Начало сентября. Дни стоят по-летнему знойные, но утрами прохладно. Солнце поздно встаёт, озаряя верхушки деревьев неярким светом, и долго прогревает землю. Только к полдню станет жарко.
Тополяя, одетые тёмно-зелёный наряд, стоят, не шелохнувшись. Они замерли в тревожном ожидании холодов. Птицы, скованные ночной прохладой, нехотя перелетают с дерева на дерево, экономя силы для предстоящего перелёта в теплые края. Цветы не радуют глаз своей холодной яркостью - бледно смотрятся золотые шары, настурция показывает мне последние мелкие цветочки. Только астры пышут здоровьем и силой, радуя глаз буйством разноцветья, свежестью листьев и стройностью стеблей. Горы стоят насупившись, они уже надели белые шапки. Бледное солнце согревает пока только их восточные склоны.
Наконец, солнце прогрело воздух, обогрело растения и землю. Птицы оживились, но я чувствую, что природа увядает. В парке берёза обрядилась в жёлтый наряд и светится вся на фоне зелёных тополей, освещая их в сумерках аллей.
В ведре вода из колодца холодная, не манит, как в знойные летние дни. На её поверхности плавает жёлтый лист. На жёсткой, чуть пожухлой траве, сеточка паутины прогнулась под тяжестью капель росы. Дрожит, покачивается от прикосновения ветерка.
Хотя днём стоит жара, но северный ветер опасно холодит тело. Обманчивые солнечные дни стараются убедить, что тепло будет стоять ещё долго, но моего лица коснулась летящая серебристая нить - и я поняла, что наступило бабье лето, что к лету прошедшему возврата уже нет. Паутинки тонкой прозрачной кисеёй плывут и плывут, блестя и переливаясь на солнце. Наступила новая пора в жизни природы и всего живого в ней.