Северная пальмира
В поход мы пошли на север от Лабытнангов. ГТТ машина солидная вместительная, восемьдесят километров мы на ней прокатили, шутя, без проблем. Ни одна живая душа нам не встретилась. Доцент открыл нам глаза, на золотой корень показал нам его, объяснил целебные свойства, и мы ввели в рацион чай. Интересно, он растет по краю русла реки, прямо в гальке, не большой розовый цветок, а корень бывает огромных размеров и причудливой формы.
Общее впечатление не радостное, одно слово, тундра даже кустика не видно. До Уральских гор около пятидесяти километров. Туда мы должны будем перебраться через месяц. И нам пришлось на вертолете, забросить туда горючее. Мы летели вдоль железной дороге. Картина волнующая, все пятьдесят километров ни поселка, ни полустанка, а какие-то черные пятна на земле, километров по пять, друг от друга. Я еще не понял, что это такое, а у меня защемило сердце. Это следы от бывших лагерей, они здесь были при строительстве железной дороги, лет сорок тому назад. И до сих пор, как язвы зияют на теле земли, даже мохом их не покрыло.
Подлетая к горам, я затрудняюсь сказать, что мы увидели, не то дворец шейха, или коттедж олигарха, не то город - крепость из белоснежного камня, окруженного такой же белой стеной. Пилот сказал, что это «Северная Пальмира» так, у аборигенов называется город – лагерь Харп. Между прочим, по иронии случая, недавно читал в газете, что там находится Ходорковский. Для кого-то это пустой звук, а я этот Харп видел и знаю, что это такое. В таком лагере любому нашему миллионеру, не за подло посидеть. В этом месте Уральские горы как бы расступаются и на запад, и на восток вытекают речки, вдоль них проходит железная дорога к Печере. Поворот скрывает продолжение железной дороги и начало вытекающей речки. И комплекс строений, прижатых к теснине гор, образует как бы тупик. Складывается такое впечатление, что речка вытекает из этого городка, а железная дорога, здесь заканчивается.
По тому, как часто видели на этой реке людей на байдарках, можно заключить, что это их любимый маршрут. Но наш базовый лагерь был пока далеко. По этому мы были очень удивлены, когда к нам подошел парень лет восемнадцати. Наш доцент тут же взял его в оборот. Это турист одиночка. Из Ленинграда. Сказал маме, что поехал в гости к тете, в Сестрорецк. К походу готовился долго, изучал калорийность продуктов. По этому в рюкзаке у него детское питание, гематоген, шоколад и самое смешное, что на ногах у него ботинки. Идет просто на север. Убедить его, что он дурак, мы не смогли. Что впереди нет, не поселка не города. Остаться у нас или вернуться не уговорили. Так он и ушел, солнцем палимый, Дали ему консервы, накормили простой кашей на дорожку. Доцент записал его адрес, данные и послал сообщение матери, где искать ей, свое чадо.
А у меня открылся дар, я почувствовал у себя, где-то, в организме, где именно сказать не могу, компас. Вот как это было. На вездеходе, я всегда сидел на крыше, во-первых, все видно, чистый воздух, а главное вдохновение, из каждого рейса вез признание к будущему повару, конечно в стихах. Так и в этот раз, покуролесили, где им надо, Хватились, где база, не кто не знает. Никаких ориентиров, голая тундра, предгорье здесь расстилается от хребта далеко. Кое-где, след на земле ели виден. По следу своему, назад не вернуться. Когда все наспорились, я покрутил головой, и у меня четко определилось направление. Вот, видите тот бугор. Засомневались, но другого варианта нет. Заехав на бугор, далеко прямо по ходу, виднелись наши палатки. Я хоть, и был почему-то уверен, но сам удивился безмерно.