Я в этот мир пришёл, чтоб видеть солнце
И синий кругозор.
Я в этот мир пришёл, чтоб видеть солнце
И выси гор.
Я в этот мир пришёл, чтоб видеть море
И пышный цвет долин.
Я заключил миры в едином взоре,
Я властелин.
Я победил холодное забвенье,
Создав мечту мою.
Я каждый миг исполнен откровенья,
Всегда пою.
Мою мечту страданья пробудили,
Но я любим за то.
Кто равен мне в певучей силе?
Никто, никто.
Я в этот мир пришёл, чтоб видеть солнце,
А если день погас,
Я буду петь… Я буду петь о солнце
В предсмертный час!
(К. Бальмонт)
Мужаясь и потребляя литрами чёрный кофе она стойко боролась с моей внезапной депрессией. Верю, что ей было трудно переносить мою постную физиономию после всех тех дурачеств, что мы придумывали вместе. Но во мне как будто выключили лампочку. Губы больше не сводила от радостной улыбки. А пошевелиться лишний раз оказывалось непосильной задачей. Единственное что я мог в то время это сидеть в кресле, глядя перед собой в одну точку. Мне кажется, я даже иногда забывал, что нужно дышать.
В момент очередного приступа забвенья и произошёл переход. Как сейчас помню на столе передо мной лежали старые тетради, исписанные корявым подчерком, обложки которых являли миру муки творчества графомана – жирные пятна, потёки сока, чернила из вытекшей ручки. Она спала на диване, я сидел в кресле. На экране телевизора горела сетка. Я с нетерпением ждал, когда техника сообразит выключиться.
Экран погас. И в тот же момент сознание отключилось, как самолет проваливается в воздушную яму внезапно и резко. Перед этим я читал один из последних написанных мной отрывков для книги:
«Паршивые мысли лезут в голову. Хоть лбом о стенку бейся. Как глаза закроешь так лучше бы вообще не открывать. Тоска чёрная и непонятная как тень в углах. Ночник горит тускло и уныло – поддерживает, стало быть, атмосферу».
Очнулся я в незнакомом месте…
1
Там, небось, два градуса северной широты
три градуса южной худобы
нос против ветра
перед этим квантовой жахнуть
короче залезть в один из мусорных баков
Первое что бросилось в глаза высокое узкое окно, сквозь которое было видно рассвет. Чьи-то руки сменили холодный компресс. Стояла тишина, какую в современных городах никогда не дождаться. Не было слышно торопливых машин или загулявших подростков, распевающихся, по дороге домой.
- Позовите Короля – он проснулся.
Перед глазами расплывчатым пятном маячило чьё-то незнакомое лицо. По телу прошла сладкая дрожь. Внутри черепа происходила бурная работа по восстановлению памяти и у меня снова поднялась температура. Компресс высох за считанные минуты.
- Где он?
У новопришедшего был низкий хрипловатый голос человека, которому жизнь преподносила слишком мало белых полос.
Я прикрыл глаза. Прекрасно. Похоже, я угодил в один из провалов.