Представьте: солнце, море, Ялта. Мне 23. Ему 30. Хорошая разница. Правда? Я собираюсь за него замуж.
- Куда пойдем вечером? – спрашиваю его, лениво переворачиваясь на живот.
- Пойдем потанцуем? – он заботливо стряхивает с моей спины песок.
- С удовольствием!
Танцевать я очень люблю. Никогда не училась, но говорят, что у меня это здорово получается, особенно с хорошим партнером. Гриша – хороший.
Вечером надеваю длинную черную юбку из шелка с воланом на боку и лимонную блузу. Представляете? И блуза в сочетании с моими черными волосами, разметавшимися необузданными прядями, смотрится еще ярче. Прибавьте к этому огромные черные глаза под крылатым изгибом бровей и бедро, как в той песенке: «Одну чувиху встретил я, привел домой на всякий случай. У той чувихи два бедра: одно бедро другого лучше». Стою перед зеркалом и понимаю, что сегодня хороша, как никогда.
Мы живем в квартире его мамы. Мама сейчас в Москве. Конечно, лучше было бы снять номер в гостинице где-нибудь в центре – и к пляжу ближе. Но мама... Мама сказала... мама посоветовала... Вот, жениться на мне, судя по всему, пока не советует. А я тоже не готова. Гриша хороший парень, но самостоятельности ему не хватает. Опять же из-за мамы. Она все еще покупает одежду для него. Иногда - в «Детском мире». Говорит: «Если не вымахал парень, зачем лишние деньги тратить?». Случается, мне за него бывает обидно. Думаю, что и танцует он так хорошо потому, что чувствует себя хозяином положения: может делать шаги в любую сторону и мама ничего не скажет.
Мамина квартира на третьем этаже в доме на улице с красивым названием Цветочная. Улица эта, как и все остальные, уползает далеко вверх от центральной – Московской. До ближайшего ресторана всего 15 минут.
Мы готовы. Гриша одет под моим руководством. Бедный: то мама, то я, но подозреваю, что его это не тяготит – проще жить: думать не надо.
Спускаемся по многочисленным ступенькам с нашей Цветочной. У дверей ресторана толпа, которая не рассасывается, что обычно происходит довольно быстро. Узнаем причину: сегодня здесь обслуживают только участников фестиваля «Крымские Зори». Ничего страшного. Отправляемся в следующий по ходу ресторан. Та же история. А как хочется танцевать!
- Слушай, давай пойдем в ресторан, где ты танцевала цыганочку, - предлагает Гриша. - Помнишь, тебя даже попросили проделать это на столе, чтобы всем видно было?
«Как такое забудешь? – с негодованием подумала я, - попросили называется. Силой водрузили на стол. Хотелось тут же сбежать, но не дали – плотно окружили. Помню, как от смущения вся красная стояла, пока один разбитной парень не вскочил на стол, чтобы составить мне компанию. Главным тогда было, да и сейчас – скрыть от Гриши свою закомплексованность. Я должна быть сильной и смелой. А этого мне всегда не хватало».
- Нет, в тот идти не хочется. Рестораны, как и земли, нужно открывать новые, - говорю я, как можно уверенней. И с комсомольским задором. - Едем на набережную. Там их больше, чем людей.
Двенадцать минут на троллейбусе и мы... в толпе гуляющих. Нет, я погорячилась – людей все-таки больше.
- Вот в этом мы еще не были, - я торопливо увлекаю моего спутника к входу.
На двери большой лист ватмана. В каждом углу изображены звезды, из которых феерверком взлетают маленькие звездочки. Красиво! Но это для того, чтобы смягчить впечатление от написанного: «Уважаемые посетители! Сегодня мы обслуживаем только участников фестиваля «Крымские Зори», и совсем меленько: «Администрация».
Мы садимся на лавочку в скверике. А как хочется танцевать! И наряд пропадает. А Гриша никогда ничего не придумает. Никогда. И так всю жизнь? Но день сегодня у меня необычный. Я знаю, чувствую, что никогда не было такой очаровательной и привлекательной. Неожиданно понимаю, что всю жизнь чего-то боялась, сдерживала себя. Боялась показаться нелепой, смешной. Всегда, но не сегодня.
Я набираюсь храбрости и решительно встаю:
- Пойдем!
- Куда?
- В ресторан!
- Как мы туда войдем?
- Я знаю как.
Быстрым шагом осваиваю тридцать метров до заветной двери. Гриша плетется позади.
- Здесь обслуживают участников фестиваля «Крымские Зори»? – с уверенностью спрашиваю я у администратора, и с удивлением сознаю, что ни голос, ни ноги не дрожат.
Он бросает на меня быстрый изучающий взгляд, признает и тут же почти раболепно:
- Очень рады, что пожаловали. Прошу вас, проходите.
Я хватаю Гришу за рукав.
- Этот - со мной!
- Да, да, понимаю.
Нас устраивают за двухместным столиком, на котором домиком стоит маленькая табличка. Вы уже догадались? Правильно. «Крымские Зори». Я оглядываю пространство вокруг себя – круглые столики, квадратные столики, длинные столы. И ни одного свободного места. Обстановка, чувствую, доброжелательная, хотя, как и на всех фестивалях предстоит жесткая борьба за места.
А пока участники отдыхают – шутят, смеются. Небольшой оркестр уже на сцене. Скоро зазвучит музыка. Ура! Я счастлива. Как хочется танцевать! Гриша, наконец, находит объяснение моей находчивости.
- Конечно, стоит только посмотреть на тебя! Какие могут быть сомнения, - и вдруг в глазах его возникает запоздалый испуг. - А если б документ попросили?
Я не успеваю ответить – на сцену выходит администратор:
- К нам только что присоединился еще один участник фестиваля. Девушка как вас зовут? И в каком жанре вы выступаете?
Я назвалась и, преодолев волнение, сказала, что пою. Ну, не будут же они проверять.
За соседним столом зааплодировали, и, несмотря на шум, до меня донеслось:
- Просим спеть, пожалуйста.
- Господи! – Гриша побледнел..
Я сижу ни жива, ни мертва.
- Просим, просим, - скандирует зал.
- Может как-то откажешься и мы сбежим? – во взгляде его мольба и страх.
«Смалодушничать? Перед Гришей? - думаю я, - Никогда!»
Медленно прохожу мимо него. Гриша хватает меня за руку:
- Уйдем пока не поздно.
Я одергиваю руку. Ну что ужасного может произойти? Не понравится мое пение? Не будет шквала оваций? Но ведь я своего добилась и мы уже в ресторане. И так хочется танцевать! А еще больше доказать себе, что я сильная, что все могу, видишь, Гриша?
Медленно поднимаюсь на сцену.
Бойкий гитарист живо подскакивает ко мне: «Что исполняем, Аннушка?». Я ответила.
- В какой тональности? – спрашивает он.
Я замешкалась, но отступать было некуда и, собрав все свое мужество, смущенно улыбнулась:
- Я напою.
После трех минут репетиции, оркестр сыграл вступительные аккорды, и я запела.
Слышу я напев цыганский вечерами,
Звон гитар под разноцветными шатрами.
Знаю, что цыгане крепко с песней дружат.
Им цветастые кибитки домом служат.
Поскольку микрофон оказался в моих руках первый раз в жизни, я не слишком умело с ним управлялась. На подмогу подоспел все тот же гитарист. К концу второго куплета я освоилась, а третий спела, совсем по-моему недурно, даже чуть пританцовывая. Было приятно, что зал подхватил знакомую мелодию. Пели все, кроме Гриши. Он так и продолжал сидеть с испуганным лицом.
Я вернулась за свой столик, а за соседними все еще продолжали аплодировать.
Села не рядом с Гришей, а напротив, пыталась поймать его взгляд в надежде уловить восхищение в его глазах. Не получалось – Гриша смотрел куда угодно, но не на меня. Наконец, заиграли танго. Обожаю танго, но догадалась, что не составило особого труда - сегодня мы танцевать не будем. Гриша все еще пребывал в трансе. Пары выходили на танцплощадку, я грустно наблюдала за ними и думала: «Несмотря ни на что, так хочется танцевать!» Вдруг передо мной вырос статный светловолосый парень:
- Разрешите пригласить вашу девушку на танец? – спросил он у Гриши, и я уже мысленно протягиваю руку. А может и не мысленно. Этот момент выпал из памяти. Так хотелось танцевать!
- Ну, если она не против, - с сомнением тянет Гриша. Мамы нет – не с кем посоветоваться.
А светловолосый увлекает меня на середину танцплощадки. Несколько движений и я понимаю, что танцую с профессионалом. Сбылась давняя мечта: хотя бы раз в жизни пройти в танго с настоящим артистом. Господи, как он ведет! Я чувствую себя все уверенней. Краем глаза замечаю, что танцплощадка начинает пустеть. А вот и последняя пара покинула её, давая нам возможность проделывать замысловатые па, требующие пространства. Партнер держит меня некрепко, но уверенно, и я без труда исполняю неизвестные мне до сих пор фигуры. «Я бы всю жизнь с ним танцевала! – на секунду промелькнула дерзкая мысль». Последние десять аккородов, и в триумфальном па я прогибаюсь в руках светловолосого. Он склоняется надо мной. Наши глаза близко-близко. Зал взрывается аплодисментами. Да какими! А мой партнер жестом предлагает взять его под руку и мы идем по направлению к моему столику.
- Анна, - он вдруг останавливается, но не резко, а как там, в танце, - мне бы хотелось пригласить вас еще. Это удобно?
Я посмотрела в гришину сторону. Он тупо уставился на бледно-голубую пластиковую поверхность столика, расскачиваясь из стороны в сторону, и каждые 2-3 секунды прерывал это движение, чтобы сделать очередной глоток коньяка.
Светловолосый это, естественно, заметил, и прежде, чем я открыла рот, чтобы что-то сказать, быстро извлек из кармана визитку и протянул ее мне:
- Буду рад звонку.
Он подвел меня к столику и поблагодарил... только меня. И правильно. Гриша уже не без труда воспринимал действительность.
Я раскрасневшаяся обмахиваюсь буклетом «Крымские Зори». В другой руке крепко зажата визитка. «Я ему позвоню. Обязательно позвоню. Узнаю, не работает ли он в какой-нибудь танцевальной студии, и не дает ли уроки», – мысленно решаю я. Кто-то осторожно трогает меня за плечо. Это участник из-за соседнего столика:
- Ну, девушка, ну обманщица, как вы нас всех провели! Ну, даете. Певица! Вы ведь не поете, вы – танцуете. Это очевидно!
А светловолосому я не позвонила. Вышла замуж за Гришу. Каждое супружество – компромисс. Нашему уже 35 лет. И больше никогда, ни разу я не испытала то, что в тот вечер А танцевать по-прежнему так хочется!
October, 2006
Staten Island
New York