Анна Ипатовна Шульц, в тучном, располотом, особняковом платье, лазала по двору, и поучала всех понуканиями наспешь.
Дым возился по воздуху от жженного барахла, как припернутый, - от этого настроение Анны Ипатовны, еще больше альпарировало в гомозею и становилось гнетущим для окружающих.
"Ты, Игнат, как жопой всё делаешь! Ну-у куда виноград порезал-погрыз так? Это что тебе, брынза или ачма, а? Вот чморофонец!"
Анна Ипатовна, хватала за пришеек Игната, и толкала в виноградный куст, и толкала, с неким доволием на гримассе.
"А ну иди сюда! Васька! Это ты называешь ювелиркой. Эти плиточки, на сопельках, в разных местах, ты называешь ювелиркой? Культура извращения? Пожмарок сопливый! Я тебе...".
Анна Ипатовна закручивала Ваське руку, как былая спортсменка-олимпионистка, и отпускала крендель, по спыленной шевелюрной корчме.
"Вылазь! Вылазь бегом! И ты тоже давай, прищурок!".
Батрачник Антоха и фасадо-маральщик Вайонг Су, с банками краски, тряпок, биллиберденью иной, выныривали из-под бутафорского обоза близ глиняной лошади, поставленых для навесу общей картины, - кланялись и получали под дых и по лопатком - кому куда попало.
"Язвососы! Один дибил со стажем, другой начинающий пока, но тоже с замашками дибила. Что за намазюка? Сказано было каким цветом. Сказано было куда намазывать! Счищать мне, и по новой набираем цвет. И здесь затереть надо. Ну, барамуты-котожуи".
Анна Ипатовна, сдувая, налипшие, на кисет лба, отдельные швалды, задирала ногами по удирающим малярам, и плевалась им в догонку, как и вчера.
Лось, привезенный из лесу, пол года назад, уже привык к постоянной людской возне во дворе. Лось уже даже научился прятаться за всякую срань, когда шагала Анна Ипатовна.
Его рога сияли, начищенные Федиковичом старшим. Его копыта были в люльке золото-ясенной, а его бока шелестеле жирком и даже блестела морда, от безукоризненного уходу.
Анна Ипатовна, заметив лося, ныкающегося за углом какой-то дряни, свистнула тут же Федиковича и отчитала его по полной.
"Когда вы научитесь с лосем встречать как положено меня? Когда я спрашиваю?".
Федикович молчал в газон, а лось тихо пережевывал и озырялся по сторонам.
"Когда?".
Анна Ипатовна вломила Федиковичу дроздовых оплеух с поджаркой, и по пути поперхнувшись едомой сливой, выхарнкула под ноги случайно кость и обделала ногу Федиковича в срам.
Лось, этого не любил. Это знали все.
Если кто харкал при лосе - всё! Жопа!
Со стороны, было всё проще.
Многие видели, как Анна Ипатовна перелетала красиво через забор, и летела долго на соседний участок, оккуратно приземляясь в бассейн или что-то похожее.
Другие заметили лишь лося, который звонно чекрыжа копытом по ежеслитому анализному асфальту, выбивал искры, и по-бычьи ждал вновь Анну Ипатовну у забора.
Причем вокруг заметно холодало и Анну Ипатовну было не только не слышно больше, но и даже не видно нигде этим днем. Это возмущало до разных упражнений лося. Лось был очень возмущен.
Видно осенью потянуло, - подумал он, - но при чем здесь виноград?"
Этого лось никак не мог понять.))