На всё небо - мохнатая морда с растопыренными шерстяными ушами. Глуповатые глаза в жёстких ресницах меланхолически смотрят в себя. Рядом с лохматым чудищем маленький старичок, бороздчатое лицо выточено из морёного дерева. Взгляд нежный, улыбка ободряет, не боюсь никаких чудищ, когда меня так любят. Одно странно. Почему из того, что говорит, не понимаю ничего, кроме слов «хорошая девочка»? Ведь все, что говорят мама или няня, мне понятно.
Годы спустя узнала - мохнатое нечто – это обычный ослик. Не может быть, в книгах ослы абсолютно лысые! Увы! Книжные знания несовершенны. Мама уверяет - действительно ослик, он был запряжён в арбу, привозил нам свежее молоко. Приводил ослика пожилой казах. Старик любил меня, полуторагодовалую, и непременно говорил что-нибудь ласковое по-казахски. По-русски смог выучить всего лишь два слова - "хорошая девочка". Персонально для меня.
Эта первая моя картина жизни символична, всё пронизано любовью и счастьем - распирающе-сладостным чувством ликования, восторга от того, что любят меня, от того, что люблю я. Люблю всё и вся - маму, складчатолицего человечка, горбатую няню, которая (я это знаю) ждет меня в доме, люблю это странное чудище, и сумасшедшее солнце, закрытое ослиными ушами, и песок под ногами, и стёртые деревяшки крыльца.