Первым по пути оказалось медицинское. Возле входа в здание стоит небольшая группка девушек. Спросил, идёт ли ещё набор. Они в один голос затараторили, что ребят берут даже без вступительных экзаменов. В их группе вовсе нет мальчишек. И сказали, - «К себе в кабинет только что прошёл директор. Второй этаж, дверь справа от площадки».
Захожу. За массивным дубовым столом сидит тучный пожилой мужчина в сером мятом костюме. Плечи устало упущены.
-Что угодно вам, молодой человек ? - хрипловатым голосом спросил он. Я ответил, что хочу поступить на учёбу в училище. И протянул ему свои документы. Директор полистал их и спросил, почему так поздно явился. Пришлось объяснять, что дома одна мать с сестрёнкой. Ей трудно без отца. Он был на фронте и пропал без вести. Похоронки мы на него не получали. Сейча снемного лучше стало и мать мне разрешила учиться.
-А почему лучше стало ? Мать замуж вышла или что ? - допытывался он.И я сказал, что нам от совхоза выделили корову. Мать премировали поросёнком.
-Значит, молочко своё, сальце, маслице есть. Это хорошо, Дмитрий. Плохо только то, что пришёл ты поздно. Набор у нас уже закончен. Да и не для парня специальность, которую здесь получишь. Поговори со своей мамашей. Она может дельный совет тебе дать. А документы твои я пока оставлю у себя, - закончил беседу директор, посмотрев на меня маслеными глазками.
Тупицей я не был никогда и отлично догадался, почему он так подробно интересовался жизнью нашей семьи и какой это дельный совет может дать мне моя мама. Молча подошёл к столу, взял свои документы и сказав, что уже всё обдумал, вышел из кабинета, хотя так и подмывало меня нагрубить сытому коту.
На Социалистической улице в двухэтажном здании располагалось педучилище. Невдалеке от него стояли два, три деревянных частных домика, а с тыльной стороны здания был обширный пустырь. Война не пощадила города и во многих местах лежали руины или фундаменты от разрушенных и сгоревших домов. Даже рядом стояли обгоревшие стены небольшого кирпичного здания.
Тишина отсутствие студентов как-то насторожило меня. Но когда поднялся на второй этаж, услышал голос преподавателя через неплотно прикрытую дверь. Полным ходом шли занятия и я успокоился. Заметив табличку на двери –« Директор», постучал и зашёл.
За столом сидел мужчина лет пятидесяти. Внимательно посмотрев на меня, встал из-за стола и спросил:
-Вы у нас учиться хотите? Я правильно вас понял? Давайте ваши документы посмотрим. Так, так. Отметки у вас хорошие. Да вы у Ольги Сергеевны учились! Мы с ней однокашники, в одной группе в пединституте учились в Минске ещё перед войной. Как она там, воюет с вами ?
Я подтвердил, что она строгая, но справедливая и её все уважают. И тут заметил, что на левой руке директора одета чёрная перчатка. Значит, у него протез. Левой рукой он прижимал мои документы, а правой перелистывал и бегло просматривал их.
-Что ж, я принимаю вас в училище, хотя у нас уже больше месяца идут занятия. Давайте знакомиться. Меня зовут Николай Алексеевич Кучапин. Сейчас пройдём со мной в первую «Г» группу к Александре Васильевне. Там будут писать диктант по русскому языку. За одно проверим вас, до и в группе будет хоть один мужчина. В остальных группах есть, где один, где двое парней. На старших курсах ребят побольше. А в этом году что-то маловато к нам пришло мужчин и все из сельской местности.
На первом этаже в крайнем угловом классе студенты готовились писать диктант. Директор представил меня всей группе и, что-то негромко сказав педагогу, вышел. Александра Васильевна вырвала из средины своей тетради два чистых листа. Велела мне сесть за первой слева от себя партой и дала свою ручку.
Начался диктант. Я спокойно, без всякого напряжения, писал диктуемый текст. Он был не сложен и вроде даже знаком, похоже из Тургеневских рассказов по программе седьмого класса.
Писать диктант закончили минут за пять до перерыва. Дежурная студентка собрала тетради и положила на стол педагога. Смотрю, Александра Васильевна вынула из стопки тетрадей мой диктант и начала быстро проверять. Потом посмотрела на меня, удивлённо дёрнув головой, ещё раз, более внимательно перечитывать мою работу. Затем быстро встала и говорит, обратившись ко всему классу:
-К нам поступил новенький. Вот его работа. Ни одной ошибки в ней нет. И я с удовольствием ставлю ему оценку «Отлично». Желаю и вам всем научиться писать грамотно.
Так началась моя учёба в Бобруйском педагогическом. За октябрь все преподаватели, видимо, исполняя распоряжение директора, опросили меня по основным предметам.
И в конце месяца меня вызвал к себе Николай Алексеевич. Улыбаясь, он протянул мне руку. Потом, после крепкого пожатия заявил:- Ты оправдал мои предположения. Все педагоги хвалят тебя и удивляются, что в сельской школе дают хорошие знания. Да и Ольга Сергеевна хорошего о тебе мнения. Поздравляю с зачисление студентом нашего училища. - и вручил мне студенческий билет.
Около часа я сидел у него и по его просьбе рассказал всё о себе и родителях, об учёбе в Москве, своём бегстве из подготовительного курса техникума, о работе в совхозе на уборке урожая.
Выслушав меня, директор спросил: -Ты комсомолец, или не успел ещё вступить в комсомол? Я покраснел, ожидая от него выговора, любого нарекания. И ответил, что с ноября 44-го в комсомоле. Но в октябре истекает срок в три месяца, а у меня не уплачены членские взносы, т.к. в школе не было комсомольской организации, до и в совхозе вряд ли она есть.
Директор почесал переносицу и сказал, что придется написать объяснение в горком комсомола. А он попросит знакомых работников срочно сделать запрос в Люблино о высылке в адрес училища моей учётной карточки.
-Я хочу предложить тебе поработать секретарём комсомольской организации педучилища. Парень ты боевой, с немцами воевал, в Москве побывал. Одним словом, человек рабочий. Секретарём у нас сейчас хороший парнишка, но он выпускник. Весной госэкзамены, просит освободить его. Отчётно - выборное собрание в начале ноября. Подумай над моим предложением.
-Но я же не состою здесь на учёте. Взносы не уплачены. Плохой из меня руководитель комсомола. - Начал я отговариваться.
-Сейчас я свяжусь с горкомом комсомола и кое-что уточню, - остановил он мои рассуждения и снял трубку телефона. И через несколько минут, тоном не терпящим возражений, велел идти к секретарю, встать на учёт и уплатить взносы, как студенту училища.
- Карточку твою они запросят сегодня же. А теперь иди, отдыхай. Да, скажи, где ты проживаешь? – остановил он меня на полпути к двери.
А проживал я в это время у знакомых на улице Горького, недалеко от училища. Чисто случайно сестра Галина, устроившись ученицей на швейной фабрике, встретила свою подругу по школе Ванду Синявскую и рассказала, что нас попросили съехать с улицы Партизанской, где мы уже недели две снимали уголок у дальней маминой родственницы, тёти Лены. А дочь тётушки, девица с претензиями, после неудачных заигрываний со мной, начала в открытую нас выживать. И мамашу свою настроила против меня. Обо всём этом я поведал директору и он тут же заявил:
-Если изберут тебя секретарём, займёшь комнатку Григория в общежитии. А он перейдёт в общую комнату к своим однокурсникам. Места там достаточно. Через пару дней жду твоего решения. Не хотелось бы слышать твоего отказа, - тихо проговорил он напоследок.
Не мог я разочаровать такого человека, после всего, что он для меня сделал, с каким вниманием и участьем отнёсся ко всем моим проблемам. Назавтра же утром, встретив Николая Алексеевича перед занятиями, я дал своё согласие. А он в свою очередь сказал, что получил добро на мою кандидатуру в горкоме комсомола.
-Я был уверен в тебе с самого начала и секретарю охарактеризовал тебя со всех сторон. Притом, выбирать мне было не из кого. Все ребята из комсомольцев, простые деревенские парни. Бобруйск для них - первый город и они только начали привыкать к новой жизни. Какие из них вожаки? А у тебя огонёк в глазах. Ты по натуре – застрельщик. Тебе и вожжи в руки. Сколько лет управлял парой лошадей? - в шутку, заговорщицки продолжал он.
- Мы с тобой сработаемся непременно. А если что-то непонятно будет или обсудить что нужно, без всяких церемоний приходи ко мне. Вместе решать будем. Не скромничай и не дрефь - всё у тебя получится. - Закончил он свои наставления.
Перед ноябрьскими праздниками состоялось отчётно- выборкое собрание комсомола. Меня избрали секретарём. А за несколько дней до того пришёл из горкома комсомола молодой парень, зав. сектором работы с молодёжью и сказал, что моя учётная карточка из Москвы прибыла. С ней пришло хвалебное письмо и, улыбаясь, с лукавой хитринкой, добавил:
-Вот пришёл с тобой познакомиться. Что-то больно все тебя хвалят. Ну- ка расскажи мне, действительно вы во время оккупации немцам своей ватагой жару давали?- на полном серьёзе спросил он.
Я покраснел до корней волос. Так неловко всё выглядело, хотя я нигде не хвастал. Разве что директору мельком рассказал, что пятёрка пацанов шкодила, где можно было, немцам. Но Владимир - так звали горкомовца - клещом прицепился ко мне и добрых полчаса всё выпытывал у меня до подробностей. Записал в блокноте имена и фамилии ребят, старших товарищей. На прощанье, похлопав меня по плечу, восторженно произнёс:
- Ну и молодцы же вы ! О вас в газете надо написать. Съезжу только в ваш совхоз. Поговорить надо с рабочими, с дедом Семёном особенно. Как, не насочинял ты тут лишнего? Ладно, не обижайся. Для проформы спросил. Неловко и досадно мне было после заключительных слов его. На этом мы и попрощались.
Комсомольская работа захватила меня целиком. После собрания отнёс все протоколы в горком. Беседовал со вторым секретарём. Он подсказал, что среди молодёжи нужно провести работу и с агитационной бригадой человек в 15 вые-хать в соседний Слуцкий район для помощи местным комсомольцам.
- Сложилась там нездорова обстановка. Силами сельсовета партизанским семьям, потерявшим в боях с фашистами отцов, сыновей, построили новые дама. А какие-то сволочи пустили слух, что за эти дома им придётся всю жизнь расплачиваться. Вот некоторые из землянок въезжать в новые дом боятся.
Своим, местным ребятам они не верят. Горком принял решение из трёх училищ послать в эти забытые богом места свои отряды. Придётся поработать и в смысле агитации, и физически.
Так, в средине ноября пятнадцать парней оказались в деревне Селище Слуцкого района. До войны большая и красивая деревня представляла собой уж очень удручающее зрелище. Разделённая надвое небольшим ручьём, она теперь сохранила только часть построек.
Дальняя, к лесу прилегающая часть, была сожжена до тла. Да и в остальной части в небо глядели чёрные остовы печных труб. Неглубокий овражек с ручьём, протекающим по дну, был заселён погорельцами, оборудовавшими здесь землянки. Из куцых обрубков железных труб некоторых курился дымок, значит они были обитаемы. Виднелись и новые постройки по обеим сторонам ручья. В одной из них находилось правление колхоза. Здесь мы и встретили председателя, пожилого крестьянина.
-Лукич ! - представился он, здороваясь с каждым за руку. - Ждём вашей подмоги. Нам уже из района сообщили, что Бобруйск посылает в помощь нашим свою комсомолию. А работы у нас - конь не валялся !
Вот ежели бабку Евдоху переселите из землянки в дом, дело будет сделано. За ней все пойдут. -Закончил он своё высказывание.
К нам подошли трое молодых парней, местных комсомольцев и мы познакомились. Петро, Алесь и Змитро составляли ячейку небольшого отряда молодёжи деревни. Мужчин было совсем мало. Основную крестьянскую силу колхоза представляли женщины. Ранее богатое хозяйство имело обширные участки полей, сенокосов и лесов, примыкающих к лесам и болотам Полесья.
Край этот был партизанскими фашисты с особой жестокостью жгли здесь деревни и сёла, казнили местных жителей за любую провинность.
Разместились мы у председателя Лукича. Он занимал одну половину дома правления. Жил бобылём. Взрослая дочь училась в Слуцке на врача. Вечером с местными ребятами разработали план. Сперва решили утром сходить к бабке Евдохе посмотреть, поговорить за жизнь. Не напирая, не агитируя, узнать в чём она нуждается, есть ли у неё родня. Спросили у ребят, чьи семьи ещё нуждаются в помощи с дровами, с доставкой заготовленного летом сена поближе к дому. И тут ребята подсказали, что три семьи без мужчин, но с малолетними детишками нуждаются в заготовке лесоматериала для постройки жилья. Лес им уже выделен, а спилить, привезти на участок некому. Они тоже погорельцы и живут пока в землянках.
Утром, разбившись на тройки, пошли по землянкам. Мы с Алесем и Петром зашли к бабке Евдохе. Шустрая и востроглазая бабуля, хотя и заторо - пилась, но во мне сразу распознала приезжего.
-Так это ты, внучек из Бобруйска приехал? Про вас вчерась бабы вечером гутарили? Расскажи, как у вас там люди живут. Город, говорят, здорово немцы разбомбили и сожгли. А твой дом и семья ваша уцелела? - любопытствовала она.
И я рассказал, что своего дома у нашей семьи нет. Живем в совхозном казённом доме. Отец пропал на фронте, дома осталась мать и сестра. Живём неплохо. Правление выделило корову и поросёнка. Сам учусь в Бобруйске на учителя. Вот комсомол послал нас оказать помощь семьям партизан с дровами, сдоставкой сена, у кого оно осталось на лугах. Может, кому надо и леса заготовить на постройку.
И вижу, как засуетилась, заволновалась бабуся. Вижу, что и хочется ей что -то сказать, и не решится она высказаться вот так, сразу.
- А вам, бабушка Евдокия, не нужно помочь дров к зиме заготовить ? –издалека начал я, - Уже и заморозки ночью случаются. А помощники у вас есть или председатель обещал? - допытывался я.
-Какие, внучек, помощники! Вот наши хлопцы помогут иногда. Так на всех их рук не хватает. А у Лукича очередь таких старух, да баб с детишками. Так что от помощи не откажусь, дай вам бог здоровья.- И тяжко вздохнув, продолжала: -Зря бабы тут смуту пустили, что приехали молодые коммунисты выселять всех из землянок. А что мне делать в пустом доме одной. Тут хоть ималюсенький да тёплый уголок, обжитый. Оглядела я те дома. Хорошие, дюже большие, светлые. Кабы маленькую хатку. Еще подумать можно бы. - И старушка замолчала.
-Так возле правления акурат и построен такой небольшой домик. И, кажется, он на бывшем вашем участке. - вступил в разговор Алесь.
-Э, внучок, тот домик, сказали бабы, Лукич для своей дочки поставил. –взодхнув, отозвалась бабуся. - Кабы его мне дали, не отказалась бы. На земле моих родителев и стоит он.
Мы переглянулись меж собой и пообещали бабуле всё уладить. Остальные ребята тоже, не упоминая о переселении, договорились о доставке дров и сена. А трём семьям сказали, что завтра с утра начнём заготовку леса и просили показать места, где им разрешено взять лесоматериал.
Вечером, когда пришёл Лукич, рассказали про домик у правления. И спросили, правда ли, что он предназначен для твоей дочери. Вскочил он с лавки и выматерился:
-До чего же злые языки у наших баб! Ну, прямо ехидны ядовитые! Дочке ещё два года учиться. За это время много воды утечёт. Нет, не могут успокоиться! Заело кого-то, что домик Евдохи прямо на родовом наделе стоит.Не всем так подфартило, потому как строились дома по плану, а не в разброс. Хотя, конечно, каждому охота на своём участке снова поселиться. Сколько толковал им, нет, по-своему истолковали мои слова. Сегодня же приведу Евдоху в дом и скажу: «Заселяйся пока не отдал другим за твою вредность!» -кипятился Лукич и спросил, как договорились с остальными. Мы попросили подготовить к утру пилы и топоры. Тремя группами идём валить лес для многодетных семей. А по поводу переселения мы решили пока не напоминать. Посмотрим на реакцию баб после согласия Евдохи.
-Ну, хитрецы! Это кто же так быстро раскусил старую? Она давно верховодит, можно сказать, всеми бабами. Она же у нас тут и лекарь, и коновал. Знахарь, одним словом. Лечит и людей, и скотину. Вот, её и слушаются, – радовался председатель. И выделил нам в помощь ещё трёх местных мужиков, кото-рые знали место колхозной лесосеки.
За неделю тяжёлой, но дружной и весёлой работы мы успели заготовить и привезти на участки все брёвна. В благодарность за это и сами хозяйки, и правление кормили нас чем сами богаты были. Молоко, да частенько и сало ублажали наши желудки. А как не поработать при таких харчах?
За вторую неделю заготовили дрова и развезли по подворьям. Привезли и сметали четыре стожка сена. Прощание было со слезами на глазах. Женщины не знали, чем нас отблагодарить. Говорили, что им бы в деревню заполучить таких ребят. Горя бы не знали, да и девки не сохли бы без молодой мужской ласки и любви.
Бабка Евдокия осенила нас всех крестом, пожелала нам счастья и сказала, что будет молиться за нас до гроба. Она сразу же переселилась из землянки в домик. А по её просьбе Лукич съездил в Слуцк и привёз из приюта бабулину пятилетнюю внучку, оставшуюся сироткой после гибели дочери и зятя. Вслед за старухой все, кому были выстроены дома, в течение недели справили новоселья. Лукич весёленький, под хмельком, ходил в эти дни и всё время назидательно твердил своим комсомольцам:
-Вот как надо агитировать без агитации! Учись, комсомолия, вам тут жить! - И крепко пожимал нам руки.
В последний день ноября прибыли домой. Назавтра доложил секретарю горкома о выполненной работе. А через неделю комсомольской организации от Слуцкого райкома пришла грамота. Хвалил нас и свой горком. Николай Алексе-евич был доволен и при первой же встрече спросил, улыбаясь:
-Ну, как, попробовал на вкус комсомольскую работу? Приятно, когда всё сделал добротно, на совесть? А у меня тут задумка одна появилась. Стоит рядом пустая коробка, стены прочные. И у вас уже есть опыт, как с лесом работать. Попрошу я у власти материала, да оборудуем мы себе студенческую столовую. Как думаешь, получится ? - Спросил директор, глядя на меня с присущей ему лукавинкой.
Я понял, что он уже имеет разрешение, что и нужные специалисты осмотрели этот корпус и сделали своё заключение о его пригодности. А меня спрашивает, чтобы узнать, как комсомольский вожак отнесётся к такой идее.
- А мы на комсомольском собрании обсудим этот вопрос. И стройка эта станет общей, комсомольской. Потом хочу посоветоваться с вами. Через месяц - Новый год. Есть мнение нашего бюро подготовить праздничное выступление. Время ещё достаточно и можно подготовиться. Одному курсу будет трудно осилить большую программу. А если каждый курс подготовит и покажет что-то своё, получится и разнообразнее, даже интереснее. В дальнейшем можно будет готовить весь концерт одним курсом. Четыре группы представят свои программы на бумаге. Мы их подкорректируем,и пусть готовятся. Как вы думаете, потянем такую нагрузку ? - Закончил я свою информацию.
- Молодцы! Хорошее начинание. Особенно необходимо оно первому курсу. Вы принимайте своё решение, а я потом издам приказ по училищу, чтобы и всех преподавателей подключить к общему мероприятию. Хорошо надумали! – ещё раз одобрил он нашу инициативу.
За учёбой и комсомольской работой декабрь пролетел незаметно. В средине месяца горком провёл инструктаж всех комсомольских секретарей, где мне поручено было рассказать, как я начал свою работу и что за это время уже сделано. По окончании инструктажа всем было рекомендовано проводить с молодёжью подобную работу. Экскурсии на предприятия, культ походы в театр и кино. И работу нашей организации ставили всем в пример. Всё складывалось как нельзя лучше. Работа и учёба спорились, настроение было бодрое. Давно уже не чувствовал я такого душевного подъёма. Февраль 2008 г.