Санитарка Валентина, закончив смену, пошла в палату дородового отделения, где лежали на сохранении четыре женщины. Городок, где жила Валентина, был маленький, почти все друг друга знали. Ну как было не зайти пожелать спокойной ночи хорошим знакомым.
Валентина застала женщин в плачевном состоянии. Всхлипывая, вытирая глаза и носы платочками, они, перебивая друг друга, объяснили: «Вот, доктор сказал – классику читайте… Полезно! Сначала было весело… а потом… про Ваньку Жукова-а-а!...»
Валентина посмотрела на томик Чехова и сказала:
- Да, Ваньку жалко. Эх, не было раньше индексов! Вот сейчас – без всякого адреса: напиши только шесть цифр, фамилию адресата, и письмо дойдёт! В деревню Петушково каждую неделю приходит целая коробка из-под обуви. Всё письма женихов с адресом «Россия. Петушково. До востребования».
- Ну, Валентина, ты уж не привирай! Чтоб целая коробка женихов – ни за что не поверим! Где их столько набрали-то?
- А какой мне резон привирать? Вы все замужние, вам женихи не нужны. А откуда они взялись? Могу вам рассказать.
Вот, значит, в феврале моя крестница Нина родила Вовочку. В марте они с Валеркой расписались. А в апреле приходит Нина домой из магазина сама не своя: из рук всё валится, в глаза Валерке не смотрит.
Ну, он давай её расспрашивать – что да как.
- Я в магазине с тётей Шурой Несушкиной встретилась. Она мне и говорит: – " Ты за Валерку замуж вышла, он к другим бабам ходить перестал. А мне теперь хоть вешайся! Я свою Наташеньку, кровиночку, растила, холила, нежила… Думала – если не судьба Наташеньке замуж выйти, то пусть родит нам ребёночка, и будет мне радость на старости лет. Отдай, Нинка, Валерку Наташке на одну ночь, я тебе скатерть подарю! Такая справная скатерть получилась! Целый год её на коклюшках плела."
- Что вы такое говорите, тётя Шура?! А вы бы своего мужа отдали?
- Я бы не отдала. А ты отдай, Нинка! А не отдашь – повешусь! Вот, мыло купила, а верёвка в хозяйстве всегда найдётся!
- Такие дела, Валера. Мне тебя отдавать жалко, и Наташку с тёть Шурой жалко, и себя, и Вовочку жалко…
- Ну бабы дают! Это меня в стоимость скатерти оценили?! А не дёшево ли? С ума посходили!!! Но проблема, Нина, есть. Проблему решать надо. Я в баню пойду, ты меня не тревожь. Пока проблему не решу – не выйду.
А решать важные вопросы в бане Валерка начал после того, как съездил в Москву на выставку Огюста Родена. Привёз Валерка из столицы открытки с изображением скульптур. Огюстка этот, видать, был охальник ещё тот! Исключительно раздетыми скульптуры ваял. Но, должна вам сказать, красоты необыкновенной! Потому открытки у Валерки сразу исчезли. И у меня одна как-то оказалась. Завтра принесу показать. «Весна» называется. А у Валерки осталась только одна открытка – «Мыслитель». На ту пору были как раз выборы первого президента России. И все ломали головы, за кого же голосовать. Спрашивали Валерку – ты-то сам за кого будешь? Ну, он сел на пенёк, точно как на открытке, и мыслить начал.
Бабы спрашивают:
- Ну как, лезут мысли в голову?
- Да что-то плоховато.
- А ты, Валер, разденься: может, мыслям одежда мешает? На открытке-то, глядикось - голышом мужик сидит.
- Ну и разденусь. Только не здесь. В бане.
Ушёл и просидел в бане часа четыре. Голый сидел. Бабы в оконце подглядели. А когда вышел, одетый уже, говорит:
- Никому из этой бригады кандидатов Россию доверить не могу.! Против всех голосовать буду.
Ну, бабы петушковские тоже против всех проголосовали. Зачеркнули всех и внизу красным фломастером написали: «Хотим, чтобы президентом был Кукареков Валерий Аполлонович».
Немного голосов не хватило, и в тот раз Валерку в президенты не выбрали. Но у него всё впереди. Молодой ещё.
- Валентина, хватит про политику, давай уже про женихов-то!
- Валерка к женихам имеет самое прямое отношение. Когда он из бани-то вышел, велел Нине бабам объявить, чтобы все в среду, в полдень, пришли на «сходку», в нарядных платьях и с красивыми причёсками. Он собрался фотографа из города привезти, чтобы общую фотографию сделать. А «сходкой» в Петушково называют скамейки у колодца. После того, как местный клуб прогнил и разрушился, все у колодца собираться стали. Вот Валерка, для удобства общения, скамейки там и поставил.
Как назначено, собрались все в среду. Фотограф долго всех сажал, пересаживал. Наконец, всё его устроило. Тут баба Оля приковыляла. В крепдешиновом с оборочками платье, которое с тридцать девятого года в сундуке лежало. Пять волосин в две косы заплела – ни дать, ни взять – королева! Растолкала всех и уселась в центре. Тётка Шура ей шепчет: «Если ты, карга столетняя, своей беззубой улыбкой фотку испортишь, я тебе напомню, почему Махно из нашей деревни бежал – только пятки сверкали!»
Баба Оля угрозу поняла, улыбалась, плотно сжав губы. Отличная получилась фотография! Бабы-то и девчата в Петушково одна краше другой!
Валерка с этой фотографией уехал в Москву, на рынок – мёд продавать. Хорошо продал! Много денег выручил! Старшему сыну, который с ним на пасеке трудится, «Москвич» купил, себе – «Жигули». А старый «Запорожец» на тросе притащили. Валерка его у колодца поставил, сказал: – "Пользуйтесь все, кому надо!"
Ну, а кому в Петушково больше всех надо? Конечно, бабе Оле. Выйдет с утра, усядется на водительское сиденье и сигналит, пока к ней кто-нибудь поболтать не выйдет. Надоела всем до зубной боли!
Вот как-то сигналит она вечером… Ну, выскочили все – кто со скалкой, кто с полотенцем, подбежали, а рядом с машиной Валерка стоит:
- Товарищи женщины, принимайте письма от женихов. Я, когда в Москве мёд продавал, фотографию нашу на виду держал. Многие любовались и спрашивали, где ж такая красота проживает, да не дам ли адресочек? А я всем говорил – пишите так: Россия. Петушково. До востребования. Только индекс не забудьте, а запомнить его легко – ведь все шесть цифр одинаковые.
И отдаёт Валерка женщинам коробку из-под ботинок, полную писем. На всех хватило. Даже бабе Оле один, только что из тюрьмы вернувшийся, написал. Только всем–то женихи писали письма длинные, в которых о себе рассказывали, да о знакомстве и переписке просили. А Наташке Несушкиной пришло письмо очень короткое, из далёкой Индии, сразу от троих. Написано: «Уважаемый Наташа! Едем берём Вас замуж. Встречайте. Сингапурга Наринатха Чоттопадхайя».
Ой, что тут началось! Девчата к Наташке подлизываются:
- Зачем тебе трое? Иди за одного! Двум другим посоветуй на нас внимание обратить. Мы тоже в Индию хотим! И тебе на чужбине с нами веселее будет!
Вот, в назначенное время, привозит Валерка женихов. Из машины вышел – смущается, нос потирает
- Неувязочка получилась , жених-то один! Это у них так принято – три имени давать.
Тут из машины выходит… красавец, прямо как из фильма «Любимый Раджа». Подошёл сразу к Наташке, стоит, глаз не сводит. Наташка на тёть Шуру показывает: «Это мама». Жених руки лодочкой сложил, произнёс: «Намасте пьяре досте!»*, поклонился и до калош тёть Шуриных дотронулся.
- Валер, чегой-то он?
Валерка, как знаток индийской культуры и языка хинди, говорит:
- Это, тётя Шура, он сказал, что, если Наташку за него отдашь, он до конца жизни обувь твою чистить будет!
- Так он чё, тут до конца жизни собрался остаться, и Наташку никуда не увезёт?
- Да, вроде как, тут, у нас, обосноваться хочет.
- Ой, милый! Ой, красавец! Ой, разлюбезный мой зятёк, да не ты мне обувь чистить, а я тебе, золотой мой, ноги мыть буду! –прошептала счастливая Шурка и гордо посмотрела на соседок.
Вечером заходит она к Кукарековым
- Ну, как дела там у вас? – спрашивает Нина.
- Ой, сидят, голубки, друг на друга смотрят. А я на них любуюся! Валер, я чё пришла-то? Ты мне подскажи, что я для зятя сделать могу, чтобы он понял, как я его люблю и уважаю?
- А вы, тётя Шура, никогда его имя не уменьшайте. Это для них высшее уважение всего индийского народа. – отвечает знаток традиций индуизма.
- Валерочка, милый, ты мне на бумажке это имя напиши – я заучу!
Нина до полуночи писала имя жениха на бумажках, т.к. все деревенские захотели ему уважение показать. Даже баба Оля попробовала заучить. Но, увидев около носа увесистый кулак Александры Несушкиной, от этой затеи отказалась. Решила просто ойкать. Увидит Сингапургу Наринатху Чоттопатхайю – помашет ему ручкой и три раза: «Ой! Ой! Ой!»
Свадьбу сыграли как положено. И полетела в далёкую Индию бандероль. А в ней фотография, на которой счастливый индус, а к плечу его нежно прильнула Наташка. За неимением специального порошка, пробор покрасила помадой и ею же поставила пятнышко на лбу. Да, ещё в той бандероли была скатерть сказочной красоты, целый год на коклюшках плетёная. В центре – домишки наши деревенские, дымок из труб идёт. Ребятишки по сугробам бегают, снежками бросаются. А по краям – всё берёзки да ёлочки, снегом припорошенные. И кисти, как сосульки, свисают.
Валентина закончила рассказ. Зевнула, потянулась и, поднявшись с табурета, поправила одеяло на одной из женщин. У второй подняла и положила на тумбочку выпавший из руки томик Чехова. У кровати третьей поставила тапочки так, чтоб утром их было удобно надеть. С четвёртой женщины, которая уже начала похрапывать, сняла очки и положила их в футляр. Затем она погасила свет и вышла из палаты, тихо притворив за собою дверь.
* «Намасте пьяре досте» в переводе с хинди означает « припадаю к вашим ногам». Используется как русское «здравствуйте» и «до свидания».