Шоссе было идеально ровным, будто бы зеркальным. Его лента, отливающая серым, свинцовым блеском, уходила вдаль, куда-то в сторону серо-белого, холодного неба. Впечатление зеркальности и хрустальности усиливалось мелким, моросящим, дождиком, капелька за капелькой собирающимся на лобовом стекле микроавтобуса, и создающего на нём крапчато-линейчатый узор. Но каждые десять секунд узор из капелек и струек бесшумно, неотвратимо и немилосердно стирался новыми резиновыми щётками.
Полицейский полу-бронированный микроавтобус с нидерландскими номерами ехал по шоссе из голландского городка Олдензал на восток, в Германию. За рулём сидел водитель-голландец, а пассажирами были пятеро израильских полицейских и двое интерполовцев-бельгийцев. Израильтяне кемарили. Бельгийцы осоловелым взглядом смотрели строго перед собой и жевали резинки. Наверняка мелкорифленая обивка передних сидений казалась им любопытной, загадочной и весьма занятной...
Тем временем...
По роскошному осенний, немецкий лес, пританцовывая и похрюкивая вслух грустную осеннюю песенку, шёль...гхерр Дикий Швайн. Он шёль из далёкий Бавария на встречу своей молодости, в края, где родился, вырос, заматерел, отрастил первый нежный шетина. Туда где первый раз вывалялся в прекрасный, родной и вонючий лужа, где впервые познакомился с фрау Швайн. О яаа... Это были времена... Тоска по далёкому Фатерлянду раздирала его юнкерское сердце, и слова песни сами по себе ложились на грязное рыло.
Я быль молодий поросёнок...
Хррр-хыр хррр-хыр
Я землю рыл среди сосёнок
Хррр-хыр хррр-хыр
Но мне велела свинка-мать
Хррр-хыр хррр-хыр
Дубрава жёлудь поискайт...
Там встретиль я свою любовь
Хррр-хыр хррр-хыр
И в туше майн взыграла кровь
Хррр-хыр хррр-хыр...
Вииииииии , о как это было романтишэн...
И гхерр Швайн с топотом, снося всё на своём пути, ломился на встречу далёкому прошлому.
В 11:23 машина пересекла границу страны тюльпанов, каналов и селёдки со страной пива, сосисок и знаменитых галерей. По обе стороны шоссе уже простирался прекрасный, немецкий природэн. Лес был по осеннему очарователен, расписан вычурными, яркими тонами. На то и дело попадающихся открытых участках, стояли крытые красной черепицей серые каменные домики и хозяйственные строения фермеров, крутились лопасти ветряных электрогенераторов, пасся домашний скот. По обе стороны автострады тянулись тщательно огороженные лесополосы, соединённые над шоссе специальными переходными мостиками, чтобы ими могли иногда пользоваться "братья ваши меньшие". Пользовались, наверно... Скорее всего по ночам.
Возле одного такого мостика и расположилась ЗАСАДА.
Машина немецкой федеральной дорожной полиции стояла на специально отведённом для этого круговом съезде с шоссе. В ней (строго согласно штатному расписанию) сидели два отборных дорожных полицая . Позади проходила оживлённая автомагистраль, а кювет ответвления представлял из себя обыкновенную канаву, с покрытой пёстрым, ковром из листьев, стоячей водой. Командиром патруля сегодня, собственно говоря, как и вчера, был Дитрих Хунт по кличке "Ризеншнауцер". За рулём сидел его всегдашний напарник Селюк Джебран - по кличке"Альцгеймер". Злодейка погода навевала на полицаев зелёную не по осеннему тоску... Нарушителей не было, происшествий тоже, эфир молчал, изредка в нём слышались позывные каких-то дальних патрулей...
Сначала краснорожие друзья пытались убить тоску разговором про весенне-летний энцефалит, потом игрой в города.
А когда уже совсем стало не вмоготу, стали обсуждать свою вечную, излюбленную тему номер один
- задницу жены комиссара. Тон в разговоре, конечно же, задавал Альцгеймер. В задницах турок разбирался лучше.
- Послушай, Альцгеймер, а не остановить ли нам кого-нибудь просто так, для проверки документов?
- Всё едино - завтра опять будет день. Ладно, пошли... Какая тоска.
А тем временем...
Наш четвероногий персонаж - гхерр Швайн, которому надоело ломиться в родные края только по ночам, уже приближался к мостику.
Вот это да!Вот это удача! Голландские мильтоны на своём тарантасе. Лучше этого может быть только задница жены комиссара!
- Хальт!Хальт!
В один голос закричали герои в фуражках. Улыбки озарили их лица.
- А ну-ка, заворачивайте. Всем выйти из машины. Пожалуйста покажите ваши аусвайс.
- Куда вы следуете? Ах вот оно что. Завод резиновых дубинок и шокеров?
- "Простите, а почему вы решили остановить именно нас?"- поинтересовался голландец.
- Этот человек показался нам подозрительным. И они одновременно кивнули в сторону чернокожего
израильтянина, человека явно африканского происхождения.
- Мы решили, что вы незаконные польские эмигранты...
Бельгийцы тупо, по-бараньи уставились друг на друга и одновременно подумали одно и тоже:
- Как всегда везёт этим немцам. Их полицаи - гордость европейской полиции и всего Евросоюза. Какая бдительность! Нашим бы немного такой смекалки.
Мнения израильтян, как обычно, разошлись... Часть из них подумала:
- @@@сссс эм'эк*
А друга , более продвинутая часть:
- Ин аль абук иджаб'ак**
(Читатель, незнакомый с этими оборотами, при желании, может осторожно обратиться за переводом к знакомым израильтянам, или взглянуть в примечания автора)
Но тем не менее, все вместе дружно зачесали свои полицейские принадлежности.
Голландец ничего не подумал. Он просто пожалел, что не захватил с собой самую любимую для любого голландца на свете вещь - велосипед.
Гхерр Дикий Швайн, проходящий по звериному мостику, тоже начал размышлять:
- Вот ведь парадокс. Я не могу смотреть вверх, но вижу всех этих ментов внизу. А они могут задрать головы, но меня наверху не видят... И вообще, если я на мостике, может быть я их капитан?
И он подал знак команды самым зловещим, громким рёвом на который был способен. Прямо над десятком мудрых, полицейских голов.
Все полицейские бросились в россыпную , кто - куда! Одни в канаву, другие стали носиться по осеннему лесу, вздымая в воздух целые фонтаны разноцветных листьев...
Серебряная от капелек паутинка летела , несомая прохладным осенним ветерком, а ярко красный кленовый листок из осенней сказки прилип к лобовому стеклу полицейского микроавтобуса.
П.С.
Гхерр Швайн спокойно, не торопясь, шёл по лесу и рассуждал.
- Даже родные края не стоят того, что бы в них ломиться. Прав же был великий, узкоглазый Учитель***, когда говорил - "Познай себя в своём сосуде. И ты познаешь весь мир"
* (ругательство на арабском, затрагивающее честь сестры)
** (проклятие на арабском в адрес отца проклинаемого)
***(Конфуций)