Маленький сонный город утопал во мраке ночного осеннего очарования. На светлой дорожке, исходящей от старого фонаря, ветер тихонько играл опавшими листьями, в очередной раз, создавая на утро работу усталому хмурому дворнику. Мартовские коты, не обращая внимания на вновь переменившееся время года, и в сентябре продолжали свои песни на крышах, и казалось, это будет длиться до зимы, пока крепкие морозы - до первого весеннего тепла, - не успокоят их взбесившиеся души. Ну, а пока Осень. Тихая, уютная, спокойная. Ночная Осень. Дома, улицы, деревья, всё погрузилось в сон. Окна многоэтажек темны. Лишь мерцающий свет звёзд и сияние одинокой, глазеющей на город луны, освещают этот маленький уютный мирок, отражаясь в тёплом, но искусственном свете фонаря.
Маленький сонный город, всего лишь с несколькими тысячами таких же маленьких сонных людишек, с маленькими буковками в их головах, соединяющихся в немаленькие цепочки их больших мечтаний и мыслей. Они спали, убаюканные тёплым осенним ветром и тихим шелестом опавших листьев. Но в одном окне, под самой крышей, горел свет. И, похоже, это был свет не электрической лампы, а самой что ни на есть настоящей восковой свечи, потому что было что-то волшебное в этом мягком густом сиянии, просачивающемся сквозь не до конца задёрнутые шторы.
В квартире этого окна жила девушка. Она очень любила окружающий мир, но вместе с тем безумно его боялась, поэтому довольно редко выходила куда-либо. Учёба, малозначительные встречи и одиночество, одиночество, одиночество… Каждый раз после полуночи, она делилась с ночью этой обширной частью своей души. Одиночеством…
Это была обыкновенная на первый взгляд девушка, любившая писать стихи и гулять по крышам. Ничто, кроме взгляда не выдавало её необычности, кроме того, что появлялось на листках бумаги, после очередной бессонной ночи. Так она их и проводила – лунные, полные света и звёздного сияния, или тёмные, тускло освещённые уличным фонарём ночи. Часто, особенно в тёплую спокойную погоду, выбираясь на крышу своего дома, бродила там, писала под лунным светом стихи. Иногда просто садилась на край и наблюдала. Смотрела вниз или вверх… на ночные тени или на звёзды. Изучая Мир с другой его стороны, более свободной, спокойной и… немного замкнутой, что было очень странно в сочетании с его свободой. Да, этот мир был ей более близок, чем наполненный весёлой суматохой вечно куда-то бегущих людей, где на улице каждый раз, как градом, забрасывало тысячами незнакомых и чужих глаз. Несмотря на то, что она жила в маленьком городе, её почти никто не знал, да и она сама мало кого знала. Лично. А так, ей были многие знакомы – она наблюдала за ними со стороны, не решаясь ни просто заговорить, ни познакомиться… Любила, изучала этот мир, и очень-очень боялась его. Иногда задавала себе вопрос: может, он отвечает ей взаимностью? Поэтому не принимает… Поэтому «там» так мало похожих на неё. А может, и вовсе нет. Лишь надежда, согревая своим робким и тихим, как пламя свечи, светом, помогала не пустить обречённость в остатки её сознания. Не такого, в какой форме оно было у других.
Вот и сейчас она сидела у окна, взобравшись с ногами на старый широкий подоконник, и смотрела через стекло на звёзды, почему-то не решаясь выйти этой ночью на улицу. Лёгкий сквозняк, проникавший в щель открытой форточки, неслышно играл с пламенем свечи, то подавая огонёк влево, то вправо… Рядом с девушкой на подоконнике лежала немного потрёпанная тетрадка. Именно сюда выливалась огромная часть её души, со всеми мыслями, чувствами, надеждами, мечтами и страхами. Именно сюда она записывала свои стихи. Наполняя непонятным, странным, корявеньким шифром листки бумаги, она делилась с этой отдушиной своим внутренним миром. Но сейчас мысли в её голове, словно сговорившись, решили поиграть в догонялки, то появляясь, то исчезая всё снова и снова… Поэтому после некоторых мучений она просто отложила в сторону свой бумажный сундучок с чувствами и, положив голову на колени, снова, как и раньше, смотрела то вниз, то вверх. Но воздуха, проникавшего в комнату из форточки, не хватало, его объём не позволял вздохнуть полной грудью, поэтому девушка, открыв форточку шире, выбралась из окна на карниз внешней части дома, ловко ухватилась за пару перекладин, подтянулась, перекинулась и оказалась на крыше, ставшей за последнее время очень родной и знакомой. За это долгое время, с того момента, когда ночи только-только стали бессонными, девушка вдоль и поперёк изучила своё серое, сплошь утыканное антеннами пристанище. Подружилась со стаей голубей, обитавшей рядом, и каждый раз, выбираясь сюда снова, их подкармливала.
Вот и сейчас, не успела она появиться, как послышался шелест крыльев. Тихое горлотание наполнило ночную осеннюю тишину. На крышечную площадку подлетело несколько голубей. Двое из них были серыми, с синим и чуть сиреневым на крыльях отливом, двое просто тёмно-синие, а один, с маленьким хохолком, был снежно-белым. И непонятно, откуда он здесь взялся. То ли отбился от своей диковинной стаи, то ли сбежал от надоедливого дрессировщика. То ли просто родился таким уникумом и потерялся.
Голуби подлетели к девушке и принялись около неё расхаживать, а беленький просто уселся рядом. Она посмотрела на маленьких пташек и почувствовала сильный укол совести.
- Маленькие, простите меня, я сегодня ничего вам не принесла, - произнесла она в смятении, укоряя себя за такую спонтанность и непредусмотрительность. – Я сейчас вернусь, подождите немного…
Она подошла к краю, села. Потянулась к балке, чтобы ухватиться за неё и обезьянкой добраться до своего окна, как вдруг услышала какую-то мелодию. Или ей показалось, что услышала. Она прислушалась… И правда, откуда-то, вроде и не совсем близко, но и не очень далеко, доносился тихий перебор гитары. Он был очень нежным и как-то по-особенному ласкал слух. Нет, ей это не послышалось. Она уже чётко ощущала мелодию, проникаясь ей всё больше и больше. Казалось, эта удивительная музыка, несмотря на глубоко позднее время, никому не могла помешать. Да и правда, с чего бы, ведь тихая мелодия просто окутывала своим волшебством. Голуби, корм, всё как бы вылетело у девушки из головы, весь мир замер, её душу, мысли и чувства теперь заполнял только этот удивительный гитарный напев. «Интересно, кто в такое время, да нет, даже в наше время, да ещё так близко, может воспроизводить Такую Музыку, а может, и создавать её… Она необыкновенна.»- Пытаясь вглядеться вдаль, подумала девушка. Но она ничего не увидела. Лишь тёмные крыши таких же домов. Лишь то тут, то там, торчащие чуть ли не частоколом антенны. И ночная темнота, лишь немного разбавляемая светом далёких звёзд и неполной луны, да их отражение в свете старого ночного фонаря… Девушка расстроилась. Пусть она пока не знает человека, а чувствует его Музыку, но вокруг ночь… И эта темнота не даёт его даже рассмотреть.
Но, может быть просто всему своё время? И нужно, как и раньше, выходить сюда каждую ночь? Может тогда она в какой-нибудь момент его заметит, человека, который, как она чувствовала, должен быть похож на неё. Или, может, даже стоит выйти сюда днём? Может, эта нежная музыка, в помощь солнцу, освещает серые будни её города? Может, может, может… Но… Несмотря ни на что, она решила, что так и сделает – будет приходить сюда каждую свободную минуту, чтобы не потерять ни одно долгожданное мгновение возможности Встречи… Ну, а пока… Пока в её душе играет светлая солнечная мелодия, с капельками грусти осеннего дождя… В душу запал мотив, а может… снова может. «Может, мне попробовать написать слова этой небесной песни? Хотя, наверное, они уже и так у неё есть, но я всё равно попробую… Для себя.»
Прошло время… Каждый день и каждую ночь, с надеждой, она приходила на крышу… Но к своему разочарованию и удивлению, ни разу больше не слышала той Музыки… Надежда, постепенно затихая, угасала… И не было никого. Лишь мрак, естественно появляясь с наступлением ночи, снова и снова покрывал всё вокруг своей чёрной объёмной вуалью. Лишь голуби, создавая робкую молчаливую компанию, топтались около неё. Но и от этого Ожидание переносилось немного легче. Она держалась. Но иногда отчаяние так её захлёстывало, что не было уже сил во что-либо Верить. «Наверное, я зря здесь сижу… наверное, это всё мне просто показалось, я сама придумала… Не было там ничего. Я просто тронулась умом. Ну конечно, кто в наше время, да ещё и ночью, будет играть на крыше?! Нелепо. Плод моего больного ума. И почему эти мысли пришли мне в голову только сейчас? Процесс выздоровления? Или я уже просто совсем отчаялась, что стало проще поверить в то, что ничего этого, никакого Волшебства не было, и всё это мои выдумки, чем в то, что такое, наверное, простое Чудо могло бы быть. Я же явно её слышала… Что это?..»
За эти дни листы тетради продолжали заполняться маленькими корявыми буковками, если это вообще можно было назвать буквами. Между цельными стихотворениями можно было заметить отдельные, похожие на эпиграфы строчки. Маленькие мысли, случайно поймавшиеся в какой-то момент. На самом же деле, они были небольшими частями текста той нежной и удивительной песни, которая вопреки всему звучала у неё внутри…
Да, постепенно, изо дня в день, из ночи в ночь, на потрепанных страницах появлялись всё новые строки. В них девушка передавала свои Чувства, Мечты… Там была её дорога… От начала, где всё только-только зарождалось, - душа, мысли, тонкие чувствительные струны понимания, до того момента, когда главное предназначение должно было сбыться. Когда приходила Любовь. Заполняя, каждой капелькой дождя, каждым отблеском в ней солнца, каждым шорохом ветра, затрагивая всю душу, до конца, наполняя вечным Светом сердце… И, обретя это, человек наконец-то дышал… Получив возможность Жить по-настоящему. Да… Именно так она чувствовала эту песню. Даже если её и вовсе не было. «Но… ведь всё-таки она могла бы быть… Могла же?...» И эти мысли с новой силой разжигали угасающее пламя Надежды… И снова ей Верилось… И она Чувствовала, что найдёт… Хотя бы, чтоб просто поблагодарить этого Человека, случайно подарившего ей такую Музыку…
Дождавшись в очередной раз рассвета, она вернулась домой. Подумав, решила, что на сегодня сделает перерыв и этот день проведёт дома. Забравшись с ногами на любимый подоконник, сидя с большой кружкой горячего сладкого чая, просто будет смотреть из окна… На, как и прежде куда-то бегущих людей… на осыпающиеся с деревьев листья. На проявления ещё немного тёплой, но уже ставшей сырой Осени. На разукрашенный её яркими красками Мир…
Было очень промозгло и сыро, капал дождик. Тёплое лето, на миг появившееся на эти несколько дней, куда-то исчезло. Уже наверное, навсегда. То есть, до следующего появления его очереди в природном цикле. Вот так, на мгновение заблудившись, оно, оставив после себя кучу воспоминаний и разочарования, убежало. И от этого становилось грустно, потому что Осень, какой бы разноцветной и весёлой она не была, всё-таки Осень. И, когда от из неё улетучиваются остатки лета, она становится по-настоящему тоскливой и грустной. Такая Осень – настоящая пора депрессий. Время для самокопания, сожаления, и какого-то хмурого, одинокого ощущения романтики. Но и тут бывают исключения. Согласна, банальная фраза, и всё-таки… всё-таки, довольно часто именно в это время, люди находят свою Любовь. Именно находят. Бредут по сырой, засыпанной жёлтыми опавшими листьями аллее, бредут одни, о чём-то грустят, и вдруг, на какой-то из многочисленных лавочек, видят сидящего на ней человека…его или её. Такого же грустного и одинокого, как они сами. Такого же, с ищущим взглядом, со сквозящей в ней обречённостью, но всё же с иногда проглядывающими огоньками надежды, что не всё закончено, что найдут. И вот, эти два потерявшихся в пространстве человечка, находятся. Друг другом. И им хорошо. Тепло и уютно, где-то там, «внутри». И они радуются…живут.
Как ей хотелось также отыскать того-самого потерявшегося человечка, половинку от неё самой. Также сильно, как и познакомиться с Человеком, музыка которого звучала у неё в душе. «Приди ко мне хотя бы во сне, пожалуйста…»
Прошёл и этот грустный день. Такой же грустный, как и прошлые. Серые, невзрачные, непонятные. Лишь дождик, музыка да стихи как-то немного согревали. «Смотришь на Дождь и не думаешь ни о чём. Чувствуешь Музыку, и не отпускаешь капельку силы, не сдаёшься. Пишешь стихи, и выплёскиваешь всё-всё наболевшее, до конца. Странички же всё выдержат. Их много. А закончатся – можно будет купить новые». Хорошо, дома её действия почти никто не контролирует. Родители за границей, непонятно что и где делают, находясь в какой-то непонятной субстанции постоянной неопределённости, коротких и редких писем, и далёкого расстояния, именуемой командировкой. Дома только бабушка, ночь через ночь уходящая на дежурство, а во время отдыха, под воздействием растягивающегося на определённое время снотворного, без него она вот уже четыре года не может уснуть, абсолютно пассивная в сторону внучки. Да, честно говоря, и родителям на неё наплевать. Вот уже несколько лет подряд просто пересылают ей деньги. Коротенькие письма с шаблонным: «Как дела? Что с учёбой? У нас всё нормально, переслали NNN на проживание, не забудь сказать бабушке, привет.». Вот и вся забота о дочери. Так обыденно и снова очень-очень грустно.
…Наверное, уже пора. Девушка открыла окно. Дул сильный ветер и было довольно холодно. Чтоб не замёрзнуть, она надела тёплый свитер и старую любимую куртку, в которой выходила лишь в лес, на крышу. Туда, где было спокойствие. Маленький Парк Одиночества. Старая тёмная крыша. Лишь она и голуби. Лишь умирающие в потоках ветра листья и тишина.
Девушка привычным путём выбралась через окно на край крыши, в то место, где было довольно безопасно, и она не рисковала свалиться оттуда кому-нибудь на голову. Осмотрелась. Никого. Тишина. Лишь едва слышный гул ветра, да тихое, непонятно откуда доносившееся горлотание. Девушка прошлась по крыше. Голубей нигде не было видно, но тихий шум давал понять, что птицы просто спрятались от внезапно наступившего колючего холода. Мерзкий ветер пробирал до костей. И уже не согревали ни тёплые старые куртки, ни пух.
«Что, я сегодня снова одна?..» Грустные мысли, прорвавшись через тонкую оболочку залежавшегося оптимизма, как и этот холод, забравший всё тепло Осени, стремительно заполнили голову. Тишина… и стихи не напишутся… так уж внутри зябко и тоскливо. «До-До-До-Ре-Фа-Ми-Ре-До…» Откуда… она ведь даже и нот толком не знала… точнее, всех мудростей их написания и расположения. Но почему-то их названия сложились именно в эту цепочку. Снова всё странно. И снова, как и раньше, грустно…
Без-ответа-без-ответа-без-ответа…
Она подошла к краю. Посмотрела в даль…
Стать бы птицей,
Раствориться,
Улететь от серых лиц…
Чтобы камнем не разбиться…
Просто Ввысь и просто в Небо… где нет никого.
Вдруг, едва высвободившись от своих мыслей, совсем недалеко, лишь через несколько домов, она увидела силуэт. Как будто бы кто-то точно также, как она, стоял на краю крыши и смотрел в темноту, может быть, пытаясь разглядеть Вечность. Это определённо был человек. И определённо он был. Или ей показалось? Также, как и с мелодией… снова померещилось… от непроглядного, вечного, холодного, как льды Антарктиды, одиночества… да нет же, она ясно видит на фоне света от окон тёмную фигуру человека… неподвижный одинокий силуэт… который, похоже, так ж, как и она, что-то ищет Вдалеке…
Ей очень захотелось крикнуть, как в каком-то мультике или фильме: эй, там, наверху, вы меня видите? Я здесь, я как вы, одна, на этой старой срой крыше! откликнитесь, может быть мы с вами чем-нибудь похожи, может, нам с вами будет о чём поговорить…
Но она понимала, насколько это нелепо. Кричать среди ночи. Тому, что, как и Музыка могло лишь показаться. Она больше не доверяла своим ушам и глазам полностью. И ей определённо не хотелось оказаться в психушке. Какой-то здравый голос в голове подсказывал, что вот так кричать не стоит. «А как? А что мне тогда делать? Опять ждать, может быть, этот силуэт меня заметит. В ночной темноте, в противоположной стороне того, куда он смотрит.» Или она… да какая разница!.. главное, что человек, стоящий так же, как и девушка, один, лишь с темнотой да ветром, с окружающей со всех ночью. А может… «Как я люблю эти может, может глупо, но всё же стоит попробовать!..» И, окрылённая внезапно посетившей её идеей, девушка поспешила к своему порталу, который связывал крышу с окном. Снова совершив несколько привычных движений, она оказалась у себя в комнате, открыла дверь и тихонько пробралась в прихожую. Н включая свет, нащупала на полке фонарик. «Я просто посвечу, - подумала она, - хоть свет и не рассеется, но может быть Стоящий всё-таки посмотрит в мою сторону. И заметит мой маленький огонёк. И, может быть поймёт, что это знак и что кто-то очень хочет привлечь его внимание. Что я очень-очень хочу с ним познакомиться. Мда… какой же я ещё ребёнок. Но всё же.»
Она снова вылезла на крышу. Включив фонарик, направила его в сторону примеченного места, но… никакой фигуры там больше не было. Всматриваясь в темноту, девушка ещё немного посветила. Ни-ко-го. «Или то опять были глюки?.. Или я просто всю жизнь должна провести в одиночестве, даже без шанса на малейшую Надежду?!..» В отчаянии, она бросила фонарик вниз, не заботясь о том, что он может упасть на голову случайному прохожему, так некстати заблудившегося в холоде этой ночи.
Ей было очень плохо и зябко. По щекам, из глаз, текли тёплые слёзы. Их не мог остановить или превратить в ледышки даже холодный втер. Девушке захотелось поскорее убраться с этой чёртовой крыши и не возвращаться сюда больше НИКОГДА. А лучше, просто спрыгнуть вниз. И всё забудется. Но… несмотря на боль и отчаяние, она всё же не могла позволить себе сдаться. Просто разорвав тонкую ниточку грани Жизни и Темноты.
Она снова очутилась дома. Не раздеваясь, лишь скинув обувь и куртку, упала лицом вниз на кровать. Неизвестно, сколько ещё времени она чувствовала свои слёзы, но не меняя положения она всё-таки уснула. Проснулась поздно, было около двух дня, впрочем, как всегда. Бабушка была на дежурстве и снова в доме никого. Снова одна. Как и раньше. Как никем не замеченное привидение…
Не зная, как провести остаток дня, она попросту слонялась из угла в угол. Всё опротивело, книги, телевизор, диски, даже стихи… она как будто утратила способность их писать. Внутри стало темно и пусто. Как будто кто-то выключил старый фонарь, тускло светящий в глубине её маленького царства. Стемнело. Она подошла к окну и, не открывая форточку, посмотрела на градусник. Ноль. «Птицы!! Бедные малютки, они же совсем голодные и могут вообще замёрзнуть.» Забыв о нежелании больше лезть на крышу, девушка побежала на кухню, достала банку с пшеном и отсыпала немного в прозрачный целлофановый пакетик. Ещё несколько минут, и она снова там. На серой, покрытой обветшалыми досками и облупившейся краской крыше.
- Привет. - Раздалось справа. Она повернулась. Не веря своим глазам, отступила, покачнувшись, подалась назад… ещё чуть-чуть и… но её подхватили сильные руки. Это был парень. Высокий, стройный. Он держал в руках фонарик. У него были средней длины волосы и смеющиеся, тёпло на неё глядящие глаза.
- С-с-спасибо… - пробормотала она, – что вы тут делаете?
Он улыбнулся.
- Похоже, ждал тебя…
- Меня?..- она обескуражено на него посмотрела. - Но я же вас совсем не знаю…
- Не знаешь, как и я тебя, а может, и совсем наоборот…
Он снова тепло улыбнулся.
- Вчера я был на крыше, не на этой, через несколько домов в ту сторону, - он указал рукой. Её сердце бешено забилось. – Я стоял и думал. Просто смотрел вдаль и размышлял о вечности… мне было очень одиноко. Раньше, я выходил туда часто, порой с гитарой. Играл при лунном свете… тихо, чтобы никому не помешать. А потом… потом это всё мне осточертело. И я на какое-то время забыл о своём временном ночном пристанище. И после долгого перерыва всё-таки пришёл туда снова. Вчера. Я стоял на самом краю. Было очень холодно. Ветер трепал мои волосы и казалось, хотел выдуть из меня всё тепло. Знаешь… внутри было такое чувство… меня ничто не согревало… лишь разрасталось ощущение обречённости. Понимаешь… у меня никого нет… ни родителей, ни друзей… так получилось, что я совершенно одинок… лишь пара-тройка приятелей. Но что им до меня, а мне до них…почти ничего. Чужие. Во всём. И так было всегда. У меня лишь гитара да музыка. Да ночи. Тёмные, тоскливые, полные не проходящего одиночества… И вот я вчера стоял… и обо всём этом думал. Развернулся и уже собрался было уйти. Домой. Как вдруг, в какой-то момент, меня словно что-то потянуло… и я не ушёл. А просто сел на край и стал смотреть в эту сторону. В сторону твоей крыши. Ведь она твоя, не так ли? Не отвечай… по глазам вижу… - он снова тепло улыбнулся. – Знаешь, то, что произошло дальше, я сначала воспринял как плод моего воображения. Мне показалось, что я увидел маленькую вспышку света, где-то в области этой крыши. Огонёк был тусклым и мягким. Я понял, что мне не почудилось, а вспышка была светом маленького фонарика. Его призывный огонёк как будто хотел мне сказать: заметь меня, да-да, это я тебе. И я решил, что следующей же ночью поднимусь на эту крышу. Решил это и отправился спать.
Он замолчал.
- Это я светила… - робко сказала девушка. – Знаешь, мне ведь тоже было так одиноко.
- А я… это понял. Сразу, как только здесь тебя увидел. И то, что светила ты, и про одиночество…
Её глаза наполнились слезами.
– Правда?..
Он нежно на неё посмотрел:
- Да… ну что ты плачешь, глупенькая, понимаю, что это всё странно, но ты сейчас не одна… Кажется, Мы Нашли Друг Друга…
Он посмотрел её в глаза… она ответила тем же всепонимающим взглядом…
- Наверное, это правда… - прошептала девушка… - Только не растай… я так долго тебя ждала…
Он крепче её обнял.
Был тёплый солнечный день, они сидели на крыше. В её руках была гитара, он сидел рядом и подсказывал.
- Да я запомнила, запомнила!.. – Смеясь, воскликнула она. – Гляди, я сейчас тебе пропою!.. До-До-До-Ре-Фа-Ми-Ре-До…
Капал слепой осенний Дождик...