Я знаю

Алик Смехов
   Теперь,  когда  голос  в  трубке  угас,  я  знал  точно,  что  от  этой  встречи  зависит  вся  моя  дальнейшая  Жизнь.  Именно  Жизнь,  и  именно  с  большой  буквы.  Все,  о  чем  я  когда-либо  мечтал,  могло  стать  явью  уже  через  несколько  часов.
   Я  глянул  на  дисплей  сотового.   Мне  нужно  было  спешить.  Торопиться.  К  будущим  яхтам,  девочкам,  островам.  Мне  нужно  было  не  просто  спешить,  не  просто  торопиться,  мне  нужно  было  бежать.  Бежать  от  той  дремучей  безнадеги,  из  которой,  казалось,  я  уже  никогда  не  смогу  вырваться.
   Я  впрыгнул  в  джинсы,  брызнул  в  морду  остатки  подаренного  в  позапрошлом  году  одеколона,  плюхнулся  на  пуфик,  впихнул  ноги  в  ботинки  и  с  ужасом  обнаружил  кусок  мертвой  ткани  в  своей  правой  руке. 
-   О,  Господи!  Ну,  почему,  именно  сейчас!  -  я  иступленно  швырнул  ни  в  чем  неповинный  кусок  сгнившего  шнурка   в  стенку.
    Мысль  работала  лихорадочно.  И,  перебрав  в  уме  возможности  своего  скудного  гардероба,  я  кинулся  к  трупику  и  быстрым  движением  пальцев  вернул  его  к  жизни  двойным  морским  узлом. 
-   Ничего,  главное  чтобы  узел  не  слишком  торчал,  -  я  еще  раз  критически  оглядел  свою  обувь  и,  перекрестившись  на  дорожку,  выбросил  себя  из  квартиры. 
   Замок  мягко  отделил  частную  собственность  от  общественного пространства,  населенного  всевозможными  ароматами  подъездной  жизни,  и  я,  притормозив  у  металлической  решетки,  с  усилием  вдавил  кнопку  лифта.
   Мне  явственно  показалось,  что  кто-то  тихо  хихикнул.
   Я  еще  раз  вдавил  кнопку,  но  эффект  «вкл.»  «выкл.»  меня  вновь  проигнорировал.  Кнопка  вызова  продолжала  равнодушно  взирать  на  меня  своим  мертвым  потухшим  глазом.
-   Черт!  -  я  с  силой  ударил  в  антивандальное  покрытие  и  с  новой  волной  отчаяния  захотел  увидеть  количество  минут,  отделявших  меня  от   истинного  праздника  жизни.
-   О,  нет!  -  мой  вопль  обрушился  в  лифтовую  шахту,  и  погиб  где-то  на  глубине  тридцати  метров.  Сотовый  остался  мирно  лежать  на  тумбочке  в  прихожей.  Возвращаться  в  такой  день  было  полным  бредом,  остаться  без  сотового   в  мегаполисе   -  просто  немыслимо.  Я  вспомнил  про  зеркало  в  ванной  и  метнулся  обратно  в  квартиру.
   Минут  через  пять  я,  уже  размявши  суставы  на  лестничных  пролетах,  уверенно  преодолевал  пересеченную  местность  родного  двора.  Мой  спринтерский  рывок  остался  незамеченным  водителем  маршрутки  пустившей  струю  газа  в  мое  перекошенное  разочарованием  и  обидой  лицо.
-   Вот  суки,  черножопые!  -  я  ударил  кулаком  о  столб  остановки.  Кулак   напомнил  мне  о  лифте  и  я,  согнувшись  от  боли,  запрыгал  на  месте.
-   Хреново  у  тебя,  сынок,  денек  начинается,  -  крякнул  одиноко  сидящий  мужичок,  видимо  оторвавшийся  от  реалий  этого  мира  и  до  сих  пор  пребывавший  в  иллюзии  лозунга  «Человек  человеку  друг,  товарищ  и  брат!» -  присядь,  отдохни,  -  он  гостеприимно  кивнул  на  скамейку.
-   Да  пошел  ты!  -  я   хотел  добавить  «козел»,  и  может  быть  после  небольшой  паузы  «старый»,  но  вынырнувший  из-за  угла  частник  вернул  меня  к  жизни.
   Я  бросился  на  дорогу,  словно  хотел  обнять  целиком  его  и  его  подержанную  иномарку.  Дорожный  охотник,  мгновенно  оценив  ситуацию,   мигнул  мутными  глазами,  которые  иногда  случается  увидеть  в зеркале  после  бессонной  ночи  и  мы  помчались  к  моему  счастью.
   Погоня  была  недолгой.  На  третьем  светофоре  продавец  полосатых  палочек  голосом  человека,  который  уже  никуда  в  этой  жизни  не  торопится,  попросил  водителя  предъявить  документы.
   При  виде  того,  как  чаша  весов  медленно  склоняется  то  в  одну,  то  в  другую  сторону  я  безмолвно  заскулил.  Оппоненты  оказались  достойны  друг  друга.  Через  пятнадцать  минут,  сглотнув  желчь,  водитель  вложил  в  мужественную  руку  сержанта  скомканный  косарь,  честно  заработанный  на  доставке  очередного  провинциала  от  Казанского  вокзала  к  Ленинградскому  и,  смачно  сплюнув  себе  под  ноги,  вернулся  в  пропитанный  китайским  дезодорантом  салон.  Однако  этого  я  уже  не  видел.
   Я  сконцентрировался  на   удержании  своего  тела  на  бойких  поворотах,  коих  в  данный  момент  не  мог  осознанно  фиксировать.  Тент  грузовика  надежно  скрывал  от  меня  все  прелести  современной  московской  застройки.
-   Приехали,  -  водитель  грузовика  с  чувством  хлопнул  ладонью  по  крыше  автомобиля.  Я  вывалился  наружу  и  вдалеке  увидел  спасительную  букву  «М».  Родной  московский  метрополитен  еще  сохранял  для  меня  ничтожную  надежду  на  благоприятный  исход  дела. 
   Отработав  локтями  место  под  солнцем  я  втиснулся  в  вагон,  и  лишь  проехав  остановку,  с  ужасом,  входящим  в  подсознание  хорошо  поставленным  голосом  диктора,  осознал,  что  движусь  в ином  от  своего  счастья,  направлении.
   Вагон  изрыгнул  меня  наружу,  словно  не  переваренный  кусок  суши,  и  я  остался  стоять  в  одиночестве,  брезгливо  всматриваясь  в  электронное  табло.  Табло  смотрело  на  меня  вызывающе  снисходительно.
-   Господи!  За  что!  -  я  вознес  очи  к  разрисованному  в  духе  атеистической  мозаики  потолку.  -  Ну  почему  все  это  происходит  со  мной  именно  сегодня!  -  я  сел  на  скамейку  и,  наверное,  заплакал  бы,  однако  гудящий  поток  вырванного  из  мрачных  подземелий  воздуха  вернул  меня  к  жизни  и  к  борьбе. 
   Мне  зацепили  дорожной  сумкой  ухо  и  острым  локотком  правую  почку,  я  в  долгу  не  остался  и  после  серии  амебных  телодвижений,  плотно  прижавшись  щекой  к  надписи  «не  прислоняться»,  я   пустился  вслед  убегающим  минутам.
   Через  вечность,  вырвавшись  из  подземки,  я  бросился  на  поиски  того  самого  злосчастного  переулка,  которыми  так  наполнена  изнанка  Садового  кольца,  и  к  которому  меня  так  старательно  несла  волна  неудач.  Три  человека  показали  мне  три  разных  направления  и  один  средний  палец  левой  руки.  Моему  отчаянию  не  было  предела.  Я  встал  и  в  бессильной  злобе  грозя  кулаками  небу,  крикнул:
-  Го…  -  и  в  этот  момент,  что-то,  превратившись  из  маленькой  черной  точки  в  сюрреалистический  кошмар,  вмиг  затмило  небо  и  с  непринужденной   решимостью  обрушилось  на  мою  голову. 
   И  свет  померк.
   В  последующем  мне  трудно  было  судить,  где  я,  что  со  мной  и  даже  кто  я.         
   Темнота  накрыла  то,  что  было  мною,  плотным  колпаком,  и  я  в  ужасе  осознал,  что  не  могу  не  только  пошевелиться,  но  даже  осознать,  где  находятся  мои  конечности.  Я  хлопал  глазами,  но  от  этого  темнота  становилась  лишь  еще  мрачнее.  Я  думал,  что  шевелю  губами,  но  мир  явно  не  хотел  прислушиваться  к  моим  потугам. 
   И  тут  я  услышал  голоса. 
   Сначала  мне  показалось,  что  это  шелестят  листья,  затем,  что  это  шумит  вода,  и  лишь  спустя  время  я  разобрал  отдельные  фразы,  плавно  перетекшие  в  диалог.
   Один  голос  видимо  принадлежал  юноше,  возможно  юнцу.  Хоть  он  и  был  приятен  на  слух,  но  выдавал   нотки  раздражения  и  даже   легкой  агрессии.
   Второй,  был  собственностью  человека  явно  бывалого  и  уравновешенного.  Он  звучал  с  высоты  наставничества,  однако  в  нотках  превосходства  таилась  тень  печали  чего-то  безвозвратно  утраченного.
-   Аллавий (какое  странное  имя,  подумалось  мне),  -  голос  юноши  звучал,  казалось  у  самого  моего  уха,  вот  вы  говорите,  что  человек  безумен  в  своем  стремлении  к  смерти.  Но  как  такое  возможно?!  Ведь  люди  так  ценят  Жизнь!
-   Не  смеши  меня,  Аллель!  -  человек  постарше,  видимо,  усмехнулся,  -  ты  слишком  молод,  чтобы  делать  такие  выводы.  -  Меня  обдал  легкий  ветерок.  Так  случается,  когда  голуби,  испуганные  кем-то,  внезапно  срываются  с  места,  -  люди  лишь  декларируют  о  том,  что  любят  Жизнь.  На  самом  деле  их  самый  первый  шаг  -  это  уже  шаг  к  Смерти.
-   Но  почему? 
-   Такова  их  природа. 
-   Разве  они  не  хотят  Жить?
-   Конечно,  хотят.
-   Тогда  что  же  им  мешает?  Ведь  это  так  просто!  -  голос  колокольчиком  разнесся  по  пространству.
-   Разве?  Расскажи  мне,  почему  ты  провалил  свое  последнее  задание?
-   Я  старался,  Учитель!  Видит  Бог!
-   Я  знаю!  Но  почему  ты  все-таки  потерпел  фиаско?
    Мои  волосы  вновь  колыхнулись.
-   Они  не  слушают  меня!
-   Видишь,  а  ты  говоришь,  что  они  хотят  Жить!  Они  хотят  умереть!  И  мы  бессильны  перед  их  выбором.  Они  ведь  лучше  нас  знают,  как  им  жить.  Они  такие  мудрые,  упоенные  знанием  Гада.  Они  верят,  что  могут  контролировать  свой  мир  и  свои  поступки!  Им  кажется,  что  они хладнокровны  и  расчетливы.  Они  как  дети,  тянущие  пальцы  к  свече.  Задуешь  одну,  они  ползут  к  другой,  и  так  без  конца. 
-   Почему  так  происходит,  Аллавий?
-   Потому  что  они  не  верят.
-   А  разве  они  не  верят?!
-   Конечно,  нет!
-   Зачем  тогда  они  ходят  в  церкви  и   возносят  молитвы  Господу?!
-   Что  проку  в  том,  что  их  слова  идут  от  страха,  а  не  от  любви.  Они  лишь  боятся.
-   Бога?
-   Нет.  Они  боятся,  а  вдруг  Он  есть.   
-   Они  странные.  Они  хотят  жить  и  идут  к  смерти.  Они  боятся  того,  чего  для  них  нет.
-   Да,  они  такие.
-   Как  им  тогда  помочь?
-   Ты  ведь  пытался.
-   Не  раз.  Я  уводил  человека  от  Смерти.  Я  прятал  ключи,  останавливал  механизмы,  возводил  препятствия.  Я  напускал  дождь,  нагнетал  бурю.  Я  писал  на  плакатах  «Остановись».  Я  моргал  им  светофором,  я  говорил  голосами  родных,  я  просил,  я  молил,  я  пугал,  я  призывал…
-   Ну  и  как?
-   Тщетно.  Они  неистово  идут  к  своей  цели,  к  какой-то  глупой  мелочной  иллюзии,  созданной  их  больным  воображением,  истощая  себя  в  этой  борьбе.  Мы  готовим  их  для  замков,  они  гордятся  жизни  в  коммуналках,  мы  ищем  для  них  принцесс,  они  упиваются  чужими  женами,  их  ждут  миллионы,  они  радуются  рублям.  Мы  показываем  им  поворот  направо,  они  упорно  сворачивают  налево,  упрекая  Судьбу,  Бога  и  весь  мир  в  дикой  несправедливости  к  себе.  Ну,  почему  так?!
-   Все  просто,  малыш.  Когда  люди  начнут  по-настоящему  верить  в  Бога  и  перестанут  верить  в  собственную  глупость.  Когда  каждый  их  день  будет  наполнен  радостью,  тогда  разочарования  покинут  их  навсегда.  Ибо  тогда  они  поймут  в  чем  заключается  смысл  этой  жизни.  А  ведь  все  так  просто.  И  заключается  он  как  ты  знаешь  в …
-   В  «склиф»  его,  давай,  загружай,  быстро!  Повезло  малому,  легкая  черепно-мозговая.  Ничего,  по  дороге  оклемается.  Ты  меня  слышишь,  парень?  -  кто-то  легонько  шлепал  меня  по  щекам,  поднеся  к  носу  нашатырь. 
   Я  поморщился  и  кивнул.
   Во  внутреннем  кармане  разрывался  мобильник,  пытаясь  в  еще  одной  попытке  направить  меня  на  путь  истинный.
   Я  сунул  руку  в  карман  и  с  трудом  разлепил  глаза. 
   Экранчик  сотового  продолжал  лихорадочно  манить  в  свой  мир  безоговорочного  счастья.
-   Да  пошел  ты!  -  мобильник  с  чувством  полетел  в  открытую  форточку.
-   Ого!  -  врач  подозрительно  посмотрел  на  меня,  -  Однако,  жить  будет!  -  он  утвердительно  кивнул  санитару.
-   Теперь,  я  даже  знаю  как,  -  сквозь  боль  прошептал  я  и,  улыбнувшись,  мысленно  подмигнул  Аллелю.