ПИСЬМО п е р в о е
дорогая моя мамочка
никогда не писала тебе писем но вот пришло время тяжелое невыносимое
И я пишу тебе поскольку твое неприсутствие в моей жизни сделало саму эту жизнь нестерпимой Я стала болеть Я страдаю от приступов неврастеии я не могу справляться с собой Ты просто попробуй поверить мне поскольку понять меня ты не сможешь
Я никогда бы не смогла представить себе что моя зависимость от тебя столь велика Я чувствую что нахожусь в сетях из которых не выбраться Цветной мир стал черно-белым Я чувствую что меня оставили силы я испытываю страх перед тем, что новая невзгода полностью свалит меня Дышу еле-еле .
В самую ямку кто-то засунул палец и не дает дышать Куда бы спрятаться Ото всех Ото вся От детей, от жизни Я не могу их видеть я не хочу их видеть Я не справляюсь с собой Я хочу жить снова как тогда как раньше Я хочу радоваться я хочу жить в любви Я буду счастлива Я буду легка Я буду здорова я хочу быть Господи помоги
2004
ПИСЬМО в т о р о е
Дорогая мамочка!
Как жаль, что мы так давно не виделись.Ты и раньше появлялась не так часто, а теперь и вовсе пропала. Как ты? Я не то, чтобы по тебе скучаю меньше – я повзрослела и всего лишь стала в тебе меньше нуждаться. Да, совсем недавно ты все-же побывала у нас – я открыла платяной шкаф и увидала сложенную вдвое простыню, которой ты запахнула все вещи на вешалках. К чему это теперь, мама? Там ведь больше не висит твоя шуба, да и гостей у нас не бывает – смотреть некому. Но мне все же было приятно, что ты хоть и не показалась, но подала знак. Как же я обрадовалась!
И потом всем рассказывала, как мы с подругами собрались у меня отмечать новый год, дело было летом, времени всегда на готовку не хватает, вот я и мчалась на всех парах через трамвайные пути (откуда у нас трамвайные пути?). Прибегаю, вся в поту, жарища, осталось полтора часа, давай скорее все убирать, готовить, хорошо девицы уже начали без меня, одна и говорит – дай что-нибудь накинуть, чтобы не испачкаться. Вот я и полезла в шкаф! Вот и повидались…
Ты, мам, раньше все же чаще навещала, и спасибо, что ты тогда меня так успокоила, на даче, на веранде, помнишь? Как страшно было, мамочка, села я тогда на солнышке, думаю, куда голову приклонить? Что же ты меня оставила, ни слова, ни полслова, а я как в силках билась, взвалила все на себя, стали ноги подламываться, не могу дышать.
Разрыдалась, вою, зову тебя, кричу, мамочка, родненькая, что же ты не видишь как я подыхаю?! Как раз было 26 число, твой день, только месяц август, мои уехали на Валдай, я одна в городе, и победы мои и поражения.
Вдруг ты появляешься из-за угла и прямо на меня - семенишь лапками, белая голубка, маленькая такая, сроду я не видала таких маленьких! Какие у нас тут голуби - трясогузки да сороки. Вышла и остановилась, смотришь на меня, как я реву, не шевелишься, смаргиваешь только. Я вмиг тебя узнала, перестала голосить и говорю тогда, ну вот наконец-то хоть ты услышала меня!
А ты сперва замерла, а потом стала как бы полукругом ходить, а сама с меня глаз не спускаешь. Я все тебе рассказала, успокоилась, а ты внимательно так послушала до самого, пока я не замолкла, повернулась, зашла за угол и больше я тебя не видела. И знаешь, будто вся муть душевная во мне улеглась, как хорошо мне стало, вроде как прояснилось все. Я тебе помахала тогда, помнишь?.
А вот еще что хотела спросить. Вернее сказать.
Ты на меня не обиделась тогда, что я опоздала? Понимаешь, вот не екнуло нигде – и все тут! Я тебе , кажется, не рассказывала, что у нас с С была такая семейная вроде шутка – если что мы никак не можем сделать,- есть такие дела, которые всегда откладываются в семье, до смешного доходит.- Так вот сколько мы с ним вместе, сейчас уже 17 – тогда четырнадцать было, а я все обещаю его в консерваторию сводить.
И если что у нас затягивается, то сразу в ход поговорка – «сперва в консерваторию!» И тут как раз получилось, что он-то в то воскресенье должен был на работу ехать со старшим, а я с младшим осталась дома с тем, чтобы сходить на абонемент в консерваторию на час дня.
Я так отчетливо помню именно то мгновение, когда мы сидели на моем любимом левом балконе и смотрели на сцену в приоткрытую дверь, где уже собрались музыканты, и уже был объявлен номер, т.е ровно в час, как телефон в моей сумочке захрипел – твоя сиделка.
Я сразу все поняла, прежде чем голос ее услыхала. Сжала младшего руку, шепнула в ухо «мы уходим» и потащила его к выходу. Он на меня все голову вскидывает, все спрашивает, почему мы не остаемся, а мы неслись по лестницам к выходу чтобы там увидаться со своими - те опаздывали.
Они почти входили, но я мужу сказала про тебя и тогда он детям и говорит, что мама -т. е я - поедет к тебе, а он с детьми домой. Но знаешь, что сказал младший?
У него задрожали губки, вмиг в глазах по чайной ложке слез, сделался он очень серьезен и отрезал, что хочет тебя увидеть. Тогда мы все и поехали молча к тебе. Мама, я ведь хотела вечером к тебе, ни о чем таком не думала. Но, видишь, как получилось….А ты что-нибудь хотела сказать или сказала? Тамара-то наверняка на кухне была. Все повторяла потом, что как обычно к тебе подошла, а ты уже далеко.
Мы когда тебя увидели, то она тебе и руки сложила, и рот подвязала…А младший стоял и молчал, только слезы по щекам текли. И знаешь, мам, когда мы этим летом из аэропорта на квартиру вернулись, стоим с ключами у двери, а младший говорит, знаете, чего я больше всего хочу, чтобы нам дверь бабушка открыла, всплеснула руками, обрадовалась, ой, да какие вы большие, да как вы загорели!
2007