И-и раз, и-и два, и-и три, и-и четыре...
Сердце стучало в унисон установленному ритму, плавные и одновременно быстрые движения завораживали тех, кто наблюдал за моим танцем, но я не замечала ничего. Прикрыв глаза, просто слилась с музыкой и другими танцующими на дискотеке, испытывая эйфорию. Как же я соскучилась по танцу!.. С тех пор, как перестала заниматься хореографией, он стал для меня почти недостижимым удовольствием, и сейчас я планировала насладиться мелодией тела в полной мере.
Легкое покачивание бедер, руки плавно поднимаются и опускаются, на лице сама собой появляется счастливая улыбка. Как мало нужно человеку для счастья!.. Всего лишь два часа безумной пляски, после которой во всем теле разливается приятная усталость.
Мельком взглянув, на мобильный, я заметила, что звонила мама. Как всегда, она сильно переживала за меня, опасаясь, что начнут приставать парни. Разумеется, я успокоила бы ее, но громкая музыка не давала возможности что-либо сказать. Решив поговорить с ней позже, я отключила телефон и вновь забыла обо всем на свете. Сейчас хотелось только одного: танцевать.
Друзья и просто знакомые, устав, вышли из танцплощадки. Но я даже не заметила их ухода. Лишь когда приоткрыла глаза, обнаружила, что пляшу уже одна. Неподалеку еще топтались две-три группы незнакомых мне людей. Я решила не присоединяться к ним. Танец продолжался.
Вдруг кто-то крепко ухватил меня за руку. По инерции я было дернулась в сторону, но парень, вероятно, подвыпивший, не выпустил. Улыбнувшись, он положил мою руку себе на плечо и обнял меня за талию. Однако медленный танец с человеком, которого видела впервые в жизни, совсем не входил в мои планы. К тому же, настораживал взгляд. Как правило, такие взгляды ни к чему хорошему не приводили. Резко освободившись из его объятий, я быстро сошла с танцплощадки и направилась к столику, где лежали мои вещи. Однако незнакомец (какой нахал!) отнюдь не смирился с тем, что я собралась уйти. Догнав меня уже у столика, он сжал меня в объятиях снова и принялся целовать...
- Зин, да что с тобой?
Я облизнула вдруг пересохшие губы и непонимающе уставилась на свою соседку по парте, Богдану. Она смотрела на меня с таким же недоумением. Быстро поднявшись и под предлогом: "Хочу в туалет", я вышла из аудитории. Разумеется, ни в какой сортир не пошла, вместо этого покинув здание университета. Ноги сами понесли меня в парк, находящийся неподалеку. Немного полюбовавшись опавшими листьями на земле и полуголыми деревьями, я уселась на скамью и задумалась снова. То, что в стенах университета уже началась лекция, совершенно не волновало. В конце концов, это была не первая пропущенная мной пара. Догоню...
Мысли вернулись к вчерашней дискотеке. Вихрем закружились под мелодию воспоминаний о поцелуе. Чем же он был таким особенным?.. Почему так хорошо запомнился?.. Схватившись за голову, словно желая вырвать из нее все свои мягкие, волнистые волосы, с отчаянием уставилась на серого голубя, важно расхаживающего рядом, словно спрашивая у него совета.
Тогда на дискотеке я вовсе не нуждалась в советах. Холодный разум насмешливо шептал: "Ты что, легкомысленная дурочка, готовая лечь в постель с этим... чьего имени даже не знаешь?!". Оторвавшись от теплых губ, я потребовала отпустить меня. Незнакомец не стал меня удерживать...
А теперь этот же разум мучительно искал ответы и не находил их. Тихо ругнувшись, я вдруг заметила Карину Патрикеевну, преподавательницу английского языка. Она тоже меня заметила и, нахмурившись, поспешила подойти.
- Зинаида Попова, почему вы не на лекции?
- Потому что я здесь,- не собираясь оправдываться, буркнула я. Снова мне мешали думать! Уже в который раз я мысленно пообещала себе поселиться на необитаемом острове, если найду таковой.
Карина Патрикеевна отнюдь не возмутилась. Озабоченно сдвинув брови, она присела рядом и взяла мои руки в свои.
- Что-то случилось?
- Да ничего не случилось,- поморщилась я.
- Well... Тогда почему у тебя такой вид, будто ты съела лимон?- не сдавалась учительница английского,- Тебе плохо?
- Нет,- я попыталась расслабиться. Не получилось.- Просто... нет настроения.
- И только?- хмыкнула Карина Патрикеевна.- Девочка моя, посмотри на небо.
Я послушно подняла голову. Осеннее небо поражало своей синевой, слепило солнечным оком, а проплывающая тучка напомнила улыбку. Невольно улыбнулась и я.
- Видишь? Ты очень впечатлительная и ранимая, Зинаида.- Карина Патрикеевна глядела на меня не отрываясь.- Тебя легко обрадовать и так же легко опечалить. Если другой просто равнодушно пожмет плечами, ты дашь волю своим эмоциям и фантазии. И никогда ни к чему не останешься равнодушной. Do you understand me?
- Yes, I do,- пробормотала я, ошеломленная.- Но как мне бороться с этим?
- Бороться?- удивленно переспросила преподавательница,- Не надо бороться с собой, Зинаида. Только попортишь себе и другим нервы. Лучше прими себя такой, как ты есть.
- Скажите,- решилась я,- вас когда-нибудь целовал совершенно незнакомый человек?
Карина Патрикеевна затряслась. Не от возмущения, нет. Ее душил смех.
- Ах, вот оно что!- весело воскликнула она, немного успокоившись.- Держу пари, что этот парень сейчас точно также мучается, терзаемый сомнениями и догадками! Бедняга! Как мне его жаль!
Я жалела лишь о своем вопросе, а Карина Патрикеевна все не унималась.
- Девочка моя, это же здорово, что тебя поцеловали! Это значит, что ты ему очень понравилась, что он от тебя без ума!
- Выпил просто много,- пробурчала я,- вот и сошел с ума...
Карина Патрикеевна хихикнула. И как я раньше не замечала, что эта дама - неисправимая кокетка?! Строгость была лишь необходимой маской в стенах университета. На самом же деле, Карина обожала веселиться и веселить других. И больше всего на свете она обожала внимание мужчин.
- Спасибо за разговор...- я решительно поднялась со скамьи.
- Погоди, Зинаида, не спеши убегать.
Я приостановилась, ожидая, что еще она мне наговорит.
- Просто помни...- Карина Патрикеевна тоже поднялась со скамейки и весело подмигнула,- что внутри у тебя - огонь. Однажды он превратится в пожар, и лед, который сковывает тебя, растает. Исчезнет, словно его и не было никогда. Do you understand me?..
Внутри у тебя - огонь...
Плавное движение вниз, напоминающее падение. Затем резкий взлет и парение над землей. Мысли утрачивают ясность, глаза невольно закрываются. Быстрый поворот и... я застыла на месте, словно неживая. Вот он, лед, который сковывает меня, сдерживая напор внутреннего пламени. Вздохнув, я закончила свой танец и огляделась. Актовый зал как был, так и остался пустым. Напрасно я обманывала себя, что зрители мне не нужны. Те, кто слагают стихи, всегда нуждаются в ценителях поэзии. Те, кто пишут картины, всегда желают иметь успех у других. Те, кто танцуют, жаждут увидеть восхищение в глазах у зрителей и слышать аплодисменты в свой адрес. Кстати, точно такое же восхищение было и в глазах незнакомца...
Я нахмурилась. Нет, его восхищал не мой танец, а мое тело. Он был не восторженным зрителем, не коллекционером искусства, а мужчиной в полном смысле этого слова.
Настроение опустилось до нуля. Затем медленно поднялось до пяти градусов тепла. Затем упало до минус двадцати. И, в конце концов, подскочило до плюс сорока.
Выйдя из актового зала, я взглянула на часы. Лекция еще не закончилась. Решив посидеть в библиотеке, я не замедлила появиться перед светлыми очами суровой библиотекарши. Почему-то она невзлюбила меня с первого взгляда, и когда я попросила дать мне какую-нибудь интересную книжечку, процедила сквозь желтоватые зубы:
- Интересных книжечек у нас много. Извольте выражаться точнее, мадемуазель.
- Ну, хорошо,- улыбнулась я.- Дайте мне во-о-он тот журнальчик...
Журнальчик оказался научным и скучным до невозможности. Зевая, я еле добралась до предпоследней страницы, когда вдруг скрипнула дверь. В библиотеке появилось новое лицо. Увидев его, библиотекарша тут же заулыбалась, стараясь выглядеть привлекательно.
- О, давно тебя не видела, Боря! Не заходишь в библиотеку хотя бы на минутку.
- Извините, Тамара Сергеевна,- голос у Бори оказался чарующе мягким, тихим.- Буду заходить сюда чаще. Только дайте, пожалуйста, один журнал...
Библиотекарша нахмурилась и глянула на книжные шкафы. Затем на меня. Такое же желтое, как и зубы, лицо расплылось в злорадной усмешке.
- Этот журнал, Боренька, у той девицы, что сидит за последней партой. Он у нас в библиотеке единственный экземпляр. Придется тебе у нее взять...
Она еще что-то говорила, но ни я, ни Боря уже ее не слушали. Мы изумленно глядели друг на друга и одновременно выдохнули наполовину испуганное, наполовину обрадованное слово:
- Ты?!
Лед тает не сразу. Иногда он крепко держится, почти намертво, и тогда приходится подбрасывать дров жадному, нетерпеливому пламени, чтобы оно не угасло, не утратило настойчивости. Но я не собиралась сдаваться. И Борис, судя по всему, тоже. Целуя везде, где только можно, он словно раздувал пламя, превращая его в самый настоящий пожар. Застонав, я с трудом оторвалась от его нежных губ.
- Мне пора идти...
- Не спеши...
Еще один поцелуй. Лед растаял окончательно.
- Пожалуй, ты прав,- промурлыкала я.- Спешить, как и медлить, не стоит...
- Да,- согласился когда-то незнакомый, а теперь очень даже хорошо знакомый и близкий человек.- Иначе танец может не получиться...
The End.