Пивнов никогда не любил возвращаться в пустую квартиру, но сейчас он был рад, что жена с сыном уже уехали. Они улетели в Москву с няней и сопровождающим, а там их встретит его знакомый, с которым давно существовала деловая договоренность на такой вот пожарный случай. Он переправит их дальше и сообщит ему, как они только устроятся. Звонить ему в Сибирск он жене запретил. Информацию она должна передавать и получать через этого же посредника. Теперь ему надо было позаботиться о старшей дочери от первого брака, Катюше. Она сейчас была в Англии. Жила там, в пригороде Лондона в местной семье, изучала английский язык, ездила на экскурсии. Игорю Модестовичу очень не хотелось ломать её планы, тем более, что она уже находилась за границей, поэтому он решил, что просто пошлет к ней своего человека для охраны. Олег Свиридов, который сопровождал его жену до Москвы, должен был, как только передаст их с рук на руки московскому знакомому, лететь в Лондон к Катюше и везде её сопровождать до окончания программы, а дальше он придумает, что с ней делать. Идеально было бы, конечно, отправить Катюшу к Люсе с Ванечкой, но об этом не могло быть и речи, потому что развод Игоря Модестовича с матерью Катюши, Светланой Игнатьевной, пришелся на то время, когда дочери было только четырнадцать лет. С подростковой категоричностью Катюша объявила отцу бойкот, а его вторую жену откровенно ненавидела и не считала нужным это скрывать. Как она относится к своему младшему брату, было неясно, потому что она его ни разу не видела, хотя Ванечке было уже полтора года. Отношения Игоря Модестовича с его первой семьей были очень сложные, и для него болезненные. Когда он на закате пятого десятка влюбился в женщину на двадцать лет его моложе и завел с ней интрижку, он ничего менять в своей жизни не планировал. Тем более, что Люсенька, хотя и была молода, приятна и миловидна, особым умом не отличалась и говорить с ней, по большому счету, было не о чем. Во всем, кроме молодости и стройности, она проигрывала его жене, однако сумела обойти её на вороных, уведя из-под носа богатого мужа. Действовала она просто и без затей. Через несколько месяцев их знакомства, она заявилась к нему в банк и шлёпнула ему на стол справку о двадцатинедельной беременности, а так же выписку результатов УЗИ о поле ребенка. Она ждала мальчика. Не дав Пивнову прийти в себя от ошеломляющей новости, она осуществила ему дополнительный впрыск адреналина, заявив, что ни матерью – одиночкой, ни тайной женой она быть не собирается. Её ребенок должен расти в нормальной, полной семье. Поэтому, если через три дня он не позвонит ей и не сообщит, что разводится с женой и женится на ней, то сына он никогда не увидит, потому что она уже нашла бездетную семью в другом городе, которой отдаст их сына. Причем, стоять на учете по беременности и лежать в роддоме она будет по документам этой женщины, так что концов он никогда не найдет при всем желании. Люся спокойно дождалась, когда побледневший Пивнов схватился за сердце, налила ему в стакан воды, вызвала «скорую» и ушла, оставив на столе справки и бумажку с номером мобильного.
В первый вечер Пивнов поговорить с женой не смог, потому что жутко напился после отъезда «скорой». На второй день он проснулся поздно, когда жена и дочь уже ушли, позвонил на работу, сказал, что задержится, и заметался по квартире, как раненый лев. Надо было отдать должное Люсеньке, она мастерски загнала его в капкан. Игорь Модестович очень любил дочь, но мысли о том, что когда-нибудь всё нажитое тяжким трудом, риском, можно сказать, кровью, придется отдать в чужие руки, зятю, практически постороннему человеку, пришедшему на всё готовенькое, лишала его покоя. Всё чаще возникали мысли о сыне, наследнике. Разговоры с женой на эту тему ни к чему не приводили. Хотя она была значительно его моложе, но в сорок лет не хотела идти на такой риск, успокаивая его тем, что Катюша вырастет, выйдет замуж и родит ему внука. Допустить, чтобы его сына воспитывали чужие люди, а он бы его никогда не увидел и жил с этой мыслью до конца своих дней, он просто не мог. Выкурив за час полпачки сигарет, он позвонил жене на работу и попросил её приехать домой для важного разговора.
Светлана Игнатьевна вбежала в квартиру, запыхавшись, не снимая плаща, прошла в комнату и с тревогой спросила:
- Что, Игорь, сердце? Лекарство выпил? Может, «скорую» вызвать?
Пивнову стало так тошно, что на самом деле захотелось вызвать «скорую», чтобы поставили укол, от которого бы он отключился, и не надо было начинать этот убийственный для них обоих разговор.
- Нет, нет, всё нормально! Света, ты успокойся, сейчас я тебе валерьяночки принесу, - и пошел на кухню.
Светлана Игнатьевна вернулась в прихожую, сняла плащ и сапоги, сунула ноги в пушистые шлепанцы, прошла за мужем на кухню, выпила предложенную валерьянку, села у окна на табуретку, закурила и сказала напряженным голосом:
- Рассказывай!
Игорь Модестович, почти ничего не скрывая и не приукрашивая, вывалил не её голову все обстоятельства, в которые он попал, включая и ультиматум, который ему предъявила Люсенька.
- И что же ты решил? – спросила жена, глядя в окно.
- Я не могу лишиться сына, я так долго о нем мечтал! – в отчаянье выкрикнул Игорь Модестович.
- Ясно, - процедила сквозь зубы жена, вдавливая окурок в кофейное блюдце.
Игорь Модестович быстро заговорил, предлагая ей очень выгодный вариант дележа имущества, если она согласится на немедленный развод.
- Мне надо подумать, - сказала Светлана Игнатьевна, закуривая новую сигарету.
Игорь Модестович замолчал, и они так и сидели молча несколько минут. Жена смотрела в окно и курила, а он смотрел на неё и видел красивую и умную женщину, ухоженную, хорошо и со вкусом одетую и с отчаяньем понимал, что Люсеньке никогда не стать такой. В женщине порода либо есть, либо её нет. И ещё он понимал, что на его жену в любом возрасте будут обращать внимание мужчины, потому что она обладала какой-то притягательностью, харизмой, как это стало нынче модно называть. Никогда он не думал, что придется с ней расстаться, да ещё так по - подлому, нанеся ей в спину самый тяжелый удар, который только можно нанести женщине.
Светлана Игнатьевна докурила сигарету, повернулась к нему и, видно прочтя написанную на его лице жалость, усмехнулась зло, смерила его с ног до головы презрительным взглядом и сказала:
- Я согласна!
Придавила в блюдце ещё один окурок, и, уже выходя из кухни, бросила через плечо:
- Мне нужно на работу. Надеюсь, когда я вернусь, то ни тебя, ни твоих вещей здесь не будет! Бумаги пришлешь с адвокатом!
Игорь Модестович, не ожидая такой быстрой победы, поначалу обрадовался и, побросав кое-как вещи в сумки, увез их сначала на работу, а потом на квартиру, которую снял недалеко от банка. Люсеньке он позвонил сразу же после разговора с женой, опасаясь, как бы она не наделала глупостей. Та сразу заворковала и прилетела к нему на квартиру, вить новое гнездышко. Конечно, Люсенька очень жестко обошлась с Пивновым, но за то, что она подарила ему сына, он всё ей простил. Развод с женой и раздел имущества не занял много времени, и Пивнов с Люсей зарегистрировались, устроив скромное торжество. До рождения ребенка оставалось совсем мало времени, поэтому пришлось покупать квартиру, с каким ни есть ремонтом, новый делать было некогда. Только одну комнату спешно переделали под детскую, купили кроватку, коляску, игрушки. Все эти приготовления Пивнов мог спокойно перепоручить Люсеньке или ещё кому-нибудь, но он хотел всё сделать сам. Особенное удовольствие ему доставляла покупка игрушек. Когда росла Катюша, то игрушки ей покупала Светлана Игнатьевна, потому что она лучше понимала в этих куклах, мебели для них и прочих девчоночьих радостях. Сейчас же Игорь Модестович совершал каждую неделю «набеги» на магазины игрушек, которых в Сибирске было не меньше десятка, и к рождению сына собрал такую коллекцию оружия, которой можно было вооружить роту спецназа. Первого февраля ребенок родился. Его назвали Иваном. Ванечка уже при рождении был крупным карапузом, почти четыре килограмма, довольно спокойным, но внимания всё равно требовал много. И, хотя Пивнов нанял и няню, и домработницу, забот всё равно хватало всем. Погрузившись в эти хлопоты и занятый своим бизнесом, он всё как-то не находил времени поговорить с дочерью. Когда он поздравлял Светлану Игнатьевну с Новым годом, то попросил позвать Катюшу к телефону.
- Катя, иди, тебя отец поздравить хочет! – позвала её Светлана.
- Пусть он засунет себе свои поздравления в…! Я ему объявила бойкот!
- Слышал? – спросила Светлана бывшего мужа.
- Да, - расстроено сказал Пивнов.
- А что ты от неё ожидал услышать?
- Да нет, я всё понимаю, - промямлил Игорь Модестович и положил трубку.
Ему была очень неприятна вся эта ситуация, но угрызения совести быстро утихли, как только родился сын. Вторую попытку наладить контакты с дочерью он сделал в начале лета, решив оплатить ей летний отдых, но бывшая жена огорошила его, заявив:
- Сожалею, но ты опоздал. Вадим уже взял нам всем путевки, и через неделю мы улетаем в Италию на отдых.
- Ка... какой Вадим? - спросил он, заикаясь от волнения.
- Мой муж, - спокойно ответила Светлана Игнатьевна.
У Пивнова вдруг потемнело в глазах.
- Твой муж? – осторожно переспросил он. – Ты вышла замуж?
- Да, - так же невозмутимо ответила она. – А что тебя удивляет? Как оказалось, не все считают меня ни на что не годной старухой, в отличие от тебя!
- Света, я никогда не считал и не считаю тебя старухой, мягко возразил Игорь Модестович.
- Считаешь, - не согласилась Светлана. – Считаешь, раз решил заводить детей с первой попавшейся сучкой, подобранной на помойке. Всё, извини, мне надо ужин готовить, муж вот-вот придет!
- Подожди, Света! Я же хочу что-нибудь сделать для Катюши!
- Не знаю даже что тебе посоветовать. Вадим уже обещал ей подарить на день рождения путевку в Болгарию, в детский центр, так что лето у неё всё распланировано.
- Ну, хоть на день рождения, что ей подарить? – в отчаянье спросил Игорь Модестович.
- Её день рождения мы будем отмечать в Венеции. Можешь ей позвонить туда и поздравить. Я думаю, что при существующих отношениях, никакого подарка она от тебя не примет, - сухо заметила Светлана Игнатьевна.
- Это ты её против меня настроила! – в бешенстве заорал на бывшую жену Пивнов.
- Не-ет, голубчик, моих усилий здесь и не требовалось, это ты сам постарался от души! Вместо того, чтобы звонить дочери каждый день, узнавать как её дела, как настроение, ходить с ней в кино, в театр, ты подхватил чемоданы и исчез из нашей жизни! Интересно, а ты задумался хоть раз, как Катюша перенесла твоё бегство? И это не ты, а Вадим возил её со своей дочерью на зимних каникулах в Эмираты, чтобы отвлечь от этого кошмара, в котором она жила. Ты редкая сволочь, Пивнов! За одно я тебе бесконечно благодарна, это за то, что ты меня бросил! Впрочем, и ты не в накладе. Больше всего вы с твоей новой половиной любите деньги, а сын для вас только средство. Для неё – золотой ключик к твоему кошельку, а для тебя – наследник и хранитель твоих чертовых денег! А то ведь ты и на том свете покоя не найдешь, будешь ворочаться в гробу и думать о несчастных тугриках, которые без тебя осиротели! И не смей мне даже пытаться качать права! Нет у тебя больше никаких прав!
Светлана Игнатьевна отключила телефон, а Игорь Модестович пил весь тот вечер у себя в кабинете, пытаясь разобраться в том, что произошло. Ему и правда, за всё это время ни разу не пришла в голову мысль о том, каково пришлось после развода жене и дочери. Они ему не звонили, не прибегали на работу, не устраивали скандалов, вообще никак о себе не напоминали, чему он был несказанно рад и успокаивал себя тем, что думал, что они с женой развелись достойно, как цивилизованные люди. Разговор с бывшей женой просто выбил у него почву из-под ног, заставив посмотреть на свое поведение в этой истории совсем с другой стороны. Но самым неприятным и неожиданным открытием для него было то, что он продолжал испытывать к Светлане те же чувства, что и раньше. Сознание того, что она вышла замуж и чужой мужчина живет в его квартире, общается с его дочерью, ездит с ней отдыхать, приводило его в бешенство! Хотелось побежать к бывшей жене, устроить ей скандал, что-то потребовать… Что?! Он сам всё это затеял! Глупо, конечно, но он как-то не подумал, что после развода не только он получает желанную свободу, но и она. Нет, он был просто уверен, что это именно ему судьба дала шанс начать новую жизнь, а не его бывшей жене. Он же её хорошо обеспечил! С ней осталась дочь, ну и хватит с неё! Какое ещё новое замужество? Не девочка уже, пятый десяток пошел, климакс на носу! Влив в себя лошадиную дозу коньяка, Пивнов успокоил себя тем, что жена на его деньги купила себе альфонса.
- Ну, и черт с ней! – подвел он итог. Однако, на следующий же день попросил начальника службы безопасности разведать, что это за Вадим такой.
- На жену мне наплевать! – хорохорился он перед ним. – Пусть покупает себе мужей, если ей это надо, благо денег я ей достаточно оставил. Но там живет моя дочь и мне не всё равно с кем она общается! Я хочу спать спокойно!
Через несколько дней Пивнов не выдержал, и спросил у Вахрушева:
- Ну, что, Матвей Николаевич, как с моей просьбой?
- С какой? – не сразу понял тот.
- Я просил узнать о любовнике… тьфу-ты, о новом муже моей жены. Вот ведь черт, запутался совсем! Бывшей жены, конечно!
«Ты точно запутался!» - мысленно согласился с ним Вахрушев, а вслух сказал:
- А-а! Всё в порядке, спите спокойно!
- Ты что, речь на моих похоронах репетируешь? Так я живой пока! – вызверился на него Пивнов.
Вахрушев смутился, сказал, оправдываясь:
- Вы же сами сказали, что хотите спать спокойно, ну, вот я в этом смысле и сказал, что всё нормально.
- Что нормально?! – заорал Пивнов, еле сдерживаясь, чтобы не запустить в подчиненного тяжелой зеленой пепельницей чешского стекла, стоящей у него на столе. – Рассказывай, давай, не тяни кота за хвост!
То, что рассказал Матвей Николаевич, совершенно опровергало утешительную для самолюбия Пивнова мысль об альфонсе. Гридин Вадим Алексеевич, новый муж его бывшей жены, оказался одним из топ-менеджеров «Газпрома», занимающий довольно высокий пост в его Сибирском отделении. Ему сорок лет и брак этот для него второй. Развелся он два года назад, когда его перевели из Москвы в Сибирск. На этой ли почве произошел разрыв, или перевод стал результатом развода, неизвестно. Первая его жена живет в Москве с их дочерью Софьей. Гридин часто видится с дочерью, поскольку регулярно бывает в Москве по служебной необходимости. Раз месяц, на выходные, дочь сама к нему прилетает. На школьные каникулы он всегда её вывозит куда-нибудь отдохнуть. Брак между Пивновой Светланой Игнатьевной и Гридиным Вадимом Алексеевичем зарегистрирован совсем недавно, второго июня.
- Так что у них медовый месяц в разгаре, - ухмыльнулся Вахрушев.
- Спасибо! – процедил сквозь зубы Пивнов. – Иди работай!
Вахрушев повернулся и вышел из кабинета обиженный.
- Если так по бывшей жене убиваешься, хрена ты гулял от неё? – зло подумал он о шефе. – Добро бы с кем, а то с этой кошкой облезлой!
Вахрушев был очень невысокого мнения о внешности Люсеньки, что же касается её скромных умственных способностей, то их он ей в вину не ставил, потому что к своим сорока восьми годам приобрел четкое убеждение, что все бабы дуры.
А Пивнов ещё больше часа бесновался в своем кабинете, пиная мебель, и бросаясь сувенирами со стола, пытаясь хоть как-то успокоиться. Обида на бывшую жену и дочь захлестывала его с головой.
- Я всё всегда делал для них! Вертелся для них, как белка в колесе, чтобы им лучше жилось! Деньгами меня попрекает, а для кого я старался?! Для себя, что ли? Для них и надрывался, чтобы их обеспечить! А они выкинули меня из своей жизни! Вышвырнули, как ненужную куклу, как старую тряпку…
Правды в этих стенаниях было немного, а логики так вообще никакой, но потребовались две недели, чтобы он хоть немного пришел в себя и смог поздравить дочь с днем рождения. Катюша была счастлива и вся под впечатлением Венеции, эмоции её выплескивались через край, и звонку отца она очень обрадовалась. Выслушала его поздравления и заверения, что он её очень любит и всё время о ней думает и скучает, и весело ответила:
- Я тебя тоже люблю, папусик, ты не думай, это я тогда очень сильно на тебя обиделась! И добавила озабоченно, а как твое сердце, а то мама всё время беспокоится.
- Да? – обрадовался Пивнов. – А что она говорит?
Катюша рассмеялась и с подростковой прямолинейностью ответила:
- Она говорит: «Боюсь, что этот старый козел за своим здоровьем совсем следить перестал. Как бы у него вторая молодость инфарктом не закончилась». Папуля, а ты таблетки пьешь?
- Пью, Катенька, пью, не волнуйся!
- Хорошо, я тогда маме передам, чтобы она не беспокоилась. Ну, всё, пока, а то тут фейерверк начинается!
Связь прервалась. Пивнов вытер предательски набежавшие на глаза слёзы и облегченно вздохнул. Он, конечно, наворотил дел в своей жизни, заставив страдать самых дорогих ему людей. Света права, вел он себя, как «редкая сволочь», но его простили, и любят, и помнят. Несмотря ни на что, беспокоятся о его здоровье. Он им дорог, даже такой, а это главное.
Но всё равно, хотя отношения наладились, всё-таки оставались болевые точки, которые они старались не задевать. Игорь Модестович никогда не спрашивал Светлану Игнатьевну о её новом муже, а она и Катюша ни разу не поинтересовались его сыном.
Решив, как ему казалось, вопросы безопасности своей семьи, он приступил к главному и очень тяжелому делу, которое не терпело отлагательств. Он набрал на мобильном номер, и когда там ответили, спросил:
- Узнали?
Там коротко ответили:
- Да!
- Новости знаете? – спросил осторожно Пивнов.
- Знаем! – так же коротко ответил собеседник.
- Что теперь делать? – со страхом спросил Игорь Модестович.
- У тебя две недели, чтобы найти всё или хотя бы узнать, кто это сделал.
- Но как я… - начал было говорить Пивнов, но связь уже прервалась.
Он бросил трубку в угол дивана и обхватил голову руками. Две недели! Смешно сказать, когда такие преступления расследуются месяцами, а то и годами, и чаще всего безрезультатно. Но раскисать нельзя! У него нет на это времени, надо действовать.
Он набрал номер Вахрушева.
- Матвей Николаевич? Освободился уже? Давай, выезжай ко мне, разговор серьёзный есть!
Потом он пошел на кухню, чтобы сделать бутерброды и заварить крепкий кофе. Неизвестно сколько им ещё сегодня предстоит работать.