За семью лугами, за тремя холмами, за широкой речкой лежит село Сыромятники. Раскинулась в том селе ярмарка, и потекли люди к Сыромятникам. Кто работящий да припасливый, чего только сюда не везёт! Копченья да печенья, разносолы да летние припасы, живность всяческую, поделки да безделки, леденцы да пряники.
Стар и млад, все спешат на ярмарку. Достают заветные монетки да бумажки, заворачивают в тряпицы да поближе к сердцу припрятывают. У сиротинки Маши нет заветных монеток. Живет Маша со старой бабушкой, совсем слепой. Та уж и с печки сама не слезает. Маша за ней ходит, кормит старую чем Бог подаст. В доме давно пусто, не густо на огородике — картошка да бурьян.
Ходит Маша по добрым людям, жалостливые песни поёт, просит Христа ради. Тем подаянием и живут они с бабушкой. Бабушка стареет и дряхлеет с каждым днем, Маша растёт. С будущей весны соседка обещала в няньки взять. Ждёт не дождётся Маша весны, так хочется на свои ноги стать. Ноги у нее крепкие, уж столько отмерили, а всё нипочем! Семь лугов за спиной, три холма, речка широкая.
С утра у Маши маковой росинки во рту не было. А над ярмаркой запахи! В нос лезут, за язык щиплют, сами в рот просятся.
Текут слюнки у Маши, глотает она запахи, а есть ещё пуще хочется, каждая жилочка у неё дрожит, и слов не надо, глазки сами есть просят.
Бродит Маша по ярмарке со старой сумой. Низко кланяется дяденькам, тётенькам. Просит у добрых людей милостыньку на бедность.
Маша — девочка худенькая, бледненькая, волосики светлые растрепались, глазки голубенькие блестят. Сквозь прорехи в лохмотьях тельце сквозит. Как такую не пожалеть!
Жалеют люди Машу. Кто краюху хлеба сунет, кто огурчиков солёных, кто шкурку от сальца, кто вяленую рыбу.
Один добрый дяденька, подозвал Машу к себе, погладил по головке, расспросил, где живёт, да отрезал край грудинки с мясом на ребрышках. А жалостливая бабка зеленщица, причитая, напихала в старую суму клубней картошки, толстую бурую свеклу с длинной косой, крепкий капустный кочан.
Потяжелела сума, повеселела Маша. Сама наелась, есть и чем бабушку угостить, да и впрок ещё останется.
Осмелела Маша. Ходит по рядам, ищет, где полакомиться. То здесь, то там передают ей лакомый кусочек: развалившийся пряник, леденец на сломанной палочке, горсть подсолнухов. Хорошо на ярмарке!
Весело стало Маше. Смотрит она, чего только на рядах нет. И дивится она: «Чего только земля не родит! Каких сладостей да снедей человеческий ум не выдумает! Вот вырасту, — думает Маша, — буду жить богато. Замуж выйду за хорошего человека. Хозяйство заведу большое. Детей буду вкусно кормить».
Смотрит Маша на весёлых тётенек, что за рядами стоят. Все одеты, как на праздник. Платки разноцветные, вышитые кофты, на шеях бусы, мониста, на плечах шали. «И я так одеваться буду, — думает Маша. Нравятся ей весёлые тётеньки. Нравятся их яркие наряды, звонкие голоса, как они покупателей зазывают.
И тут увидела Маша в одном ряду странного дядьку. Стоит хмурый, в мохнатой шапке. На дворе теплынь ещё, а он в шапке, в тёплом сукне, в сапогах смазанных. «Ой, богатей, — подумала Маша, — на одном человеке столько добра».
Посмотрела Маша на его товар, и даже рот открыла. Лежат у него в коробах плоды невиданные; такие яблоки в их краях не растут: кверху вытянутые, словно груши, а сами розовые и светятся все. А дух от них прямо медвяный.
«Вот, — думает Маша, — яблочко бы такое покушать, а семечко от него в землю посадить. Может, и у нас в селе такие яблочки приживутся».
Подошла Маша поближе. Дяденьке низко поклонилась и говорит:
— Добренький дяденька, дай мне Христа ради яблочко. Я за тебя Бога молить буду.
Тот только глазами зыркнул:
— Иди прочь, побирушка! За себя молись, чтоб с голоду не околеть!
— Христа ради, дяденька, — ещё жалостливей запросила Маша. — Дай самое маленькое, вон, с гнилым бочком.
— Поди прочь, — заорал торговец. — Где это ты у меня яблоко гнилое увидела?
— Да вон, дяденька, — робко указала Маша.
Торговец быстро схватил яблочко с бочком и спрятал его.
— У меня гнилых нету. А ты убирайся отсюда, ишь ходит тут, высматривает, что плохо лежит, рвань голодная!
Заплакала Маша от таких слов. Отошла прочь и села на землю.
Люди, что стояли в рядах, зашумели. Сиротку обидеть — немалый грех.
— Эх, скупердяй, яблока гнилого пожалел!
— Скряга он, скряга и есть, за грош удавится!
— То-то товар его никто не берёт. Хороши яблоки, да цена кусается!
Ропчут люди, а дядька знай себе, посмеивается да яблочки тряпочкой протирает:
— Товар мой своего часу дождётся. Не для голытьбы вёз. Найдётся и на него покупатель, есть ещё в миру богатство да достаточность.
Подошёл тут к торговцу старый человек. В лаптях, белой рубахе. Борода до колен, на седой голове чудной колпак. Сам на посох опирается.
Говорит старик торговцу:
— Я человек старый, многого мне не надо. Есть у меня лишняя копеечка, я и без неё проживу. Дай-ка ты мне на неё яблочко.
И протягивает торговцу грошик.
Торговец на грошик и смотреть не хочет. Мало ему гроша за одно яблоко.
Усмехнулся старик. Достает из сумы алтын.
— Ну а этого тебе хватит за яблочко? Торговец взял монетку, со всех сторон повертел, на зуб попробовал, кивнул, ничего не сказал. Дал торговец старику яблоко. А тот к Маше подошёл, ей яблоко протягивает. И улыбается.
— Ешь, дитятко, но с уговором: одно из семечек мое будет. Согласная?
Маша от радости как цветок расцвела. Взяла яблоко, прижала к груди стариковую руку и поцеловала её.
Ест Маша яблочко, не торопится, сладостью наслаждается. Всё до семечек съела, а семечки обсосала, на ладошку выплюнула, старику протягивает.
Старик одно семечко взял, ладошку Машину закрыл:
— Береги, весной посадишь. А потом и говорит громко:
— Эй, люди добрые! Хочу я и вас угостить душистыми яблочками. Сделайте милость, выройте ямку, я туда семечко брошу, да водицы принесите.
Удивились люди, смеются. Не верят, конечно, деду, что за шутка такая.
Но Маша, та старику сразу поверила. Вырыла в земле ямку. Старик туда семечко бросил, землей засыпал и посох свой на то место воткнул.
Сбегала Маша за водицей, полила землю кругом посоха, а старик руки развёл и что-то шептать принялся.
Смотрят люди — зашевелился посох, на глазах расти начал. И вдруг полезли из него во все стороны зелёные ветки. Чуть ещё времени прошло — выросла из него яблоня.
Народ от такого дела поначалу онемел. Потом очухались все, и поднялся шум великий. Побросали люди товары, вокруг яблони столпились, ждут, что дальше будет. А яблоня уже вся в цвету стоит.
Поклонился старик народу, бородой тряхнул - глядь, а вместо цветов на дереве уж яблоки спеют, точь-в-точь, как у того торговца. Тот и сам рядом стоит, глаза на них выпучил, поверить никак не может.
Говорит старик:
— Я человек старый, не под силу мне урожай собрать. Пусть, кто помоложе, яблочки соберёт, всех угостит, и старых, и малых. Угощайтесь на здоровьице.
Враз мальчишки яблоню облепили, плоды обобрали, себе по карманам рассовали, зевакам в подолы накидали, всех наделили.
Ничего на яблоне не осталось. А народ ест яблочки да нахваливает, старику кланяется.
А тот улыбнулся, рукой махнул — враз засохла яблоня, листву с себя скинула и съёживаться начала. Всё меньше и меньше становится.
Минутка прошла — и нет больше дерева. Один посох стариковский из земли торчит.
Взял старик посох, поклонился людям, Машу по головке погладил, шепнул ей что-то и пошёл себе.
Очнулся народ. Смотрят все друг на друга, головами качают, руками разводят. Вот так дед! Не простой, видать! Только где же он? Смотрят по сторонам, а старика и след простыл.
Стали все по местам расходиться, вдруг — слышат вопль! Видят, стоит жадный торговец перед своим коробом и кричит, что есть мочи. А короб – пуст.
Дядька шапку с головы своей скинул, рвёт редкие волосы:
—Караул! Обокрали! Хватайте деда, побирушку хватайте! Они мои яблоки украли! Помогите!
Кинулся он старика искать, но куда там — тот словно в воздухе растаял. Вытащил дядька из кармана монетку, что старик ему дал. Смотрит, а это и не алтын вовсе, а камень-голыш. Сел тогда торговец на землю и заплакал от злости.
Плачет дядька, а люди его не жалеют, про себя усмехаются: «Так тебе и надо, пожалел Христа ради подать, всё потерял»
Только сиротке Маше стало жалко торговца. Подошла к нему, вытащила из сумы леденец на сломанной палочке:
- На, дяденька, не плачь, я за тебя Богу помолюсь.
Ничего не ответил торговец и леденец не взял. Словно окаменелый сидит, про себя что-то шепчет, будто разговаривает с кем.
Вздохнула Маша, сунула леденец назад в суму и пошла домой к бабушке. Кормить старую да рассказывать про чудесного старика и его волшебный посох.