КОРОЛЁВУ НИКОЛАЮ НИКОЛАЕВИЧУ
*
Полковник смотрит на луну.
Он видит кратеры глухие
И проклинает он войну,
И вспоминает дни иные.
Не слышно пушек. Весел. Юн.
С большой квадратной головою
И симпатичною семьёю
Бежит гулять он. Сын, шалун,
Легко тусуясь меж холмами,
Жужжит от радости. Жена
Вращает нежными белками,
Вином и водкою полна.*
Ни тучки. Солнце. День такой,
Какие редко выдаются...
Вдруг все упали. Крики, вой,
Но вот опять они смеются.
Полковник смотрит на луну.
Он видит кратеры глухие
И забывает он войну,
И вспоминает дни иные...
1970
* Эта жена полковника, или ****ь, каких свет не видывал, или же какая-то совершенно невообразимая фифа, с которой, как и со всеми подобными ей созданиями природы, хорошо чурлёниться, должно быть, только на Луне, причём обязательно внутри самых сырых садов Луны, привольно разместившись с этой, или с какой-либо другой подобной фифой, это не имеет никакого значения, та ли фифа, другая ли, я готов биться об заклад, что даже между самыми невообразимыми фифами нет никакой существенной разницы, они все одинаковые,, как стандартный кусок туалетного мыла. Ну, а чурлёниться желательно где-нибудь возле кратера Тихо. Можно поискать, конечно, и другое место, но место это тоже обязательно должно быть сырым, иначе чурлёниться будет не то, чтобы невозможно, - как бы это получше сказать? Ааа.. Вот как. Чурлёниться не ощущая сырости, будет крайне неуютно, некомфортно и до омерзения гадко. Далее. Ни на какую Луну я ехать не собираюсь. Я не такой дурак, как Вы думаете, к тому же, я там ничего не забыл. Мне не нужно некомфортного и гадкого лунного омерзения. Сказать по правде, мне и фифы-то не нужны. Ну, зачем они мне? Мне и безо всяких фиф неплохо живётся. Я знаю, что фифы, дай им волю, будут только путаться у меня под ногами и всяческими способами мешать мне писать стихи, а мои стихи, мне дороже всего на свете. Так что, никаких фиф. Я - это я, а фифы - это фифы.
1970 - 2009
НЕЗНАКОМЕЦ
"В полдневный жар в долине Дагестана"
М.Ю. Лермонтов
Жил котёнок бруцеллёзный.
Тихий, словно чемодан,
Хвост пушистый, мех ворсистый,
С головою, точно чан.
Как-то раз (был жар полдневный)
Он лежал у входа в морг.
Рокот странной жеребьёвки
Доносился до него.
Ты - восьмой, а ты - четвёртый,
Первый - я, а он - второй...
Это Лермонтов, должно быть,
Пронеслося в голове.
Хлопнул лифт. Из двери морга
Выполз получеловек,
И сказав: - "Жара какая!"
Удалился... Кто такой?
1990
СИ - СА - СО
Нашей дружбы я помню начало.
Злой трамвай тебе въехал в лицо,
И тогда в первый раз ты сказала,
Си - са - со, Си - са - со, Си - са - со.
Годы шли. Ты в больницах валялась.
Не вертелось страстей колесо.
И, казалось, почти забывалось,
Си - са - со, Си - са - со, Си - са - со.
Но когда я, рыдая у гроба,
Под коньяк себе чистил яйцо,
Мне казалось, что шепчем мы оба,
Си - са - со, Си - са - со, Си - са - со.
1990
СЛУЧАЙ НА ОЗЕРЕ, ИЛИ ТОРЖЕСТВО НАУКИ
Жуткое чудище в озере обнаружив,
Стали телефонировать, куда надо - пареньки,
А чудище встало в зубастом всеоружии
И съело их. Страшные были деньки.
Комиссия прибыла, разобраться чтобы,
Минздрава представители и общественник Королёв,
А чудище в приступе бессильной злобы -
Назад отрыгнуло полупереваренных пареньков.
Врачи заявили: - "На регенерацию надеемся",
Дегенеративные прикрывая перешейки лбов,
Кепок козырьками... Да, что же это деется,
Спрашивал растерянно общественник Королёв?
Но в чанах специальных, врачей под присмотром,
Быстро восстановились тела пареньков.
И вот уже музычка играет бодро,
И автографы раздаёт общественник Королёв.*
*А где же чудовище? А и в самом деле, где оно?
1990
*
В эту ночь продавали плутоний
По двенадцать рублей за кило...
Я купил на одиннадцать двадцать,
Больше не было денег у мя)
Часть пропив, часть зарыв под Чучелой,
Я счастливым вернулся домой,
А у двери моей чёрно-белой
Уже ждал меня мрачный конвой.
Я простился со свёкором дяди,
И побрёл всё на свете кляня,
Я скорбел, что кремлёвские ****и,
Словно крабы вцепились в меня.
И в душе моей всё испохаблено,
И нескоро вернусь я назад....
Где пиджак, мне подаренный Сталиным?
Как там, - мой пионерский отряд?
А как шёл мимо Вовы я, дяденьки,
Зарыдал, мол, прощай, старикан!
Была б Надя, - простился бы с Наденькой,
Но стелился приречный туман...
Вдруг откуда -то вышел кудесник*
И тяжёлым похмельем томим,
Я сказал ему: - "Здравствуй, бродяга!",
А затем распрощался и с ним...
*Из Гума, по моему.
2000
ПОНИМАЕШЬ, ЛИЗА...
Королёв пропил аванс
И упал с карниза,
Он лежит, а на устах:
Понимаешь, Лиза...
Лиза в ужасе. Ведь физика гласит,
Тот мертвец, кто падает с карниза,
А мертвец наш, знай, себе твердит:
Понимаешь, дорогая Лиза...
1991
К УКОРУ ДРУЗЕЙ
*
Я бросил пить. Я вновь здоров.
И Муза вновь со мной знакома.
Я не тащу, как Королёв,
Последний ваучер из дома.
Ума немного нужно - ваучер пропить,
Но как ты мог о друге позабыть?
1991
Милый мой друг, говорю при народе: -
"Хоть ты и Коля, а вроде Володи.
Вместо того, чтоб с литровою гордо ввалиться,
Даришь конфеты мне, Коленька, что я - девица?
Я повторяю, мой друг, при полнейшем народе,
С виду ты - Коля, а всмотришься - вроде Володи!"*
*Данилина. Такой же пень!
1991
*
Я помню жуткое мгновенье.
Внезапно. Вдруг. Из темноты.
Ко мне явилось привиденье.
Я был в раздумьи: - "Ты, - не ты?"
Глаза блуждают. Пахнет спиртом.
Не обольщаясь рифмы миртом,
Могу сказать без лишних слов,
Если не пьян, - не Королёв!
1991
Двадцать пятое августа. Вечер.
Кто хрюкочет под праздным столом?
Я узнал эти тусклые плечи,
Эту чёлку над узеньким лбом...
1991
Кто с утра, двадцать шестого, Лизу больно бьёт чекушкой?
Королёв, небось, пропойца, восемь третьих человека...
1991
ПОСТСКРИПТУМ
Николай Королёв, - самый мой близкий и любимый друг.
Дружба между нами никогда не прерывалась и никогда не прервётся.
Даже после смерти. Я в этом уверен и знаю, что всё будет именно так,
как я сказал.
АНДРЕЙ ТОВМАСЯН АКРИБИСТ
11 Сентября 2009