* * *
И ты немного горячилась
и мешкала на рубеже
причала – будто без причины –
но это следствие уже!
И это странствие по лету,
и по стремленью твоему
бродить темнеющей Монетной,
или разглядывая тьму
ночной и блещущей Фонтанки,
в ней – отражение свое, –
не так ли, вздрагивать, не так ли
мое желание поет?
Мне эта музыка приснилась,
а вдохновение – пленяло,
казалось маленькая милость –
такая милостная малость!
Казалось, странствие по счастью
и очарованность движеньем –
уже отнюдь не непричастны
к пленительному н е у ж е л и…
И эта музыка – немая,
но с невоздержанностью мота
она твердит:
внимай, внимай мне,
внимай как Золушка гавоту,
внимай и ты как Маргарита
словам и вкрадчивым, и кратким…
и эта музыка парит, и
эта музыка прекрасна,
и эта музыка не мимо-
ходом услышанная – словно
движенье маленького мима
перерастающее в слово,
и эта музыка как книга
распахнутая на странице,
где час перерастает в миг, а
быль растет из небылицы…
Она не контурная карта
очерченная на ладони,
но мановением азарта
врасплох захваченная в доме,
где мановению и жесту
казалось, не хватает только
еще не странствия, но шествия
растущего из вздоха…
. . . . . . .
* * *