Глава 1. Начало.
Слова, слова, слова… Что нас губит, что дает нам жизнь. Ах, странное виденье, ночное привидение, банально сновиденье, тут как уж не крути. Когда на горизонте корабль появился, увы, этого не случится никогда. Ах, это уже второе «ах» в тексте, а с тем, что я добавил – третье. Что это меня унесло в даль, как лосиху в период беременности? Скажите, я под Петербургом, не был ль парнишкой очень бурным, и если да, то сколько где? Меня спросили в бороде. Из бреда я сотку стихи. (На ум приходит мне хи-хи), но что такое «рд» без «хи», стоящего на середине, державшегося дерматином. Вы заметили? Возможно ли остаться, чтоб не болела голова? Сперва…. Да, да! Я щас подойду! И вот я бреду – в новом году. Ду-ду. Я решил жить ненормально. Аномалия – тоже дело. Есть такая партия! Она не может не есть! Отсутствие цели существования не отвергает его самого. Я – сущ. В ед. числе в муж. роде. Я мыслю, следовательно, я – сущ. Я и «кто» и «что» и «где» и «когда». Мы все таковы, хотя большинство из нас, себя обманывает собственными выдумками (клише?), и я даже не уверен, что моя мысль это не одна из тех «сказок» (клише!), которыми человечество для сохранения своей психической системы пользуется.
Неоднократно.
Банально, тривиально. Забыли, забили.
1. Зима. Утро. Город.
Темно, хоть выколи глаз. На улице россыпь фонарей и фар машин, что оставляют на земле сырой блестящий отпечаток шин. И кажется что эти огни – звёзды городского океана, которыми он бросает вызов беззвездному небу в стремлении стать лучше него.
Проносящиеся машины, их свет – падающие звезды. Их полет стремителен и неясен. Мы гадаем, куда они едут, и тайна скрытая ими, привлекает нас к окну. Из квартиры ничего не слышно, но это и не нужно. В беззвучии скрывается свой смысл. Тишина темного пейзажа с мелькающими огнями. Зимнее утро большого города.
Глава 2. Немного рифм.
Глуп мой труд, он песчинкой во вселенском песке затеряется вновь, не оставив следа, и лишь, я, что ничтожней песчинки, собой буду помнить и знать, как я труд совершил, бесполезный, но мой. Будет день: и забудем мы сон о бреду, что навеян своими мыслями. Будет день: будут дворники снова в саду убирать снегопад костылями….
Ага! Собаки совершенны, но милосердие бессмертно! А справедливость в полной ж. Уже. Где ходят тигры и медведи, и люди – все как раз к обеду... Где злобный, злобный серый волк, в обличье Клинтона Левински, зубрит, и взять не может в толк учебник физики по-Пински. Ах, волки, волки – вам наградой собачья сырость и ненасть. Ваш ус, налаживая снасть, вступил в ряды верховной рады. И вот наш циник авиатор увидел, что он не новатор.
Первый закон любого писателя – свистнуть собаку с чужого двора. Пусть прибежит, лапу поднимет: это игра, всего лишь игра… Когда я задумываюсь о том, что меня ждет – я обычно пугаюсь. Который из вас тот, что видел восход? Do you want to be mine, after deadline? Кто был когда-то лучше всех, кто видел сны о власти рока? Кто будет править стадами тех, чьи души спят под бременем порока? И если путь его не слишком узок, то он пройдет, лишь ноги замочив. В чужой крови… Трубят слоны – им не до сна. У них сезоны размножения махнули веселой каруселью. И ведь же видят, видят гады! Все видят, слышат, говорят. Ус вышел из верховной рады. Где экипаж? Гони, Мюрат! К Буонапарте, австрияку. Он ездит на пурпурном яке. Он носит длинные трусы. Сделаны в 1931 году специально по заказу его высочайшего святейшества, великого высочества графа Буль-Буль-Карасикова, известного при дворе травой, на которой дрова, на которых братва, у которых ботва. Они её жрут и тихо ржут, над тем, что жрут ботву, сидя на дровах, которые лежат на траве, которой известен при дворе граф Буль-Буль-Карасиков. Я был бог! Теперь я гений. Я лег на бок и был замечен. Зачем печатью я отмечен? Мечусь как тигр в ДТП…
2. Утро. Весна. Пробуждение.
Тело сладко звенит, нехотя поднимаясь навстречу солнечным копьям, насквозь пронизывающим стекло и комнату, прилетевшими из-за тысяч миль отсюда и упавшими в этот день и час на вас одного. Деревья, асфальт, дома – всё это радостно блестит, окнами, шуршанием листвы или покрышек давая понять, что оно почти абсолютно счастливо. Люди и машины, как сонные, но суетливые насекомые выползают из норок, неловко отряхиваясь, и спешат по делам. Моя дверь на высоте 6 этажа распахнута. Воздух струится второй кровью, словно в тебе живёт два человека и один из них свои сосуды наполнил этой пьянящей субстанцией – кислородом…
Глава 3. Налёт бессмысленности.
Туду, туду, туду! Туду, туду, туду! Дыда, дыда, дыда, дыда – да! Дыда, дыда, дыда! Виу - виу – виу – виу – виу! Time is running out! Дыда, дыда, дыда, дыда! Gentelmen. Time is running out. Ta – ta – time is running out! ВЫЫЫЫЫ!!!!! ВЫЫЫЫЫ!!!!!! Дзиу – дзиу – дзиу. Я был когда-то, буду когда-то, я был когда-то, буду когда-то, я был когда-то, буду когда-то….
Собачья осень. Горькая утрата. Да мне такой зарплаты и не надо. Всех потерял я. День третий суета. О, маета угрозной жизни. Меня в тиски взяла ты, в плен. Умру, я буду ненавидим. И тлен…Я был, был, был, ыбл, ыбл, ыбл, лыб! Лыбтесь люди, королевы отродья! Скальте зубы, обращаясь к богам! Дэнтал – паст не поможет сверхсрокам. Вижу: все мы летим по верхам.
Наша комедия – старый закон. Знает его лишь тот, кто влюблен. Странно мне жить, не зная Амура. Штык – молодец, а стрела его – дура. Дайте мне провода длинный кусок – если ты пан, я кисти мазок по стенке сырой размажу с икрой и буду плясать до утра. Вы видите свет – это полное солнце, не спеша выползает и бросаючи луч на оборванных штор кусок посередь оконца, заползает обратно, смутившись чуть-чуть. Были люди, были эльфы, Фродо был, но с ним конец. Улыбаючись паскудно, Шелоб тащит под венец старика и молодого, полного или худого. Все равно ей кушать надо. Вот тебе и вся ограда…
Старая тряпка? Серая шляпка? Блямка, Блюмка, Блормка! Я выбегаю на чёрную дорогу и поднимаю незаметности ключ. Дайте мне Луч на сорок четыре! Дайте мне грёбаный, порванный луч!
Эй, Молодцы? Я люблю тебя, Родина! Красная Армия и МММ! Кто не Мавроди, станет Юродивым! Всё отдаём, голодая взамен! Съели большую, рваную Курицу, дайте мне жирного хлеба кусок, дайте мне постного неба мазок, дайте мне черствого сыра глоток, дайте мне жуткого мира поток, К чёрту пошёл – АМФЕтаМИН! Дьявол купил себе новый МинФин/
Оливковое масло, масло, масло! Любила ль ты купаться, возиться на снегу? А мы с тобою жахнем, жахнем, жахнем – и пусть не трогают девчонки нас кудрявые! Мы попируем за столом за столом, поговорим о том, о сём и нашу песенку любимую споём! Ой, Чёрный во-о-орон! Штож ты вьёсся! Над мое-е-ею-ю-ю го-о-оло-о-ово-о-ой!
3.День. Лето. Сумбур.
Нечего делать, да и не хочется. Мускулы трещат – лето требует напряжения и усилий. Редкий момент отдыха. За окном обычный пейзаж: Гаи, мост, машины, лес вдали… Но странное дело: вы видите солнце, понимаете, что оно здесь, стоит только выглянуть наружу, но глаза ваши видят дождь. Дождём пахнет, дождь виден, из-за дождя вы в некоей тени, передышке от начала дел, огня жизни… но дождя нет на самом деле. Тайна обмана в вас. Обман приятен. Ведь отдых кончится и начнётся новая жизнь. И вы выходите навстречу теплу на улицу…
Глава 4. Стихотворная.
Нам заразам – ум за разум!
А заразам – дохлый ум.
Заразили мы заразу
Садо-мазу маразум.
Разум сразу, как зараза,
Разразился заразой.
Ум за разум съехал сразу
Садой Мазой и Бузой.
Заза-маза: Ой, мазово!
И Мозоля на зузе.
Раз мозоля, два мозоля,
Разорви меня зусек.
Маззараты, музер, махер
Нахер, похер и назам.
Маззараты, муссолини,
Сози, мози, зарзазам.
Мурзик, Хрямзик, Ой, Зараза!
Укусил меня за зуй.
Нам заразам – ум за разум!
Вам заразам – Бум Базуй!
Сразу мазо-садо зумки!
Сразу бумки и будумки!
Сулейман зубом завис,
Элвис Пресли – вечный шиз!
Зиланткон, замазка, зубы,
Русский дух, Но Пасаран!
Музыкальная зараза!
Разом, сразу Сьебаран…
Разорви меня котёнок,
Шизанутый пострелёнок,
Царский зонок, мезазонок,
Размазонок,
И звонок….
Глава 5. Юношество.
Ту, ту, ту, ту, ту, ту…. Р-р-р-р-р-р-р-р-р!!!! Я ненавижу энергию Par, там жизни нет для меня! Условности штык огорчает меня – бьет мне в сплетение вен… Я поднимаюсь с колен… Медленно встаю с колен… Мне не дают, на меня давят – но я верю, что встану, даже если жизнь положу на это! Черт меня и тебя подери! Раздери, убери, прибери! Пылесос и учебник – столь разные вещи, вкруг меня заплетутся Железною Девой. Боги, раскаяние мне ниспошлите? Может, пошлёте? Куда…
Часики не верны – утрись! Мне ты больше не снись! Я не оставлю свой фарс! Фарш полетит мой на Марс! Сплющенный жизнью от старой награды, той, что когда-то любила вставать на Seriously крэйтов Украинской Рады, там, где сидят Украинские гады, те, что свою сторону развратили, те, что чуть-чуть меня не убили, те, что всё время хотят убивать тех, кто не хочет им денег давать, денег, на которые мне наплевать, В ДОМЕ, КОТОРЫЙ ПОСТРОИЛ БРЕД!
Дурь, курь, наркота. Мы сейчас убьём кота. Мазэфака, третий глаз – он отнюдь не мой алмаз. Он всего лишь излишек. Плюшевых мишек. Идиотов из ада. Прошу читать «Зада». Мне дан свойский талант. Писать ни о чём. Писать о времени чъём, вернее моём. Я старый дурак. Я залил себе бак. Убейте меня, что это за херня, моя родня? Я не могу их понять, я могу лишь знать, как утром закат встречает меня на земле серых стен, их окрасив пурпуром. Ранним, добрым утром. Он встал поперёк динамика. Он – аэродинамика! Юра, юра – твой ватерпас испортил себе глаз. Ты приехал сюда. За каким чёртом, ответь? Ты здесь больной. А там твоя сторона. Не видать ни хрена посреди белой пустыни старой, как дыня. Долбня, долбня, не долби меня. Не долби меня, моего коня. Райн раус! Убей меня… Внезапно гаснет свет… Нервно курит балерина в пачке из-под конфет. Солнце светит прямо в ухо. Посреди степи – собачий труп. Все на свете лишь порнуха, мельтешение половых залуп. Тянутся кусты. Миллиарды лет сошли на нет, узнав, что делают менты. И дело вовсе не в пластмассе, только трусы уважают массу. Вдоль дорог расставлены менты! Штрафуют всех подряд. Дайте мне дурней без всех корней, ведь я давным-давно погиб. Я был большим, я был широким. Я могиканин с капищ корабля. Скажите кто-нибудь: «Бля».И вот большая дура, моя натура, старая бандура, ура! Товарищи, пора! Нам реять над головами отстающих, не у Ющих, и крадущих из моего кошелька. Скажите кто-нить «Бля». Душа болит и ноет. И просит что-то. А что, етить твою налево, я дать могу ей? Скажите кто-нить «Бля»! Я УМОЛЯЮ!!!
Ай, все на Эгл! Все на Эгл! А я дурак, а я тупой, а я хотя бы молодой! Кармагеддон! Вальтер! Вольтер! Маза в старом саду, где дворники в снегу и костыли! И пли! Я читаю старую гвардию! Это мне нравится… Все улыбаются, народу нравится, и все тупеют постепенно… Надеюсь, это современно…
Генрих пятый – известный барбос. Не кусал никого он за нос. Но ведь это не важно, будь сто раз он отважным, тридцать умным, галантным, красивым, но молва, увы неумолима. И на вопрос: «Кто Генрих пятый был?», ответ бородою порос: «Генрих пятый – известный барбос!». Вот АТК, вот АТС, а я на дерево залез. Я был, я не был и на свадьбе пьянел я за здоровье дяди. Своё здоровье убивая, его здоровье прибавляя. И главное, что вся проблема – и не проблема, а фигня, где сотни сталинских кликух, калмыков и еретиков оставили свои занятья для дамы ношеного платья!
4. Ночь
12 часов ночи предыдущего дня и 0 нынешнего. Я читаю сказку на ночь. Моей первой любви. Нежный голос её где-то в трубке на расстоянии километров от меня, но от сознания радости, звучащей в нём, мне хочется плясать… Сказка про луну, про зверят, про всё пушистое и нежное, про ласковое и доброе, смешное, нелепое и так любимое…
Детство. Куда же ты уходишь мерными шагами? В прошлое. Я слышу поступь его ботинок. Как жаль, что тебя можно вернуть только на миг, так же, как только на пару минут можно вернуть себе любовь…
Глава 6. Противостояние.
Т. Чёрная плесень на стенах гробниц,
Кости трещат под ногами…
Эй, кто не с нами! Падайте ниц –
Смерть стоит перед вами.
Кто не склонился, будет убит.
Ты не мертвец? Мы поможем!
Смерти возносим сотни молитв,
Дев ей кидаем на ложе…
С. Нет, вам нас не одолеть –
Мы не рассуждаем, мы бьём!
Ваша богиня – чёрная смерть?
Вот мы вас к ней и пошлём!
Меч из ножен доставай,
Бей, кромсай, крути!
За светлое будущее вставай
У смерти на пути!
Мы степень без мазы, не любим пид***сов, мы наших ребят поменяли местами, а тот, кто не с нами, мы сами с усами, ваня сусанин, антон городецкий – лох и мудак! Грустим не по-детски, полная лажа, вымазались с саже, саше, маше, андрее и даше. Мне надоело быть средь артерий местной рекламы, попса повсюду! Главное блюдо – продажное тело! Грёбаный мир – шоб ты сгорел!
Пишите посты жизнерадостней! Громче и ярче! Что то типа: "Осень пришла! Все строем идут на х*й, один я бегаю, такой жизнерадостный, как осёл, по улицам!"
5. Чёрный день
Чёрный, прокуренный день. Сигарета, падающая в сумрак. Я в свете фонарей. Вернее, под одним фонарём, под конусом света, холодного, у столба. У дня лицо Байроновского героя перед неминуемой смертью, лицо Гамлета в размышлениях о жизни. Застывшее и не двигающееся и не спускающее с себя маску озадаченности. Взгляд тупо направлен вперёд, тат, будто хочет что-то сказать о обоях, но не может понять, что именно в них неверно. И ночь. Самая длинная ночь в году. Декабрь. Тепла нет. Мне холодно. А на улице противно.
Глава 7. Уже 19.
Я снова здесь, хотя прошло три года. И курс второй мне светит фонарём, под глазом моды. На отчисление снова – нет! Это бред. Если я неправ, пусть целует меня Удав. Наше дело старое – мы не победим, но за дело правое заживо сгорим. Ведь нету больше для нас мороки, как разъяснить кто кому неправ. Кто перепутал свои дороги, и вдруг остался без автоправ. Кто душу кинул в объятья ссоры. Кто пропил боль, забывши про любовь. Кто проводил бессчётно разговоры, не замечая, как уходит чья-то кровь… Кто духом пал и ни во что не верит… Кто встал с колен – и снова на ногах. Кто силы вдруг нашёл презрительным и наглым взглядом смерить пред смертью смерть и плюнуть в руку ей – откуда силы у наглеца?! Но помирает пусть спокойно – чужая боль, чужая сталь, кровав клинок, блестит эмаль, слегка подпорченная ядом. И рядом братья во Христе, и во оружии стоят. Так начался наш третий день. Так умер наш отряд…
Но весь абзац был не об этом. Этим летом я наблюдал, как ссора разрушает дом. Потом – мне дали в руки кирпичи и приказали – строй. И я пойду, посмотрим же, что выйдет… Каков закон, таков ответ, кому приказ, кому кастет. И если в серой ложе кардиналов, вдруг объявился опер бабуин. Тогда нет больших на миру оригиналов, чем оригиналы старинных картин…
6. Просто
Люби всех нас, Господи, тихо…
Люби всех нас, Господи, громко…
Глава 8. Французская философия Советской жизни.
Вокруг расстилался город... Во всей своей красе и бесполезности.. Что такое город, вообще? Город это нагромождение камня и плоти, стали, бетона и стекла, это творение миллионов и миллиардов человекомашин и автоматолюдей, строительновозвышающийся над землёй и растущий, как младенец огромноплитными блоками домов, словно амёба, распускающая щупальца в стороны, расширяя своё тельце, деля ядро. И когда некуда расти вширь, город обжирается новой массой человеческой плоти, загоняя её вверх, на крыши небоскрёбов, ещё дальше на последние этажи небопопирающих башен Вавилонских. Что такое город? Город это живое, мыслящее, разумное скопище клеток, ячеек, квартир, которые населяют такие же мыслящие, дышашие, разумные...Плодящиеся, рамножающиеся и умирающие в плодах дел и рук своих, миллионы людей, главных тварей земли построившие себе гигантские мавзолеи на могилы, ибо прах предков у нас под ногами и мы каждый день ездим по нему, юродим, ползаем, пресмыкаемся.. Мы всю планету хотим сделать усыпальницей нашей, заполонить мёртвыми, живыми, умирающими, рождающимися, как будто нет места и прямо в склепе стоят кровати и крематориум, родильное отделение, кухня, сортир, ванна - всё, к чему стремилось человечество это к обьятиям удушливого быта, страстно, будто сама безносая обнимающего их приторно сладкими, тошнотворными, как запах горелой человеческой плоти оковами, наручниками, цепями к трупам приковывая и кладя в одну ямину и засыпая песком времени. И кто скажет нам, сколько должно пройти веков прежде чем из пепла восстанет разум наш и скажет сам себе - остановись, безумный, погибель сеешь сам себе в штыконожнопулевыхснарядорвущих обьятиях новой вечной зимы, Апокалипсиса, рукотворного, разумного, чистого, нужного и оттого самого страшного, что может быть ибо нет в мире ничего страшнее нас, людей и никто не оборет кроме самоего внутреннесидящего смысла нашу волю и толпу... И никто не скажет "стой", пока не будет слишком поздно…
7. Москва.
Тихо. Неправдоподобно тихо. Небо Москвы… Я видел тебя в отблеске лунной дорожки на поверхности Чёрного моря. Ты улыбалось мне большим ковшом с млечного пути южных стран. Земля Москвы… Я родился из пепла твоей любви, как феникс, ждавший часа, когда твоя всеобъемлющая любовь заставит два сердца увидеть друг друга и создать в момент высшего счастья третью жизнь: мою… Москва… Ты была мне лучшей нянькой, чем могли бы быть все сокровища мира, потраченные на телохранителей и броню. А, что там говорить! Все равно никогда мне не сказать так, как надо.
Глава 9. Сказка.
Сидишь иногда, смотришь ты, малыш, на луну и думаешь. А кто, собственно на этой луне живёт? А по луне в это время ходит лунный квазибобрик и на тебя, малыш, внимания не обращает. Далеко потому что. Вот так вот он ходит по луне и собирает мухоморы. Один мухомор – цоп! Второй – цоп! Третий – цоп! А четвёртый прямо на рогу месяца лунного растёт. А квазибобрик маленький, пушистый, дотянуться не может. Он его и так, и так, и подпрыгнет, и полезет, и попыхтит – а всё никак не достанет. Квазибобрик не унывает. Он на один из нижних мухоморов встанет и за верхним потянется. Ить, ить, э-э-э-эть – сейчас уже дотянется, но… ой! Подскользнулся и покатился на спинке мохнатой по месяцу. Чуть не упал, на самом кончике зацепился и лапками так смешно перебирает. Взобрался обратно, поворчал, кинул кепку на пол и сказал: «Баста, карапузики, спать пора!» Открыл в месяце дверку и пошёл туда, в свой домик. Поздно потому что.
А домики у квазибобриков на обратной стороне луны. Нам потому её и не видно, что квазибобрики стеснительные. А кроме квазибобриков на обратной стороне луны живут шебуршунчики, мармозетки, пошкерёныши и хрямзики. И все пьют чай из мухоморов. Вкусный потому что. И ножками мухоморными закусывают. Они, пока чайку не выпьют всё бодяжные ходят. А как выпьют – пушистыми и добрыми становятся. Потому, если космонавты на обратную сторону луны полетят, надо их предупредить, чтобы чай с мухоморами взяли. Иначе погонят в шею.
И вот сидит семья. Папа – квазибобрик, мама – квазибобрик и сын – шебуршунчик. Непоседа потому что. И сын папу спрашивает: «Пап, а что это за шарик голубой над той стороной нашей луны?». А папа ответит: «Земля это, сынок». «Пап! А на Земле дети есть?». «Есть, Сынок, но все они уже спят. И ты спать иди». И маленький шебуршунчик идёт спать, а его папа – квазибобрик читает ему сказку про детей на Земле.
А если какой-нибудь маленький шебуршунчик не спит, тогда с самой высокой горы спускаются десять седых ёжиков. У них на горе источник мухоморный, им даже чай заваривать не надо. Потому что уже всё готово. Поэтому, когда они на горе сидят, они пушистые. А когда вниз спускаются – трезвые и злые. Бодяжные. И идут они, такие хмурые, по обратной стороне луны. Топ ,топ, топ! Топ, топ, топ! Подходят ко всем маленьким шебуршунчикам и строго их спрашивают: «Вы почему не спите?». И все квазибобрики, мармозетки, шебуршунчики, пошкерёныши и хрямзики тут же засыпают. А десять строгих седых ёжиков уходят обратно на гору и становятся пушистыми.
Вот так все зверюшки на луне и засыпают. И ты спи.
Глава 10. Хроники.
Хроники транспорта "Стёбный". Часть 1.
В чистом космосе летит транспорт "Стёбный" с грузом фиги на борту. На мостике стоит командир корабля и задумчиво гладит усы, бороду, брюки и галстук...
Радист (Р) Командир! На дальнем радаре жопа!
Командир (К) Тип?
Р: Полная, сэр!
К: Артиллеристы! Пушки к бою!
Артиллеристы (А) (Выхватывая из-за пазухи кольты, наганы и узи) Есть, сэр!
К: Навигатор! Курс на жопу! И осторожней... (слышится треск, стук, звон, мат навигатора)...я же сказал, осторожней! Обшивку попортишь. Рулевой! Идите на сближение!
Рулевой (Ру) Есть, сэр! Кхм, вражеский корабль? Что вы делаете сегодня вечером?
Вражеский корабль: А ну скидывай груз!
К: Окей, господа! Я готов предоставить вам 15% скидку!
Вражеский корабль: 30% и ни процентом меньше!
К: 15!
ВК: 30!
К: 15!
ВК: 30!
К: 15!
ВК: 30! У нас есть дисконтная карта!
К: (сквозь зубы) Чёрт... Чёрт! Чё-ё-ёрт!
Чёрт (Ч): Да, сэр?
К: Проверьте номер их дисконтной карты!
Ч: Есть, сэр! Набираю номер.
Терминал (Т): Абонент не отвечает или временно недоступен. Попробуйте позвонить позднее.
К: Хе, мошенники! Артиллеристы, огонь! (К командиру подбегает артиллерист и даёт командиру зажигалку. Командир прикуривает трубку) Хм, да, спасибо. Радист! Куда с радара исчезла жопа?
Р: Я не брал!
К: А кто брал?
Брал (Б): Я Брал, сэр!
К: Хорошо, рядовой Брал, вернитесь на место. (Оборачивается) Ладно, исчезла и фиг с ней.
Р: Вот именно, что фиг с ней, сэр! Они украли наш груз!
К: Чёрт!
Ч: Да, сэр?
К: Проверьте трюм.
Ч: Есть, сэр! (Убегает, че5рез некоторое время возвращается) Так точно, сэр, украли весь наш груз фиги и запасы пива!
К: А вот это - жопа.
Команда (хором): Полная, сэр!
Хроники Транспорта "Стёбный". Часть 2
В чистом космосе летит транспорт "Стёбный" с грузом фиги на борту. На мостике стоит командир корабля и задумчиво смотрит в воду.
К: Что на радарах?
Р: Грязь, сэр!
К: Местоположение?
Р: Везде, сэр!
К: Провести сканирование!
Р: Есть, сэр! Эй, сканирование! Чё шнурки развязаны? (Сканирование нагибается и радист с силой тянет его за нос) Ха, попался!
К: Отлично! 1-ый помощник, выпустить боты!
(1-ый помощник разжимает руки и из них со стуком падают на палубу командирские боты)
1П: Так точно, сэр!
К: Навигатор, заложите обходной манёвр!
Н: Почём, сэр?
К: Не меньше, чем за 150, а то на пиво не хватит. Артиллерийская команда - подготовить орудия к бою!
А: (Хлопая по плечу сбледнувшие с лица орудия) Ну, мужики, держись. Ща начнётся.
К: Залп!
А: Ну, грянем! (Слышится звон стаканов и булькание жидкости)
К: Командир артиллерийского расчёта, доложить о результатах.
КАР: Хммм... Пока вроде бы без изменений.
К: Повторить до полного уничтожения цели!
КАР: Ребята! (Указывая на водку) Наша цель перед нами! Выполнить приказ!
К: Стоп! Радист, доложите обстановку! Радист? (Недоумённо оборачивается) Где его чёрт носит?
Чёрт: Извините, сэр, но я его не видел!
К: Ладно, хрен с ним.
Ч: Да-да, вот именно, лейтенант Хрен тоже куда-то делся.
К: Чёрт!
Ч: Да?
К: Да не вы! Командир артиллерийского расчёта, посмотрите на радары и доложите обстановку!
КАР: На них ниччо, иик! Нету, ссэээр...
К: Ффух, кажется, опасность миновала...
КАР: Сссээр? Осмеллюсь доложить, но лейтеннант ч-чёрт позз-зелен-нел и стал ма-а-а-леньким!
К: Чёрт! Немедленно отведите его в медпункт! Тьфу, то есть отведите Чёрта в медпункт, чёрт побери! Нет, нет, не бери! И чтоб больше не брал! Тьфу, да нет, леётенант Брал, к вам это не относится! Тьфу, да пошли вы все к чёрту отсюда, пока я совсем не свихнулся!
Ч: Ребята, айда ко мне! Командир разрешил! У меня ещё со вчера осталось!
Команда: Ура, ура, ура! We all live in the yellow submarine, yellow submarine, yellow submarine!
Хроники транспорта "Стёбный". Часть 3.
В чистом космосе летит транспорт "Стёбный" с грузом фиги на борту. На мостике стоит командир корабля и играет в карты на трубе бессмертную драму Шекспира "Отелло", роль Дездемоны.
1-ый пом. (1П) Молились ли вы на ночь, товарищ командир корабля?
Командир (К) Никак нет, я неверующий. (оборачивается) Радист! Что показывают радары?
Радист (Р) Жопу, сэр!
К: Тип?
Р: Полную, сэр!
К: Опять?
Р: Дежавю, сэр!
К: Хорошо. Рулевой! Держите курс.
Рулевой (РЙ) Пытаюсь, сэр!
Курс (КС) Гав, гав!
К: Мяу, мяу - тьфу, чёрт, чего это я?
Лейтенант Чёрт (ЛЧ) Не могу знать, сэр!
К: Ладно, проехали. Радист!
Р: Да, сэр!
К: Свяжитесь с вражеским кораблём.
Р: Сейчас, сэр! (Надевает скафандр, вылезает в космос и двойным узлом привязывает вражеский корабль к "Стёбному") Есть, сэр!
К: Полная жопа класса "Дежавю"! Позовите к рации командира!
Командир вражеского корабля (КВК) Слушаю.
К: Доложите свои намерения.
КВК: Мы пойдём на абордаж.
К: Надо же, какое совпадение - и мы пойдём на абордаж! А пойдёмте вместе?
КВК: А пойдём!
(Командиры вместе идут на абордаж)
К: Привет!
КВК: Привет!
КС: Гав!
К: Чёрт! Кто взял курс на абордаж?
ЛЧ: Я не брал?
К: А вы, рядовой Брал?
Рядовой Брал (РБ) Казань брал, Астрахань брал, курс не брал!
К: Ну и хрен с ним! Лейтенант Хрен - уведите Курс с Абордажа. Так (оборачиваясь к КВК) Ну и что вы нам предложите?
КВК: Жабу. Она злая, она нас душит.
К: Фигу вам всем! Лейтенант Чёрт, принесите из каптёрки фиги и водки. А жаба сильно злая?
Жаба (Ж) Я не злая, я белая и пушистая.
К: На шубу пойдёшь.
Ж: Ну и пойду.
К: Ну и иди!
ЛЧ: Фигу, сэр?
К: Ага! (Закусывая фигой) Ну, по рукам?
КВК: По рукам!
(Командиры ударили по рукам. Рядовой Брал с воплем отдёрнул руки)
К и КВК: (хором) А не хрен фиги тырить!
Лейтенант Хрен (ЛХ) Что, Сэр?
К и КВК: Чёрт, опять!
ЛЧ: Что, опять?
К и КВК: Двадцать пять!
ЛЧ: Есть по двадцать пять. (Наливает всем по 25 грамм)
К: Выпьем?
КВК: (Чокаясь) К чёрту!
ЛЧ: Эй, мужики, все за мной!
КС: Гав!
Глава 11. Великий Пост.
Он думал. Об этом странном, диком мире, своей вечной усталости, дивной размытости границ бытия несознания и вечном лихе ваших странных идей, согласно вечеру чёрного моря и нервному тику людей, идущих по краю обрыва среди ненасытных коней пути граней этого мира, весь тот, кто не назван да будет, чьи мысли паскудные люди забили в карманы свои. И я, да и ты, всё на блюде, мы едем в станицу молчания, а наших врагов ожидание становится дремлющим сном, алкающим крова бесцельно и тьмы беспредельно ведущим, поющим и жгущим все листья ковров тех осенних, что тащит нас вьюга в каморку, и норку бобра затыкая полою одежды мы тянемся к свету забытой души, потешаясь мельком над Мелькором, но видит мой глаз: Уже скоро, к нам явится круг да метели, бураны уже отсвистели своё незаконное слово. Нам будет виденье о сёлах, морозах, и танков бригаде, о смелых слонах и курьёзных мечтах в этой сумрачной жизни под сенью инета владельно метущего страстью своей глубины бесшабашной, я ставлю пробитую башню на свой скипидар без Имён. Да будет здесь край нераспашка, рубашка, отмашка, да кашка малины и тины в глухом и дрезинном бору. Вперёд, люди техноикорки! Взбирайтесь на горки сомнений, пусть наши вещи вслед запретный раскинут строго свой туман, п я уйду тропою могикан в аптеку света, тьмы, бурана, клана, плана и шута. Раз - два! Нам строиться не в падлу! Мы орден незапамятных времён. Наш стон разбился тишиною безразличной об камень слова вечного поста Китая, Фуци, Суши, наших век.
Итог: Я человек.
8. Алкар пел
Я снова одинок и снова странен.
Забыт в бессмертии чужом, дурак
Последней крови офицерской,
Я жил в чертях и выкатил в запой
Семь кружек спирта, пойла для народа.
Пусть кто-то скажет мне - кто ты?
Я не отвечу - это нецензурно.
И вас в ответ я спрашивать не стану.
Клинок, удар, идите нафиг, барды...
Глава 12. Маньяк в «У» - даре.
Значит так! Я начинаю марш протеста и юмора на грустных суицидников! Ну-ка носы вверх, жопы ровнее, работаем сатирой активнее! Ржать всем, я сказал, вон берите пример с ментавров! Ать, два - Ха-ха! Я вас расшевелю, пентюхи энергуйские, фрикадельки под соусом, рыбсы горлумские, диски жакнутые, сайты хакнутые, проги крякнутые! Выражает коллектифф беспрерывный креатифф! Если кто не улыбается, тому жизнь отменяется! Чуваки, чувачки и средний пол - наши уважаемые чурки! Изобразим на лицах наших стремление и воздвижение, любофф и морковь, а ещё грибов, огурцов и помидоров, мелко нашинковать и сметаной залить! Я вам покажу, как водку строить и Пэтрика обижать! Левой-правой, ать ,два - Ха-Ха! С добрым утром! С добрым, я сказал, сосиски по-демонски! Ура нашей треклятой жизни, ура, ура, ура! Что значит, партия? Партия бывает в бридж, вист, очко и преф! Я вижу кто-то ещё не ржёт - видимо, это человек курящиЙ, который убил в себе лошадь и развлекаться не может! Итак, наши доблестные защитники колбасного фатерлянда от гололедиц и о****енения, науськаем же наши мозги, чтоб не как у фараонов через трубочку высасывать! Я сказал не высасывать мозги через трубочку! Эй, народ - отнимите у чувака трубочку, или я щас сам накостыляю этому идейному главарю древнеклоунской: революции Пиктов в отдельно взятом регионе времени и пространства!
9. Жизнь.
И зачем живу, и зачем страдаю?
И куда иду, и о чём мечтаю?
Всё живу, тужу, не пойму никак -
То ли жизнь дурная, то ли я - дурак...
Глава 10+3. Тост.
Что это за конунг полей постели, что не умеет выдать на гора фингала врагу и ночь любви даме? Что это за мир, где сражаешься на полях и просторах несмерных офисов, разжиревший и обрюзгший рыцарь корпоративных парти, за добавку к гранёному кубку зарплаты?
В ЭТО ТРУДНО ПОВЕРИТЬ, НО НАДО ПРИЗНАТЬСЯ – МНЕ НАСРАТЬ НА ЖАЛКИХ МИРА СЕГО.
К чертям!!!!!!!!
Какого хера? Я должен там быть? Я шлю их туда, где не были до этого вы! Я выйду на секунду в вечную пустоту и вернусь, тогда, когда умрёт этот мир и явится новый, в сиянии первозданной смелости, храбрости и чести.
А пока. Мужики. Давайте будем рыцарями. А не офисным быдлом.
Ваше здоровье. «Хлопнул стопку».
10. Кратчайшая.
Ублюдки!!!
Снять паруса!!!
На абордаж!!!
Глава 14. Риал Тэгс.
All that i can see, In the outer space – eto to, chto vam predstavit’ budet trudno po l’ubomu. Ya skazal, shto eto mesto – eto prosto intersno, eto variant prostranstva, eto jizn’ i eto lancer...Eto vashe net, eto vasha DA, semyu sem’ – Korenet. Dvazhdy dva – balda. Ya horoshiy paren’, esli ne kasat’sa vernyh idiotov i podsylov zadnyh. Ya obychniy vexher, ya sedoy razvratnik, zavlekayu devok v hatu grivoy fonarey.
- Mr. Karpov, can i ask you for something?
- Sure. What do you need, mr. Kirov?
- Well, i need you to kiss my ass, fuckin’ punk.
- Damn... I knew it.
Кто теперь останется у ворот моих, небо плёнкой ваших непослушных ив занесёт в сторонке страшную весну, на вратах иконки, в седине Алсу… Рёбра разрывают лёгкие наружу, ставь орёл кровавый и пургу и стужу, дали вечер юный и покорный слову синюю да блузу, да сирую корку. Вечно жить на свете, Кировых – с десяток. Я – бруха навеки. Он – тзимище странный. Жизнь, увы, не страшна, но зато полезна. Ядовито-красным светится полено. Мы теперь живём на зайце, он несёт нас по пустыне. Уши видят крокодила, крокодил сидит на иве.
Вуле.
Ву.
Куше.
Авек.
Муа.
Слышит мир и ночь одни слова. Я останусь верным сапогам. Туфли не наряд для дам.
Имя – не ответ.
Горе – не порог.
Вечный жив корнет.
Я готовлю грог.
11. Стихи по-аглицки.
All gone in forest rain -
I'm not The Gu mp, my flight
Is missed and delayed.
I stayed here not for fight -
I just don't know who paint
My life in green, and now
I wonder, what i've made?
I wonder to know: how?
In silence, all alone,
My hero wanders through
The far away from home -
Like dirty, dusty broom,
He cleans this phony life.
He want to live as real.
Not fake, like most of hive!
Best moments he will steal
From magazine of world.
From page to page he goes,
He stays, he flies, he stopped.
The sculpture - sword and bow.
The finish. In the Stove.
Глава 15. My world’s on fire, how about yours?
It's a cool place - but i want to go somewhere else. Нечего здесь шляться! Пошли гулять. Бери мозги в руки и выпускай со скуки их в небо голубое, под выстрелы ковбоя. На рыжей орясине трясусь по пустыне, and snakes under my feet are looking like my shit. Кто здесь оспорит мою репутацию? Рожей не вышел, так что теперь - вешаться?
К чёрту всё, иду в разгон, отрываюсь от тропы. В жилах, как весенний гон, распускаются ярко-бордовые цветы. Словно борщ, вскипает кровь - красный цвет один на свете. Чёрно-белый фильм, но брызжет изо всех щелей сущность твоя, твой главный клей. Разрываемый на клочки, истерзанный осколками, пронзающие сердце твоё копья любви не забудут, что ты - это ты и твоя ненависть, как и твоя любовь - бесценны. But nobody needs your reason. Нахрен ты кому сдался серьёзный, как минидуб в лучах рассвета на фабрике?
Живи и забудь на секунду, кому ты должен и кто должен тебе. Ведь жизнь твоя и твой здравый смысл это наша проблема и мы не забудем, что вокруг есть безумие, но нет никого, кроме тебя.
"Всё, что происходит вокруг - это безумие. Я надеюсь лишь на то, что во всём этом есть хоть какой-то смысл". (с) Б. Ф. Пирс "Ястребиный глаз".
12. Моск.
Схожу с ума я медленно, но верно.
Ботинками впечатывая в мозг
Извилин поистрёпанные нервы,
И полушарий серый полувоск.
И как десант, за мною санитары.
Как будто автоматы их шприцы.
И лают громко с автострады фары
Машин, набитых гроздьями мацы.
Какой-то бред. А что ещё в час ночи,
Вы думали услышать от меня?
Приходит тьма и Воланд тихо скочет.
По мостовой копытцами звеня.
Я закурю последнюю цигарку,
И, прежде, чем исчезнуть в жёлтом доме
На улицах Московских, в лесопарках
Развею пепел сумасшедшей дрёмы...