Неправильная какая-то немецкая железная дорога, не на шутку разозлившись, подумал Олег. Хотя прекрасно помнил еще со школы, что Английской и Немецкой DB нет равных.
За этот день, который пролетел быстротой молнии, сколько ему пришлось пережить и увидеть нового для себя. Со сколькими, в большинстве случая хорошими людьми довелось встретиться, в полном смысле понимания этого слова – хорошими немцами, поляками, русскими. Которые совершенно искренне, нарушая жизненные уклады, рискуя, что было чревато потерять работу, все-таки поступали по человечески, помогали Олегу выйти из его сложившейся ситуации. И конечно же здравый смысл восторжествовал.
Разве нужна была война этим людям, который раз про себя думал Олег, где погибали десятки миллионов русских, немцев, поляк и других народностей Мира. Скажите, кому это было выгодно сталкивать в кровопролитии простых людей.
А ведь не многие, еще оставшиеся в живых свидетели, испившие ту чашу горя войны до дна уверены, что прощения фашизму нет и не будет никогда.
Всегда помнил Олег о гибели молодого человека тридцати шести лет, лейтенанта Советской армии, командира стрелкового 1349 взвода, летчика АЛСИБа, своего деда Якова. Который в тяжелых погодных условиях, в страшный мороз перегонял американские самолеты в помощь Советской армии. Много боевых летчиков погибало тогда, выживали единицы. В честь подвига деду на Родине поставлен памятник, как настоящему герою.
С щемящим сердцем Олег думал про ту короткую, но не зря прожитую дедом жизнь, отдавшую ее за Родину, не задумываясь ни на секунду и почему-то вдруг Олегу захотелось быть сейчас на месте деда, в том горящем, подбитом немцами самолете.
Неужели понятия долга раньше были другими. Неужели нам, чтобы оголить наши искренние чувства, нужна обязательно война.
Читайте классиков, говорил один старый умный еврей, там все написано.
В частности наш славянин Никола Тесла, у которого была своя теория войн, он гений, обладающий техническим могуществом, считал, что источником их является большая разность экономических военных потенциалов у народов. Когда потенциалы более или менее выровнены – Мир. Большая разность потенциалов приводит к войнам. Если не будет возможности успешно напасть не на одно государство – войны прекратятся.
Олег шел по безлюдному вечернему железнодорожному перрону города Берлина, втянувши шею в поднятый воротник своей кожаной куртки, ожидая свои два часа ночи, до прибытия поезда.
Уставший от всех происшедших с ним сегодня событий, не веря в то, что все это было с ним и что слава Богу уже все позади.
Благодарил про себя "доброжелателей", которые советовали ему выиграть время в пути, ехать Брестским поездом не до Эрфурта, как обычно, а сделать под Берлином пересадку на идущий поезд прямо до Веймара.
Какие хорошие люди, твою мать, как они все мне дороги. Чтобы они так жили и ездили до конца дней своих в прицепных почтовых вагонах. Только успел подумать Олег, как от небольшой компании сидящей в темноте на лавочке послышался женский хриплый голос в его сторону:
- Бандито...
дальше он не разобрал.
Это конечно же относилось к нему, по причине отсутствия кого либо рядом и скорее смахивало по "итальяно", чем по немецки, как будто они находились не в Германии, а где нибудь на вокзале города Палермо.
Что же могло послужить такому вниманию к его скромной персоне и такому недружелюбному и неадекватному поведению немецких "товарищей" в столь поздний час?
Может быть то, что Олег был в кожаный куртке американского пилота, что любят носить гопники - оранжевое внутри, черное снаружи. Так у него на голове не было абсолютно до безобразия «восьмиклинки». Так-же на гопнике должен присутствовать очень важный компонент одежды олимпийка – бесспорный их хит. А завершить должно все это чудо подумал Олег, спортивные штаны, которые являются гордостью и величием гопоты. На «ножных отростках» обычно у гопов одеты либо кроссовки, либо туфли с тупым квадратным носом, которые очень гармонируют со спортивными штанами. В руках так же могут присутствовать четки, но не для молитвы, как у мусульман, а грубо вырезанные огромные четки, которыми гопы крутят туда, сюда, показывая кто из них круче. А круче тот, у кого кожаная куртка заправлена в спортивные штаны.
Но ничего этого на Олеге не было, кроме куртки американского пилота, что он приобрел за 600 марок на Александр Плац в универмаге Centrum города Берлина.
Правда были на нем еще памятные джинсы, которые достались ему по случаю в небольшом фирменном магазинчике «Levis». Когда выбирая из трех пар в примерочной, он затолкал себе одни штаны за спину под куртку, что выглядело сзади как горб. На кассе же, которая находилась на выходе из магазина, молодой флегматичной немке с плеером Олег ничего не сказал, кроме одного банального фидэрзейн.
Таким образом вспоминая историю гопничества или другими словами гоп стопа, о чем деликатно намекнули ему местные немецкие товарищи, Олег накидывая уже какой круг по плохо освещенному, почти безлюдному перрону, ожидая своего времени до поезда, уставший, но проявляя нордическое спокойствие, побрел дальше.
- Ё маё, какой я Бандито,
сказал про себя Олег. С шестнадцати лет работал, получал специальность, затем, как все отдавал свой несуществующий долг Родине службой в Советской армии. В двадцать три года уже ехал, как один из лучших военных специалистов по распределению от военкомата сюда, в Германию. С абсолютной уверенностью в том, что слава Богу руки под член у него не заточены.
Олег успокаивал себя одним, что билеты в Бресте куплены были до места назначения.
А в тот-же день незадолго до этого замечательного вечера, ни о чем не подозревая, что с ним произойдет дальше, Олег выбирал на платформе вокзала стольного города Берлина место, где лучше запрыгнуть в открывающиеся двери вагона метро, со своими двумя не легкими (это мягко сказано) чемоданами и сумкой.
В них он вез стратегически важный груз. Это был не актуальный на то время контейнер с ртутью, что используют в ядерной промышленности и не жестяные банки с осетровой икрой или бутылки русской водки, а масляные и электро камины, которые в Эрфуртской скупке у немцев принимали тогда на комиссию по 500 марок и выше.
Это было очень выгодно, потому, как это была месячная зарплата Олега.
Тройные подсвечники под старину из металла в то время тоже хорошо шли, как и другая бытовая хрень, которую не так уж легко было в 1988 году в столичном городе разыскать, даже через знакомых на базе.
В основном все, кто ехал из Союза с отпуска занимались таким промыслом. Надо же было как то жить, зарплаты у служащих были не такие уж и большие.
Так вот, неправильность Берлинского метро на взгляд Олега состояла в том, что у них напрочь на кабинах составов отсутствовали зеркала бокового вида, не так как в нашей большой деревне.
Посадка в вагоны метро проходила быстро, за считанные секунды, людей мало, поезда ходили на удивление часто. Отправление поездов контролировалось и передавалось с платформы по громкой связи диспетчером, что сидел в стеклянной будке, здесь же на этой платформе. Процессу отправки составов по направлениям помогало автоматическое табло.
Олегом было выбрано приблизительное место посадки, по белой метке на платформе, перед дверями вагона и оставалось за малым, забросить свои тяжелые чемоданы и сумку.
Мгновение и два чемодана уже были в вагоне. Но только Олег успел взять в руку сумку, когда уже нужно было что-то срочно предпринимать. Он был защемленный вагонной дверью так, что левая половина туловища с большой сумкой в руке висела над платформой, а правая его половина с головой и двумя чемоданами находилась внутри вагона.
Первая же мысль, которая посетила его после шороху, что он навел в вагоне своей дерзкой посадкой, когда поезд уже набирал обороты - нужно выскакивать, потом будет поздно. Бог с ними с чемоданами.
В вагоне метро у немецких пассажиров конечно же был шок. Не каждый день увидишь такую картину. Слышны были крики о помощи, но стоп кран никто не срывал.
Олег с трудом освободился от давившей его грудь и спину двери вагона. Не теряя времени, крепко держа в левой руке большую сумку, удерживая равновесие, чтобы не свалиться за край платформы, спрыгнул с состава и быстро побежал.
Успел, слава Богу. Чемоданы в поезде поплыли дальше, а Олег про себя с огорчением запел:
- Тронулись вагоны,
- За окном прощальный взмах руки,
- Грусть подальше спрячу,
- Чтобы не нашли...
По истечению какого-то времени, подойдя к дежурной немке диспетчеру на платформе, к той свидетельнице очевидного и невероятного, милой фрейлине, пытаясь ей объяснить под впечатлением случившегося при помощи какой то матери. Как же так можно, неужели она не видела, почему же она не затянула паузу посадки подольше? И что же ему теперь с этим всем делать дальше?
Немка тут же поняла, что имеет дело с русским или поляком. Включила дуру, сделав вид, что ничего собственно существенного не произошло и стала гнать Олега из помещения диспетчерской.
Олег пытался себя успокоить, благо, что документы, деньги и кое какие вещи были с собой, да еще шесть коробок конфет Вечернего Киева которые лежали в сумке.
Ностальгируя про свои родные чемоданы Гросс Германия, которые он наверняка уже никогда не увидит вспоминал, как его в Бресте на таможне через сектор №8, за червонец без досмотра багажа и без очереди, легко провел местный носильщик.
Перевезти тогда, Олегу казалось, можно было все.
Затем Олег собирая весь свой небольшой немецкий словарный запас, накопившийся за год в Германии, стал про себя выстраивать предложения.
Спустившись по эскалатору и зайдя в здание Берлинского вокзала, он первым делом стал искать полицию.
Здесь при входе в вокзальное полицейское управление стоял высокий немец в форме, которому Олег пытался объяснить:
- Их шулинг зи,
- Майнэ цвай гроссе ташэ фарен зи шнельцуг...
пропел Олег, где-то в глубине души с иронией напоминая себе Кису Воробьянинова в 12 стульях, с его знаменитой французской фразой.
Немец напрочь отказался слушать, послав его в полицейский участок за территорию вокзала.
Олег узнал, как туда добраться. Но потом уже, когда зашел слишком далеко от дороги через какой-то пустырь и район новостроек, стал по пути интересоваться у прохожих немцев, как найти полицию. Камрады реагировали на это так, как будто он им пытался навязать свое не здоровое мнение о том, что он видел самого Адольфа Гитлера, который по прежнему в добром здравии проживает в Аргентине.
Эта затея была вариантом не из лучших, подумал Олег. Пришлось возвращаться назад на вокзал. Вспомнив знаменитую фразу:
- Кто стучится, тому открывают,
пошел к полицаям сдаваться опять.
И это могло продолжаться до бесконечности, если бы перед глазами Олега не появился план Берлинского метро.
Так оно такое же как в Москве и это меняет дело. Ветки расположены по кругу. Времени терять нельзя, нужно действовать, подумал он и вернулся опять на станцию, где все с ним и произошло.
Приблизительно подсчитав количество остановок и то время, которое он уже затратил, Олег ожидал увидеть тот состав метро, что увез его чемоданы.
А как же его узнать, если они были все раскрашены в рекламных зернах кофе JACOBS.
Тогда его посетила опять мысль проехать по кольцу от центрального вокзала, выходя на каждой остановке, интересуясь о своей пропаже у немцев, работников метрополитена.
Дай Бог, чтобы чемоданы попали в руки к немцам и чтобы в вагоне не оказалось не чистых на руку людей. А они уже дальше знают что с ними делать.
Одна остановка, вторая, третья, четвертая, пятая, не принесли ни какого результата. Опять Олег приехал на вокзал.
Проходя мимо состава метро, рядом с которым машинист делал технический осмотр вагонов, Олег на ломаном немецком объяснил снова свою кляйнэ проблему.
К его сожалению немец так-же не ответил взаимностью. Но пройдя до самой головы поезда, в кабине вагона увидел еще одного немца и опять попросил помощи. На удивление машинист улыбнулся, как будто бы знал все о происшедшем с ним, сказал:
- Ништ проблем,
- Ком гиа, камрад,
- Фарэн зи,
и они вместе стали проезжать каждую станцию, которую он прозванивал по громкой связи установленной в кабине поезда, чтобы найти уплывшие Олега чемоданы.
На пятой, или на шестой станции от центрального вокзала немец Олега высадил, опять улыбаясь указав рукой куда ему нужно идти.
За его порядочность Олег, на приборной панели кабины в знак благодарности оставил немцу большую коробку конфет Вечернего Киева, за испытания, которые пришлось уже пройти им вместе.
Действительно, на перроне в стеклянной диспетчерской будке были его родные чемоданы Гросс Германия, без которых как то не прилично было бы возвращаться из отпуска. Над ними в кругу стояли наверное работники всех служб этой станции, живо обсуждая возможные варианты их приключения.
Когда к ним зашел Олег, то в первую очередь он услышал удивительное восклицание о весе его багажа:
- Ооо,
- Майн Гот,
- Гроссе таше,
кто-то поправил:
- Цвай гроссе таше,
- Фарэн зи панцыр?
вопросительно, в ожидании ответа смотрели на него с выпученными глазами, испуганные немцы.
Людям нужно всегда говорить то, что они хотят слышать, писал Дейл Карнеги, подумал Олег и подтвердил немцам:
- Панцыр, панцыр,
- Айнэ, кляйне панцыр.
Конечно же поблагодарив всех. Раздав последние коробки конфет, которые так любила и ждала его Юлька, Олег отправился снова домой, в Веймар.