8. ВЕЧЕРНИЙ МОНАСТЫРЬ
То ли мне приснилось, то ли было на самом деле – за стеной гулко звонили колокола. Мерно отбивал большой, звонко вторили колокола поменьше. От них гудело всё здание, и предметы, и я сама, до последней клеточки. Колокольнозвонное море…
Проснулась – на соседней кровати прикорнула, не раздеваясь, Анютка. Умаялась, тростиночка-былиночка, до последнего помогала сёстрам и матушкам убирать со столов…
В окно, из-за шторы, бил вечерний красно-жёлтый свет. Я встала потихоньку, и от острой боли в суставах ойкнула, снова приземлилась на кровать. Мой вскрик разбудил Анютку. Она поднялась, смущённо улыбаясь спросонок, убрала прядки волос под платок.
Заглянула неутомимая матушка Елена:
- Спускайтесь вниз, ужин не готовили, но много чего осталось. Чаю попьёте.
Мы спустились потихоньку. Трапезная была закрыта, и – вышли на улицу.
Мягкий оранжевый свет заливал монастырский двор, на цветах и траве переливались капли – недавно прошёл дождь. И я вспомнила строки:
День до блеска ливнями отмыт.
Быстрые стрекозы над рекою.
Оглядись, и сердце защемит
От невыразимости покоя.
Вот здесь, действительно, невыразимый покой. Словно тишина собралась в одном месте. Такого покоя нет ни у реки, ни в лесу, ни в поле… Он здесь особенный, словно молятся кирпичные стены, камни вдоль дорожек, цветы и былинки… Действительно, сколько молитв слышат они … От каждого паломника, от послушниц, не говоря уж о монахинях, идут молитвенные волны… Здесь всё невидимо светится…
Я огляделась – Анютки нет. Может, уже спустилась в трапезную? Спустилась по ступенькам - закрыто. Поднялась в келью – нет её. Вышла снова на солнышко, захватив фотоаппарат и шнур – матушка Елена говорила, что вечером сбросим фото на монастырский компьютер.
Поснимала храм в вечернем свете, колокола, цветочные клумбы, сверкающую от дождя и солнца дорожку… Заглянула в огород – луковые гряды, теплицы… Под забором, на цепи - огромная рыжая собаченция, размером с телёнка. Поэтому побоялась дальше идти, вернулась к храму.
Меня окликнула Людмила, паломница, с которой мы резали лук. Позвала ужинать. Собрались монахини, послушницы и паломницы, все, кроме матушки Елены и Анютки. Чинно стояли, ждали священника. Он прочёл молитвы, благословил, и мы тихо уселись за столы.
Настоятельница негромко беседовала со священником, а я удивлялась - до чего вкусные рыбные котлеты! Не удержалась, сказала шёпотом об этом Людмиле. Она:
- Здесь несколько сортов рыбы, ещё добавляют белый батон, немного минеральной воды.… Ну и с молитвою всё готовится, конечно…
На выходе из трапезной Людмила шепнула:
- Пошли к нам, в гостевой дом. Ты попросись, пусть тебя к нам переведут ночевать…
В гостевом почти не осталось паломниц. Горой лежали свёрнутые в рулоны матрацы с одеялами. В большой комнате на диване сидели две старушки. Людмила достала красочный журнал с вязанием, пряжу. Я пристроилась в уголке дивана.
Людмила, увлечённо вывязывая узор:
- А во время поста, если праздник случится, я пеку вкусный постный торт. Беру стакан мелко нарезанных консервированных ананасов, стакан сока от них, маленькую ложечку соды, почти полный стакан растительного масла. Добавляю муки, чтобы было тесто, как густая-густая сметана. Пеку коржи, очень вкусно! Смазать можно повидлом…
- Сейчас запишем, повтори, пожалуйста, - засуетились старушки.
Потом речь перешла на вязание, на рассказы о детях, внуках, мужьях… Совсем как в больничной палате… Я даже подзабыла, что нахожусь в монастыре…
Так тихо, мирно, расслабленно, около часа прогостила в тёплой компании. Наконец поднялась, вспомнив, что нужно найти матушку Елену. Лучше всего – подождать в келье.
В келье, не торопясь, вычитала вечернее правило. И впервые не огорчалась, что поселили именно тут – так тихо, ни голосов, ни глаз, ни лишних разговоров…
Уже смеркалось, когда пришли матушка Елена с Анюткой. Были, как я и думала, на ферме.
Всё ж-таки спросила у матушки:
- Зовут в гостевой домик, там теперь много свободного места…, - и обрадовалась, услышав ответ:
- Нет, ночуйте здесь.
Побывали в маленьком кабинете, где стоял старенький компьютер.
- Лишние фотографии удалю потом, - сказала матушка и обернулась к сестрёнке, - а ты – ужинала?
- Нет, - потупилась Анютка, - я сразу к тебе пошла…
- Надо вместе со всеми есть! Не убегай больше, если надо – я сама приду и заберу с собой… Ну, что делать… Не положено, но – пойдём, чаю попьёте…
- Я-то – сытая, - попробовала отговориться.
- Пошли, пошли…
Пока мы разогревали чайник на кухне, заглянула одна из монахинь, поглядела на нас, и – ни слова не сказала…
Попили чаю с галетами и салатом… Ещё кусочки красной рыбы нашлись, но мы их сложили в тарелку Анютке.
Сестрёнки говорили о доме, и матушка Елена напоминала себя прежнюю – Настю… Хотя – не совсем. Чувствовалась спокойная отстранённость в её тихом голосе.… И какой-то очередной узелок развязался в моей душе – я перестала жалеть, что Настя-Елена, возможно, никогда больше не увидит родного дома. Тут её дом… Временный, как и всё на земле…