Познакомился я с ними на первой для меня проектной конференции в Москве. Действие происходило в помещении Московского народного банка. Это был Советско-английский банк, то есть его Московское представительство.
От англичан была группа около десяти человек. В Англии было закуплено комплектное оборудование для двух установок производства метанола. На тот момент самых мощных единичных агрегатов в мире. Поставку осуществляла английская фирма входящая, пожалуй, в первую пятерку крупнейших мировых химических компаний. Вот для детализации положений контракта и проводились ежеквартально эти плановые проектные конференции. Я в то время работал начальником производства метанола, которое только предстояло построить, и представлял Томский химзавод, где и намечалось строительство одного из агрегатов.
Когда меня ввели в зал заседания рабочих групп, англичане сразу замолкли и заговорили только после того, когда переводчик назвал мои реквизиты: должность, фамилию и имя. После этого они дружно встали и начали подходить ко мне для пожатия моей лапки. В их глазах читалась высокая почтительность к моей персоне, даже у руководителя делегации. По их понятиям перед ними стоял большой босс – менеджер Томского метанола. Если бы они знали, что представленный им босс дома каждое воскресенье вставал в шесть утра и ехал на базар занимать место к пустому прилавку в мясных рядах, в робкой надежде, что именно на этом прилавке будут продавать говядину, а не свинину. Поясняю. До коммунизма оставалось еще пару лет и поэтому в стране в изобилии были только лозунги, призывы и партийная литература. Со всем остальным была напряженка. Особенно с мясом говядины, даже на базаре. Свинина еще была, а вот приличный кусок говядины доставался только таким способом. Занять и ожидать – повезет, не повезет при вероятности удачи примерно в пятнадцать процентов. Вот такие мысли крутились у меня в голове, когда мне, представителю развитого социализма, почтительно пожимали руку типичные представители загнивающего капитализма. Интересно, а как у них была ситуация с добычей куска говядины?
С нашей стороны делегацию возглавлял Виктор Топчий, большая умница - главный инженер Северодонецкого филиала ГИАПа. С ним была молодая толковая команда проектировщиков по всем разделам проекта, и они достаточно успешно воевали с англичанами по выбору оборудования для процесса. Ведь в контракте, хотя он и был составлен на восьмистах страницах, определялись только рамки, и полная детализация поставки оборудования, а также выбор поставщиков определялись на этих конференциях. Моя роль, скорее всего, была протокольной, просто присутствовать, В вопросах проектирования северодончане были намного квалифицированней меня, поэтому я особо никуда не совался, а просто сидел и набирался ума, что тоже было нелишним.
Но в какой-то момент и у меня взыграло ретивое. Я тоже решил показать, что не зря получаю зарплату. На одном из заседаний я развернул перед англичанами технологическую схему и пальчиком начал показывать, что вот печь конверсии, в которой лежит почти двести тонн мягкого таблетированного катализатора. Вот пункт в контракте, в котором сказано, что за год из печки уносится почти четыре тонны катализатор за счет его истирания. Вот по линии после печки конвертированный газ идет прямиком на турбину компрессора, а она родимая вращается со скорость более пятнадцати тысяч оборотов в минуту. Так вот эта пыль будет осаждаться на лопатках турбины и, следовательно, жди разбалансировки ротора турбины, и как следствие – аварийную остановку ключевого компрессора со всеми вытекающими последствиями. Поэтому настаиваем на поставке нашей стороне стенда для балансировки турбины. Англичане взвыли:
- Да этот стенд стоит целых три миллиона долларов.
- Ну, хорошо, сжалился я, если вам жалко каких-то несчастных трех миллионов, то мы настаиваем на поставке комплекта оснастки для балансировки ротора в гнезде турбины.
- Но это тоже стоит полмиллиона долларов.
- Хорошо, а что нам делать, когда из-за катализаторной пыли разбалансируется ротор, снимать и везти его в Англию. Это же, какие убытки понесет производство?
Единственное их возражение сводилось к тому, что у них такие же турбины работают годами. Я соглашался, но парировал следующим доводом, что их работающие турбины стоят на агрегатах мощностью 320 тысяч тонн в год, а наш на мощности 750, и где гарантия, что при прохождении пыли в два с половиной раза больше, чем у них турбина не разбалансируется. Единственное, чего они добились, так это отложить вопрос до приезда их главного технолога.
Когда приехал их главный я снова завел сказочку про белого бычка, дескать, пыль, которой очень много, и что мне несчастному делать, когда турбина встанет. У того тоже, кроме уверений, что турбина будет работать, ни чего не нашлось. Более серьезного возражения и с его стороны не последовало. Так и пришлось им записать в протокол наше требование и, в конечном счете, раскошелиться на полмиллиона долларов.
Вечером мы ужинали в ресторане с главным механиком завода, который по своей должности был заинтересован в получения этой оснастки. И тут с ним состоялся разговор. Задал он мне простой вопрос.
- А почему у них турбины работают без остановки?
- Да и у нас будут работать так же.
- Так ты настолько убедительно давил их, что я и сам поверил.
- Знаешь, если бы эти ребята были поумней, то они давно бы ткнули меня носом в схему, в которой ясно показано, что перед печью конверсии на одну тонну газа вводится четыре тонны водяного пара, а между печкой и турбиной стоят три ступени охлаждения газа с мощной сепарацией. Поэтому сконденсировавшийся пар настолько хорошо промоет газ, что будет он чистеньким, как слеза ребенка. А пыль просто уйдет в дренаж.
- Так ты это знал?
- Конечно, с самого начала моей басенки. Мне просто было интересно проверить их на вшивость, что стоят их кембриджи против выпускника середнячка нашей родной Питерской техноложки. Вот я и проверил.
- Ну, а если бы они, как ты выражаешься, ткнули тебя носом?
- Тогда бы я на чистейшем английском ответил бы им, что «эскюз ми» мистеры, не дотумкал.
- Так выходит, что ты их обманул?
- Можно и так считать, а чего они в матроса Кошку в Крыму стреляли, адмирала Нахимова убили, да и со вторым фронтом тянули. Должен же был кто-то поквитаться с ними за это?