорока пеших иметь двадцать конных. Для похода, оно, может, и полезнее, но при осаде людей было весьма мало. Да и тех возглавить было некому - десятники едва умудрялись придавать собравшимся в замке воинам какое-то подобие отряда.
Поэтому баронесса, сжимая платок, и причитала:
-К нашему сеньору отправимся!.. Защитит он бедную больную женщину и девушку одинокую!.. По заслугам воздаст чужеземцу-разбойнику!..
Под эти причитания слуги весьма резво грузили повозки - очевидно, что госпожа де РодИн такой оборот дела ожидала и к нему подготовилась.
В основном из духа противоречия её дочь фыркнула:
-А ну как у сеньора графа другие дела найдутся? Ему ведь сейчас нового герцога избирать. Когда ещё он нам на помощь придёт... А то отдала бы меня этому русичу, он бы сам на от кого угодно защитил.
Для того, чтобы дать отповедь на такое заявление, мамаша даже присела на ступени главного входа:
-Зачем же ты меня умертвить хочешь!?. Да разве переживу я, что дочь барона за какого-то чужеземного убийцу вышла?!. Одна от этого польза будет - эти русичи, говорят, по субботам своих женщин порют нещадно. Я уже слаба стала, так пусть хоть он вместо меня...
Конная охрана тем временем уже садилась в сёдла, остальные дружинники оставались сторожить замок, но несомненно, больше приглядовались к замковым погребам, главной задачей своей видя взять с них дань побольше, прежде чем враги возьмут сам замок. И невесёлый обоз тронулся довольно резво. А Катрин, после такой отповеди, сказала, что ей надо проверить, как уложены её вещи в той повозке, что должна была ехать вслед за матушкиным экипажем, да так в ней и осталась.
Солнце уже подбиралось к зениту, когда один из охранников указал другому на лесок невдалеке от дороги:
-Глянь, птицы вьются!..
Тому не надо было объяснять, что это может значить, поэтому он тут же проскакал немного вперёд, вгляделся:
-Да там какие-то пилигримы расположились. Своими псалмами они не то что птиц, волков распугают!
Нищенствующие слуги господа, видать, тоже заметили поезд баронессы и стали подниматься, надеясь, видать, на щедрую милостыню. Может, не только от него, но и от троих верховых, закутавшихся в плащи не хуже тех же монахов, что довольно резво двигались по дороге навстречу повозкам.
Нельзя сказать, что надежды на подаяние опаравдались в полной мере. В подставленные чашки летели редкие медяки, только баронесса бросила самую мелкую серебрянную монету.
И вдруг один из пилигримов схватил под уздцы коня ближайшего воина:
-Почему мало даёшь?
Тот, обалдев от такой наглости, замахнулся копьём, но другой "попрошайка" выхватил из-под плаща меч и вонзил его дружиннику под рёбра, прежде чем он успел повернуться к новому противнику. Столь же внезапно обнажил клинок и первый из встречных всадников - под распахнувшимся плащом блеснул панцирь - и одним ударом свалил передового из баронских бойцов. И следующим ударом, повыше щита - второго, схватившегося было за эфес, прежде чем тот успел обнажить оружие.
Что-то поюще просвистело над головой Катрин, и она увидела опе¬рённое древко, застрявшее в навесе фургона.
Но иные лучники были более меткими, рядом с повозкой заваливался в седле пробитый стрелой дружинник. А вслед за стрелами из леса побежала вооружённая толпа. "Пилигримы" просовывали свои посохи между колёсных спиц, чтобы не укатилась добыча. Один из них уже лез через задок повозки. И девушка прямо с облучка прыгнула в опустевшее седло охранника.
Один из нападавших схватил было под уздцы её коня, она ударила ногой, особо не глядя куда. Это произвело нужное действие - тот отлетел в сторону, а наездница пришпорила пятками коня, галопом посылая его куда глаза глядят. При этом под копыта попался ещё один из врагов - тот, что собирался вставить палку в колесо экипажа баронессы.
-Остановите её!- указывая мечом, во всю глотку заорал латник в плаще. Его услышали, в воздухе запели стрелы, но в эту же секунду дико гикнул возница баронессы, посылая свою упряжку вскачь, по обочине. Уцелевшие стражники последовали за ней, обходя отвлекшегося от рубки предводителя противника, доставая сталью иных из его людей.
Конь Катрин начал заваливаться набок. И платье помешало ей выдернуть ногу, хорошо хоть, что туша с торчащими в ней двумя оперёнными древками придавила несильно. Набежавшие вооружённые мужики выдернули девушку из этой ловушки, как морковку из грядки и потащили прочь. С дороги доносилась отборная брань - иные пытались бежать вслед за уходящим фургоном и всадниками, но осозновая, что пешком делать это бесполезно, начинали изливать душу в отнюдь не изысканных выражениях.
Лагерь этой шайки был за лесом. Преградивший путь каравану латник прибыл туда раньше большинства своих людей, и Катрин с удивлением обнаружила, что это хоть и разбойник с большой дороги, но опоясанный рыцарь. С него снимали плащ и латы возле шатра, и рядом даже был закреплён щит с гербом и стяг с девизом "Дикий навеки". А на гербе была кабанья морда.
Остальные "подсвинки" этого хряка катили в своё становище захваченные повозки, тащили тюки с награбленным, и некоторое время им было не до пленницы. Так она и стояла, прислонившись к дереву, оки¬дываемая похотливыми взглядами. А в пальцах на правой ноге начинала всё сильнее и сильнее пульсировать боль. То ли лошадью придавило, то ли ушибла. Тут-то и появился тот, об кого она так неудачно ударилась. У края шлема, возле глаза у него всё было сине красное, и едва увидев девушку, он кинулся к рыцарю, указывая на неё рукой:
-Господин Любарт, дайте мне с ней поквитаться!.. После вас, разумеется.
Тут-то предводитель этой шайки и обратил внимание на свою живую добычу:
-Кто ты такая?
Та горда вскинула подбородок, стараясь забыть о боли в ноге:
-Я Катрин де РодИн!..
-Я слышал это имя,- принял главарь разбойников более-менее подходящий в разговоре с благородной тон.- Значит, найдётся, кому заплатить за тебя достойный выкуп.
-Разумеется,- холодно ответила баронская дочь, а один из разбойников откровенно хмыкнул и толкнул предводителя локтём, одновременно кивая на повозки. Наверняка с их содержимым он ознакомился, ну, может, не очень досконально.
Любарт понял своего подручного:
-На прорвавшейся колымаге были цвета РодИнов, твой отец погиб, об этом вся округа знает. Значит, там была вдовствующая баронесса. И, судя по всему, она взяла в поездку всё мало-мальски ценное из замка. Вряд ли ей будет чем платить выкуп. Может быть, это сделает твой жених? Он ведь у тебя есть?
Ответ Катрин был лакировкой действительности, но она надеялась, что он произведёт должное впечатление. Правда, из длинного чужеземного имени она запомнила только первый слог:
-Да, разумеется. Это Влад, благородный властитель соседнего с нами замка.
Эти слова действительно произвели впечатление, но не сразу. Вначале на лице рыцаря-грабителя появилось недоумённое выражение, он оглянулся на столпившихся вокруг, ожидая поддержки. И один из его присных пришёл ему на помощь:
-Я тут порасспросил возницу, прежде чем в шею наладить...
Услышав эту историю сватовства и бегства, Любарт захохотал, а за ним и его "подсвинки":
-Вот молодец!.. Так он приданое взял раньше свадьбы!..
Но вскоре раздались и не столь весёлые слова:
-Так я видел, какие ребята собирались к этому Владу! Отпетые молодцы, настоящие вояки.
Тут предводитель здешних отпетых призадумался.
-Такой жених не будет большое внимание девственности невесты уделять,- произнёс он наконец.- А вот за то, что мы на неё покусились, он на нас крепко обидится... Не будем мы его, пожалуй, такими новостями беспокоить.
И рыцарь подошёл к пленнице ближе. Пожалуй, его можно было бы даже счесть симпатичным плотного сложения кудрявый здоровяк с размашистыми длинными ресницами... Только вот не мылся он по крайней мере три недели. Да ещё так ощупывал девушку взглядом!
-Похоже, некому будет внести за тебя выкуп... Стало быть, придётся тебе заплатить самой,- протянул он, уже намеревась заменить взгляд руками.
Глаза Катрин затравленном метнулись. Похоже, ей не спастись от лап этого негодяя и его шайки. "Ах, зачем только они оставили свой крепкий замок! Замок..."- и её мысли устремились в неожиданно открывшуюся лазейку.
-Постой,- она, будто защищаясь, выбросила перед собой руку ладонью вперёд.- Ты знаешь замок Анкон?
От неожиданности Любарт даже отступил на шаг.
-Знаю. Солидное укрепление,- присвистнул он.- Стоит на утёсе, дорога к воротам идёт вдоль всей правой стены, а на дальнем конце стены - боевая башня. Само здание замка слева, спереди, под всей крышей - ряд бойниц, стены крепкие, с зубцами. И бойцов в нём человек сто.
-И ещё маленькая дверца в стене здания. Я могу её вам открыть...
-Откуда ты это знаешь?- широко распахнув свои замечательные ресницы, вопросил рыцарь.
-Я была дружна с сыном сеньора Анкона,- кратко ответила девушка, чтобы не вдаваться в прошлое,- и бывала в замке.
-И как же ты откроешь эту дверцу?
-Я знаю разные травы, в том числе и ту, что зовётся разрыв-трава. Если приложить её к замку или запору, он вдребезги разлетиться. Её можно найти в здешних местах. Разумеется, если знаешь, как. Только делать это должна девственница.
По толпе разбойников прошло движение, кто-то присвистнул. А их предводитель после краткого размышления спросил:
-Почему ты идёшь с нами против Анкона?
-А за что мне его любить? Он...- Катрин на секунду запнулась, потом ровно договорила.- Ему не понравились встречи сына со мной. А потом он отправил Андре служить оруженосцем. Уже не помню к кому... И он погиб в бою вместе с нашим герцогом.
И Любарт решился:
-Что ж, действуй. Никто тебя не тронет.
И баронская дочь занялась первым делом собой. Благо, повозку, где был её заветный сундучок, грабители в свой лагерь пригнали, а её запасы ещё не распотрошили.
Дохромав до фургона, девушка выбрала нужные снадобья, потом потребовала себе котелок и костёр. С руганью, правда, но "подсвинки" своего главаря послушались, а вот после этого постарались держаться подальше. Мало ли что эта колдунья сотворит!
А колдунья тем временем мучалась, стаскивая с ноги сапожок. Больно! А звать на помощь этих похотливых свиней - да ни за что! И наконец справившись с этим, обнаружила, что досталось ей не меньше, чем тому типу, которому она по лицу угодила - нога опухла, палец был красно-синий (видимо, не только под глаз попала, но и по краю шлема сумела зацепить). Впрочем, с этой бедой она справилась успешно - заварила то, что требовалось, сопроводив это необходимыми действиями и словами, смочила этим тряпку, обернула ступню и стала ждать вечера.
К полуночи она уже вполне могла ходить и отправилась в лес - выполнять данное этому рыцарю обещание. На Руси такая трава входила в силу только в ночь накануне Ивана Купалы, тогда её только и можно было найти и сорвать. Не так было в здешних местах. Знающий человек, совершив нужные действия, используя кое-какие другие травы, мог добыть её в любую ночь, до третьих петухов.
Естественно, пошла она туда не одна, вокруг была бдительная стража. Но она опять же держалась поодаль - так, чтобы убежать было нельзя, а уж что там девица в ночи творит - лучше не знать, опаса ради да от греха подальше.
Сюзерена своего покойного супруга баронесса де РодИн нашла в Дижоне, где собирались графы Бургундии выбирать нового сеньора этого герцогства. И тот нельзя сказать чтобы обрадовался такому явлению дамы и таким вестям. Не то, чтобы он сочувствовал баронессе, и не то, чтобы он не был опечален таким выходом из-под своей руки немаленького лена (тем более, у него самого была идея женить что одного из лучших бойцов графства и своего верного вассала, рыцаря с оводом в гербе, на Катрин). Но теперь нужно было гнать этого русича с его товарищем - рыцарем Феникса, из замка РодИн, освобождать похищенную девушку. А для этого надо объявлять сбор всех войск графства - без пехотинцев при штурме замка не обойдёшься, и самому становится во главе (иначе бароны между собой передерутся, даже до захваченного лена не дойдя). Но при этом надо ведь ему быть в Дижоне, когда судьба герцогства решается! (Чтобы при этом себя не забыть). Только при этом все запомнят, как он оставил без помощи благородную даму, что изрядно испортит его репутацию. Да и Овод при случае вспомнит, как не стал сюзерен выручать его невесту. Что станет весьма заметно, когда придётся собирать вассалов под знамёна... Вот если бы на пол-годика борьбу с этими разбойниками отложить!..
Тут-то и пришёл на помощь этому бургундскому графу герцог Джон Ланкастер. Он пообещал дать рыцарю Овода в помощь один из отрядов английской армии. Если, разумеется, сам граф поддержит на выборах сеньора Бургундии кандидатуру вдовствующей герцогини Анны. И тот, после непродолжительного размышления, согласился. В любом случае верный ему рыцарь получает немаленький лен.
***
Обнаружив, что благородные дамы уехали, Владимир бросился в седло. Почти вся его дружина осталась в замке (тот без сопротивления открыл ворота), а с ним поскакал только рыцарь Феникса и ещё несколько воинов.
До Дижона они добрались без приключений - баронская карета людям при дороге запомнилась, и они указывали путь благородным всадникам. Место нападение на поезд баронессы они тоже проехали, но трупы погибших были раздеты почти что донага, и понять, кто тут кого резал, было невозможно. А лихие люди, что в изобилии имелись в эту пору в Бургундии, то ли были в это время в других местах, то ли издали признали в небольшой кавалькаде таких бойцов, которым лучше издали в пояс поклониться, а не на их пути вствавать.
***
К замку Анкон Катрин де Родин вместе с рыцарем Кабана и его головорезами подошла ночью. Снаружи здесь ничего не изменилось. Так же высились стены, так же едва проглядывала в темноте тропинка к боковой железной дверце, так же перекликались часовые. И часовые эти службу, в общем-то, знали. Подбирающегося врага они заметили, сверху полетели факелы, освещая подходы, потом - арбалетные болты. Где-то заорал раненый. Но Катрин была уже у калитки, приложила к ней пучок собранных трав. И те сработали - треснули прочные скрепы, разлетелся железный засов.
Девушка только посторониться успела - с нечленораздельным рёвом разбойники ринулись в замок. Десяток стрелков не могли остановить эту толпу, а ни камней, ни кипятка, ни смолы на стене подготовить не успели.
Любарту надо было отдать должное - он бежал впереди своих людей и дрался много лучше их. А ведь каждый из нападавших стоил двух защитников.
***
В город Владимир и рыцарь Феникса въехали как раз тогда, как за¬кончилась торжественная месса, как бы скрепившая договор бургундцев и Ланкастера, и благородные сеньоры выходили из собора.
Русич спешился, отыскал взглядом в небольшой толпе баронессу де РодИн, подошёл, поклонился, как подобает настоящему рыцарю:
-Я хотел бы засвидетельствовать своё почтени вашей дочери.
У баронессы от возмущения перехватило дыхание:
-Ах ты!..- и тут же, с неожиданной силой, ринулась к Владимиру, схватила его за перевязь плаща. Женщина едва доставала воину до плеча, но под таким натиском даже он попятился.
-Вот он, этот разбойник! Из-за него мою дочь похитили!
Как отражать такое нападение, Владимир не знал. А слова о похищении только усилили его растерянность.
-Как похитили?..- только и смог пробормотать он.
-Вот когда ты нас из замка прогнал, то такие же как ты грабители на нас напали!
Если благородного воина два раза подряд назвать грабителем перед лицом столь же благородных сеньоров, он наверняка рассердится. Так и случилось с русичем. Он оскорблённо выпрямился, и бушующая вдова напоминала теперь воду, кипящую у подножия гранитного утёса. А помочь ей было некому. Ибо была она вместе со своим сеньором в чужих владениях.
Разумеется, в Дижоне нашлось бы немало бойцов, способных обуздать наглеца, но подчиняться они должны были герцогу Бургундском (или его капитану). На самом же деле сейчас распоряжался всем этим Джон Ланкастер. А он, хоть и присутствовал при всём этом, медлил - зачем так сразу начинать войну с неизвестными рыцарями. Может, они и ещё на что сгодятся.
-Воины Владимира заняли замок Родин только для защиты его от грабителей,- подал голос рыцарь Феникса.- Он готов с надлежащим почтением принять там вдовствующую сеньору.
Слышавшие это благородные сеньоры впали в секундное замешательство, а русич тем временем быстро спросил баронессу:
-Где это произошло?
И, едва выслушав ответ, вспомнил раздетые трупы у дороги и всё понял. Слегка шевельнулся, и руки госпожи де Родин соскользнули с его плаща. Шагнул назад, к своему коню, одним рывком взлетел в седло, крикнул:
-Я за Катрин!..- и только звон подков затих за поворотом улочки.
-Кто же может запретить достойному воину отправиться выручать попавшую в беду благородную девушку?- вопросил спутник умчавшегося.
-Никто,- кивнул Джон Ланкастер и повернулся к бургундскому сеньору.- Я бы посоветовал вашему рыцарю поторопиться, граф. Этот разбойник, по всему видно - лихой парень...
И рыцарь Овода не стал мешкать. Две сотни выделенных ему в помощь лучников дружно топтали бургундскую дорогу. А вёл их рыцарь по прозищу Red Neck (Красная Шея). Этот рыцарь был главным осадным мастером Англии. Однажды при штурме и попали на него горячей смолой. Доспехи сколько-то защитили воина, но часть смолы всё-же протекла под них, и страшный след того ожога и послужил основанием для прозвища. Ну а герцог Ланкастерский по возможности посылать старался королевских вассалов, особенно когда действовал в интересах его величества. Своих же собственных приберегал до того момента, когда придётся отстаивать свои собственные интересы. Поэтому и отправил Red Neck'a в помощь бургундскому выборщику.
Владимир встретил их на дальних подступах к РодИну. Конь со всадником в полном вооружении стоял посреди дороги, ещё пара бойцов сидели в сёдлах рядом, да сколько-то пеших маячило позади. И стяг с ликом трепетал над головами.
Чуть помедлив (за это время англичане уже наложили стрелы на тетивы), Владимир тронул коня. Лишь один воин со знаменем последовал за ним. Справедливо расценив это как приглашение к переговорам, Овод и его благородный спутник поехали навстречу.
-Катрин де РодИн в плену, и все мы здесь, чтобы её освободить,- сразу взял быка за рога русич.- Давайте делать это вместе, а уж потом девушка пусть сама определит избранника. А будет она колебаться, мы её поможем, встретившись на утоптанной земле...
Осадный мастер согласно кивнул почти сразy же. Ведь его послали помочь этому бургундцу вызволить угодившую к разбойникам девицу. А уж потом, если слишком большой наглец мать девицы в её замок не пустит, начинать драться с ним. Как собирался воевать с его земляками добрый король Генри ещё пару лет назад.
Понимая, что без помощи этого отряда лучников ему сделать ничего не удасться, Овод с его командиром спорить не стал.
Так соглашение было достигнуто, и Владимир сказал:
-Я послал моих парней посмотреть по окрестностям да поспраши¬вать. И они узнали, что какая-то немаленькая шайка захватила замок Анкон. Про девушку в этом замке тоже что-то говорят...
Поняв, к чему клонит этот неведомо откуда свалившийся на голову честных бургундцев вояка, здешний рыцарь с энтузиазмом воскликнул:
-Так вперёд, на Анкон!
Тогда чужеземец поднял рог, прозвучал сигнал, и Red Neck возблагодарил бога, что они не стали затевать драку. Ибо эти пришлые головорезы не жалели тратить времени на изучение местности. И теперь целой оравой вылезали из оврага, что шёл вдоль дороги. А развернись его лучники для боя, так сразу же свалились бы с ними в рукопашную.
***
В захваченном замке Катрин заняла комнату пониже боевой площадки башни. Ещё в ночь штурма.
Она никогда не думала, что это будет так страшно. Разумеется, ей приходилось слышать крики казнимых и раньше, но тогда это бывало где-то вдалеке. А сейчас ей самой надо было переступать через мёртвые тела. И этот запах свежей крови!.. Человеческой крови! И тело сеньора Анокона, в одной рубашке, щедро пропитавшейся кровью. А ведь если подумать, то он не сделал ничего плохого - любому благородному юноше путь в оруженосцы, как же иначе. И смерть на поле брани - славная смерть.
Но эти размышления были прерваны возникшим перед ней Любартом, покрытом свежей кровью - к сожалению, чужой - опьянённый не столько вином (разбойники добрались до хмельного с поразительной быстротой), сколько победой.
-Пойдём, красотка, отпразднуем вместе!- схватил он её за руку.
Тут-то Катрин и выложила заранее приготовленный козырь. Высоко¬мерно подняв голову, она как могла холодно произнесла:
-Пойти можно, только знай - тот, кто лишит меня девственности, заболеет чёрной болезнью.
От такой угрозы отступил даже хмельной Кабан. Зато вокруг стали собираться его "подсвинки".
-Эдак ты что, в старых девах останешься?- только и смог, что спросить их предводитель.
-Разумеется, нет. Если после освящения церковью таинства брака, после молитвы и соответствующих обрядов, то мужу ничего не грозит.
-И когда же можно сотворить эти обряды?- попытался найти трещину в возводимой перед ним конструкции рыцарь.
-Луна сама подскажет, когда это сделать.
-Да врёшь ты всё!- взорвался главарь шайки.
-Попробуй, проверь,- умудрилась сохранить невозмутимость девушка.
На минуту повисло напряжённое молчание. Больше карт у баронской дочери не было, и если этот здоровяк дерзнёт пренебречь предупреждением, то спасения ей не будет...
-Да убить эту ведьму, и дело с концом!- выкрикнул кто-то из разбойников.
Как ни странно, этот возглас разрядил напряжение. Т.е. Любарт нашёл, на кого его излить.
-Заткнись!- заорал он на своего бойца.- А вы что!?. В замке ничего другого ценного нет, кроме этой девицы!?.
И среди примолкших головорезов Катрин прошла в башню. Перепуганная прислуга, не зная, кого из новых господ слушаться, приносила ей еду и воду для умывания. И её вещи ей принесли.
Рыцарь Кабана, вспомнив, что девушек, тем более благородных, можно не только брать силой, но и обольщать ухаживаниями, порой наведывался к ней, пытался вести светские беседы. Но эти его попытки разбивались о ледяную холодность де Родин. Говорить с тем, кто устроил такую резню, да ещё и её вынудил в этом участвовать, она не желала, даже несмотря на его замечательные ресницы.
А потом в прорезанное в толстой стене узкое окно невольная обитательница Анкона увидела подходящий отряд. И знамёна над головами воинов - флаг англичанина, стяг с ликом возле древка, значок с оводом. И поползли по замку слухи: воин тот, мол, что из стран далёких, сулил, буде кто в замке Катрин обидел, то всех на колесе изломать, а нет - так просто повесить.
Но предводителя защитников эти обещания не сильно беспокоили. Он готовился к бою, заявив не без оснований:
-Полезут они, вот тут-то мы их на стенах и встретим. Положим этих троих рыцарей резвых, а потом и посмотрим, пойдёт ли на нас ещё кто.
А пока вдалеке стучали топоры. Владимир дал в помощь Red Neck'y русичей из своего отряда, а они с измальства были к топору привычны
- и к боевому, и к плотницкому.
-Я пойду на приступ первым!- заявил рыцарь Овода.
Владимир возражать не стал, вспомнив известное:"Конец - всему делу венец". К изготовлевоему англичанину пороку его бойцы добавят штурмовые лестницы.
Наступление началось ночью. Первыми выступили лучники. Они несли большие дощатые щиты, которые и установили на расстоянии чуть боль¬ше броска ножа от замка.
Со стены заметили такое движение, вниз полетели факелы, потом - стрелы. Но дерево для щитов Red Neck подобрал хорошее, от стрел с горящей паклей оно загоралось очень медленно. Да ещё вместе со щи¬тами принесли и вёдра да бочонки с водой, и порой поливали особо обуглившиеся места.
А позади щитов всё тонуло в темноте. И там вперемешку и англичане, и воины русича тащили нечто из сколоченных одно вдоль другого брёвен. Сразу позади укрытия упёрли это в землю, обложили принесёнными же деталями поменьше, дружно взялись за другой конец, нажали-потянули, и стало это сооружение подниматься, посередине переламываясь. Так что когда рассвело, перед замком стояло нечто, больше всего напоминающее огромный колодезный журавль. Только вместо ведра и верёвки была к нему прицелана ограждённая платформа, сейчас стоявшая на земле.
Защитники втыкали одну за другой горящие стрелы и в это сооружение, но оно, хорошо политое водой, отнюдь не собиралось сразу загораться.
На платформу взошли два десятка лучников и рыцарь Овода, другие, укрывавшиеся за щитами, потянули за канаты, прикреплённые к другому концу "журавля", и осадная машина вознесла этих смельчаков выше зубцов башенной стены. Оттуда, сверху, они выпустили по стреле, а потом их аккуратно опустили на стену. И там началась рукопашная. А издали уже доносилось "Ка-атрин!" С этим странным кличем бежали к замку бойцы Владимира, тащили лестницы.
Боевая площадка вернулась назад и вновь вознесла ещё одну группу стрелков. И те принялись обстреливать замок. Им активно отвечали обороняющиеся, расположившиеся на башне, как раз над головой Катрин. Мимо её оконца мелькали летящие туда и сюда стрелы и арбалетные болты. Одна из них влетела и в комнату - англичанин выстрелил наугад. Так что девушке пришлось заглядывать в окно лишь краем глаза, стараясь держаться от него поодаль. Но главное ей всё же было видно - гребень замовой стены, где навстречу друг другу шли Любарт и рыцарь Овода. Оба в латах, с двуручными мечами в руках.
Вот раз, другой, третий скрестились клинки. Каждый из бойцов прощупывал врага. Потом одно лезвие скользнуло вдоль другого, эспа¬доны остановились, столкнувшись гардами. Рыцарь Кабана нажал сильнее, бургундец покачнулся, но тут же отскочил назад и снова стал в позицию. Разбойник, пожалуй, был посильнее, но Овод явно не уступал ему в ловкости. Через секунду клинки столкнулись вновь, Кабан шагнул вперёд, повернулся, отводя вниз и влево оружие противника. И продолжая движение, повернулся вокруг себя, и наконечник его меча устремился в грудь противника.
Колющий удар двуручным мечом на близкой дистанции отбить невозможно. Поэтому бургундец шагнул вправо и тут же ударил плоско, с разворота. Но неудобна была его позиция, слишком слаб получился этот удар. Хоть и достал он бедро врага, но тот даже не покачнулся, а отступил на самый край стены, повернулся спиной к замковому двору и рубанул сверху. Так, что его клинок прошёл между зубцами. А двуручник Овода под давлением вражеского лезвия упёрся в камень пола и переломился. Тут-то спаситель девушек и дрогнул. Крича что-то невнятное, он стремительно попятился. Любарт столь же стремительно двинулся вперёд, его эспадон рассёк воздух, входя чуть наискось. Насмерть.
С радостным рёвом кинулись воины победителя добивать англичан. Но уже легли на стену штурмовые лестницы. Бойцы русича лезли по ним сноровисто и зло. И Катрин увидела, как полетел вниз со стены один из защитников, а на его месте появился сам её жених - с обнажённым, только что отведавшим вражьей крови мечом в руках, с редким в этим места миндалевидным щитом. Стальное зерцало лежало на его груди поверх чешуйчатого панциря, блестящие наплечники и состёгнутые из двух половин наручи прикрывали руки. Ловким пируетом ушёл он от удара одного из "подсвинков", ответным выпадом вогнал ему меч в грудь и закричал:
-Эй, Кабан! Посмотрим, ты каков!
Тот тут же пошёл на нового врага. Окрылённый победой, окровав¬ленное лезвие в руках почти без зазубрин. Правда, сапог оставляет кровавые следы на камнях парапета, но это такие мелочи, которые не помешают сражаться бывалому и умелому вояке. И со свистом это лезвие обрушилось на Владимира. Легко сбило с сторону его меч, но остановилось на щите. Катрин, конечно, не могла оценить мастерство парирования - как в момент удара был чуть поддёрнут щит, так что вражеское оружие лишь скользнуло по гладкой поверхности, не в силах её разрубить. Теперь атаковал русич, но Любарт вновь легко отвёл в сторону его меч и рубанул сам. На этот раз с большим успехом - край щита погнулся, пёстрая роспись на нём стала осыпаться.
Раз за разом сталкивалась сталь со сталью. На главаре разбойников новых ран не прибавилось, невредимым оставался и Влад, но щит его уже был настоящей руиной - погнутый, треснувший. И отбросил его чужеземный воин, обеими руками взял свой меч, шагнул вперёд, в начале удара перехватил эспадон противника. Кабан нажал, столкнулись гарды, и бойцы замерли, напрягая все силы, один - чтобы опустить лезвие, другой - чтобы не позволить этого. И разбойник начал мало-помалу одолевать. Но медленно, очень медленно. Его клинок лишь слегка ударил по русским доспехам, не причинив их обладателю никакого вреда. А тот рванулся вперёд. Любарт отступил, занося свой тяжёлый, длинный клинок для следующего удара. Но подвела его раненая нога, не смог он достаточно быстро отступить достаточно далеко. И Владимир в длинном выпаде, припав на колено, достал самым кончиком клинка его пах.
Кровь хлынула ручьём. Сорвался гибельный замах двуручника, не разрубил он напополам врага, а лишь смял ему наплечник.
-Мерзавец, достал таки,- выдохнул рыцарь, впившись пальцами в разрубленное бедро. Кровь заливала его доспехи, камни парапета.
Несколько "подсвинков" бросились на помощь своему главарю. Воин русича резко повернулся - и пущенная умелой рукой сулица (оружие, весьма редкое в этих краях) - пробила шею одному. Второй занёс меч, Влад, привалившись к зубцу, парировал удар, и тут же провёл хитрый приём, вывезенный воинами Великой Империи из Великой Степи, под названием "кольцо". И острие меча разорвало горло противника.
-Как... хол-лодно...- простонал Кабан.- Добей меня...
Влад не отвечал, опираясь на стену. Кровь быстрыми ручейками заполняла стыки меж камней. Любарт овернул голову и застыл. Стилет с очень узким лезвием, до сих пор скрываемый под рукой, выскользнул из его мертвеющих пальцев.
Со двора неслась трёхэтажная ругань - бойцы чужеземца были уже в замке.
На двери в комнате Катрин был засов, но она его не задвигала - в замке были такие головорезы, что их такой преградой не остановишь. Оставался он отодвинутым и тогда, когда на лестнице раздались тяжё¬лые шаги. Кто-то отчаянно завопил:
-Жива-здорова девица!.. Мы её пальцем не тронули!..
Жених баронской дочки шагнул через порог. Обнажённый меч в руке, из-под смятого наплечника на кирасу стекали струйки крови, часто капая на пол. Катрин ахнула, метнувшись к ларцу со своими снадобьями.
Владимир цепким взглядом окинул девушку, понял, что её действительно никто не обидел, махнул кому-то рукой - мол, кто сумеет убежать, его счастье. И уцелевшие разбойники, распахнув ворота, сбросив вниз ремни и верёвки, какие им под руку попались, принялись спускаться с обрыва.
А Влад убрал меч и церемонно опустился на одно колено:
-Я прошу вас оказать мне честь стать моей женой.
Катрин с неожиданной силой рванула ремешок смятого наплечника, открывая рану.
-Ещё чего! Чтобы меня каждую субботу пороли!
Русич удивлённо вскинул голову, но через пару секунд уже пришёл в себя и сказал:
-Так это можно делать только под развесистой клюквой...
Клюквы жительница Бургундии, разумеется, в жизни не видела, но встречала это слово в одной из немногих книг, которые читать довелось - о разных травах. И запомнила, что это такая ягода. Как она может быть развесистой...
Её пациент между тем продолжал:
-...И только там, где медведи по улицам ходят.
Целительница аж на шаг отступила в невольном ужасе - да как же такое бывает-то, чтобы такие звери на улицах! Но потом встретилась с Владом взглядами, и его смеющиеся глаза объяснили ей, что этот чужестранец явно не хуже, чем любой из бургундских кавалеров.