Николай Гоголь - Выбранные места из переписки

Виктор Постников
4
     Затем сожжен второй том "Мертвых душ", что так было нужно. "Не  оживет, аще не умрет"*, - говорит апостол.  Нужно  прежде  умереть,  для  того  чтобы воскреснуть. Не легко было сжечь  пятилетний  труд,  производимый  с  такими болезненными напряжениями, где всякая строка досталась потрясеньем, где было много того, что составляло мои лучшие помышления и занимало мою душу. Но все было сожжено, и притом в ту минуту, когда,  видя  перед  собою  смерть,  мне очень  хотелось  оставить  после  себя  хоть  что-нибудь,  обо   мне   лучше напоминающее. Благодарю бога, что дал мне силу это сделать. Как только пламя унесло последние  листы  моей  книги,  ее  содержанье  вдруг  воскреснуло  в очищенном и светлом виде, подобно фениксу из костра, и  я  вдруг  увидел,  в каком еще беспорядке было то,  что  я  считал  уже  порядочным  и  стройным. Появленье второго тома в том виде, в каком он был, произвело бы скорее вред, нежели пользу. Нужно принимать в  соображение  не  наслаждение  каких-нибудь любителей искусств и литературы, но всех  читателей,  для  которых  писались "Мертвые души".  Вывести  несколько  прекрасных  характеров,  обнаруживающих высокое благородство нашей породы, ни к чему не поведет. Оно возбудит только одну пустую гордость и хвастовство.

Многие у  нас  уже  и  теперь,  особенно между молодежью, стали хвастаться не в меру  русскими  доблестями  и  думают вовсе не о том, чтобы их углубить и воспитать в себе, но чтобы выставить  их напоказ и сказать Европе: "Смотрите, немцы: мы лучше вас!" Это  хвастовство- губитель всего. Оно  раздражает  других  и  наносит  вред  самому  хвастуну. Наилучшее дело можно превратить  в  грязь,  если  только  им  похвалишься  и похвастаешь. А у нас,  еще  не  сделавши  дела,  им  хвастаются!  Хвастаются будущим! Нет, по мне, уже лучше временное уныние и тоска от самого себя, чем самонадеянность в себе. В первом случае человек,  по  крайней  мере,  увидит свою презренность, подлое ничтожество  свое  и  вспомнит  невольно  о  Боге, возносящем и выводящем все из глубины ничтожества; в последнем же случае  он убежит от самого себя прямо в руки к  черту,  отцу  самонадеянности,  дымным надмением своих доблестей надмевающему человека. Нет,  бывает  время,  когда нельзя иначе устремить общество или даже все поколенье к  прекрасному,  пока не покажешь всю глубину его настоящей мерзости; бывает время, что даже вовсе не следует говорить о высоком и прекрасном, не показавши тут  же  ясно,  как день, путей и дорог к нему для всякого. Последнее обстоятельство было мало и слабо развито во втором томе "Мертвых душ", а оно должно было быть  едва  ли не главное; а потому он и сожжен. Не судите обо  мне  и  не  выводите  своих заключений: вы ошибетесь, подобно тем из моих приятелей,  которые,  создавши из меня свой  собственный  идеал  писателя,  сообразно  своему  собственному образу мыслей о писателе, начали было от меня требовать, чтобы я отвечал ими же созданному идеалу. Создал меня Бог и не скрыл от меня  назначенья  моего. Рожден я вовсе не затем, чтобы произвести эпоху в области литературной. Дело мое проще и ближе: дело мое есть то, о котором прежде всего должен  подумать всяк человек, не только один я. Дело мое  -душа  и  прочное  дело  жизни.  А потому и образ действий моих должен быть прочен, и сочинять я должен прочно. Мне незачем торопиться; пусть их торопятся другие! Жгу, когда нужно жечь, и, верно, поступаю как нужно, потому что без молитвы не приступаю  ни  к  чему. Опасения же ваши насчет хилого  моего  здоровья,  которое,  может  быть,  не позволит мне написать второго тома, напрасны. Здоровье мое очень  хило,  это правда; временами бывает мне так тяжело, что без бога и  не  перенес  бы.  К изнуренью сил прибавилась еще и зябкость в такой мере, что не  знаю,  как  и чем согреться: нужно делать движенье, а делать движенье- нет сил. Едва час в день выберется для труда, и тот не всегда свежий. Но ничуть  не  уменьшается моя надежда. Тот, кто горем, недугами и препятствиями ускорил развитие сил и мыслей моих, без которых я бы и не  замыслил  своего  труда,  кто  выработал большую половину его в голове моей, тот даст силу совершить  и  остальную  - положить на бумагу. Дряхлею телом,  но  не  духом.  В  духе,  напротив,  все крепнет и становится тверже; будет крепость и в теле. Верю, что, если придет урочное время, в  несколько  недель  совершится  то,  над  чем  провел  пять болезненных лет.
     1846


*
"не оживет, пока не умрет" (Первое послание Коринфянам, гл. 15) -  Прим. ВП.

Цитируется по изданию: ГИХЛ, Москва, 1950. С. 137 -139.