- Странные времена! Чертов Колдун! – Клаус в сердцах грохнул оловянной кружкой о выбеленный годами и пролитым элем стол.
Мотуз, хозяин трактира «Огненная капля», лысый толстячок в клеенчатом переднике, укоризненно посмотрел на нервного клиента. В полумраке тихого заведения не было принято столь бурно выражать свои эмоции.
- Чертов Колдун,- повторил Клаус, - третий день пошел… Рыночная площадь пуста, торговля замерла. Тьфу!
Мотуз смахнул полотенцем со стойки несуществующую пыль, вытер руки и подсел к Клаусу:
- Ну, чего раскричался? Неужели все так плохо? Слышал я о каких-то проблемах у Часовщика, но причем здесь Колдун?
Клаус, тощий веснушчатый блондин с длинным носом, был потомственным торговцем. Его лавка «Рагу из Кролика» за последнее десятилетие перебралась почти в центр рыночной площади, вклинившись аккурат между «Невиданными Сладостями» и «Посудным Миром Златоуста». Лавка Клауса славилась широким выбором товара: от меховых манто и малярных кистей до сушеной печени. А еще три раза в неделю, ранним утром, Клаус устраивал распродажи свежайшей крольчатины; и городские кухарки разве что не дрались за тушку покрупнее, не забывая нахваливать доброго и порядочного торговца.
- Да, все очень плохо, - Клаус поднял на Мотуза осоловевшие глаза, - и я уверен, без козней Колдуна здесь не обошлось.
- Хватит причитать, словно кухарка, у которой подгорели драконьи тефтели, - перебил его Мотуз, - больше эля не получишь, если он тебе идет как слезодавилка аптекарская.
Клаус перевел взгляд на полупустую кружку и сквозь зубы пробормотал:
- Три дня назад Часовщик смазывал Большие Часы на Башне Ратуши. Как обычно, раз в год. Почистить, смазать, завести на год вперед. Но что-то он там задел, оступился и…
- И что? Я слышал о какой-то неисправности, поломке.
- Неисправность! – вскричал Клаус, - Все хуже, трактирщик, гораздо хуже. Корпус часов, исправно служивших Городу тысячи лет, треснул, развалился. Из него посыпались, разлетелись по миру тысячи шестеренок, по одной за каждый год Истории Города.
- И? – взволнованно спросил Мотуз.
- И все. Время остановилось. Застопорилось. Теперь в городе вечный летний вечер. Кухарки не заходят в мою лавку – они ждут утренней распродажи. Манто, шубы и шапки в такую погоду тоже никому не нужны. В общем, смерть коммерции.
- Да-а, - протянул Мотуз, - ранний вечер. Клиентов почти нет. Я редко выхожу из трактира, а свет в окошке, то ли от солнца, то ли от фонарей, мне все равно. Клаус, а если в Городе ранний вечер, то где-то должны быть сумерки? Самое прибыльное для трактирщика время.
- Конечно, - Клаус впервые за вечер улыбнулся, почувствовав родственную торгашескую душу, - недалеко отсюда, за горизонтом. Сумерки. А еще пару часов быстрой скачки на восток – и ночь. Если хорошо заплатишь, помогу перетащить твое заведение в прибыльное местечко.
- Не надо, - вздохнул Мотуз, - я уж как-нибудь здесь. Пережду странные времена.
Повисло тягостное молчание. Первым его нарушил трактирщик:
- Но ведь шестеренки можно собрать. По крайней мере, попробовать.
- А чем, по-твоему, сейчас, занимаются твои любимые клиенты, городская стража? Но если хоть одной не найдут – пропадет целый год Истории. А без этого Часовщик не сможет вновь запустить Время…
- И даже Принцесса Фей ему не поможет?
- Она старается, но пока… Сам видишь, - развел Клаус руками.
***
На линии терминатора, разделяющей день и ночь, Принцесса Фей тщетно пыталась помочь Городу. Наполненные лучшими, отборными семенами будущих времен прекрасные голубые шары взрывались, едва успев взлететь. Будто чье-то черное колдовство разрушало их. А может, сами семена были заражены будущими людскими грехами.
В отчаянии Принцесса Фей вздымала руки, шепча волшебные заклинания: «Вольный Ветер, подними шар, спрячь среди туч. Унеси шар далеко на запад. Пусть за ним устремиться Время, сдвинется, побежит граница света и тьмы.
Но все напрасно! И мириады никогда не взойдущих семян сыпались на Землю странными символами застывшего времени.
***
Колдун вернулся в свою келью. Раздул в очаге огонь и уселся в старое скрипучее кресло. Из кармана черного сюртука извлек маленькое зубчатое колесико с выбитыми на нем цифрами. Годом его рождения. Полюбовавшись блеском колесика, Колдун с довольной усмешкой бросил его в огонь.
«Принцесса Фей, - размышлял он, шевеля стальным прутом потрескивающий хворост, - даже если у нее получится, и настанут новые времена. Этот Город… его людишки без Истории – ничто…»
Колесико в очаге вспыхнуло последней искрой, стало золотой слезой.
Теперь чертов Колдун был бессмертен.