Дидар любил дожди, искренне, по-детски. Ему нравились прохладная свежесть, перламутр мокрого асфальта, веселая дробь по стеклам, нравилось с утра облачаться в яркий дождевик цвета молодой листвы, в широком кармане которого было так удобно прятать ядовито-рыжий жезл – волшебную палочку дорожных полицейских.
Выходя из дома, щелкая металлической дверью подъезда, Дидар останавливался, глубоко вдыхая терпкий воздух. Это было подобно священнодействию, магическому ритуалу, без которого не начинался ни один день.
Утро хмурилось. Пелена темных облаков, непрекращающийся небесный плач, необычная для ранней осени цепкая прохлада… Внутренний календарь напомнил - сегодня день рождения старшего брата. Дидар почесал за ухом. Его старший брат - известный актер – принадлежал к категории людей, которые, казалось бы, ни в чем не должны испытывать нужду. Испытавший своевременно и славу, и нежданное богатство, добившийся широкого уважения, вовремя вскочивший на подножку поезда, который отправлялся в безбедную защищенность, - это был как раз тот человек, которому особенно трудно подобрать именинный подарок… Дидар еще раз почесал за ухом, забавно прищурившись. Нерешительно достал сотовый телефон, несколько мгновений испуганно помял в руках его гладкую упрямую спину, вздохнул и вновь спрятал его в бездонный карман. Позже… Когда будут слова…
Моросящая с неба вода вывела из строя добрую часть городских светофоров. Ослепшие, они беспомощно мигали.
Дидару достался один их самых сложных участков – перекресток Жарокова - Сатпаева. Выезжающие с автозаправки автомобили пытались вклиниться в плотные ряды, светофоры скапливали вокруг себя множество торопливых пешеходов, бесчисленные боковые фары – мигали синхронно, упрямо, требовательно.
Как ни странно в центре всей этой каши Дидар начинал ощущать необыкновенное спокойствие человека, который находится на положенном ему месте. Неторопливо, плавно, вдумчиво он повелевал гудящими потоками автомобилей, направлял их, останавливал, разворачивал. Иногда он сам себе представлялся неким Нептуном – повелителем волн; иногда – гроссмейстером, составляющим на доске хитрую комбинацию; иногда – режиссером фильма с интригующим сюжетом.
Направив очередной поток в положенное русло, Дидар поднял глаза и встретился со скучающе-вежливым взглядом рекламного актера, который с большого плаката призывал население брать в кредит новые холодильники.
В отражении слегка накренившегося плаката Дидар разглядел два автомобиля, надвигающихся друг на друга. Оглянулся. Ухмыльнулся. За рулем черного «Паджеро» кипела негодованием пышная блондинка со сросшимися бровями, перечеркивающими переносицу. Из окна сверкающего «Легаси» хищно скалился молодой нагловатый очкарик. Два автомобиля, едва не слившиеся в страстном поцелуе, напоминали боевых петухов, готовых к драке.
Блондинка с монобровью театрально взмахивала руками, призывая соперника освободить проезжую часть. Обладатель серебристого спорт-мобиля упрямо мотал головой и резкими жестами требовал, чтобы территорию уступили ему. Монобровь каркала. «Легаси» клубилось сигаретным дымом – откинувшись на спинку сиденья, очкарик демонстративно курил, продолжая вызывающе улыбаться. За обеими машинами скопились «хвосты». Воздух пропитался гудками и нецензурной речью.
Дидар с упоением наблюдал. Где-то глубоко понимая, что пробил час проявить свои дипломатические способности, он, тем не менее, с крайней неохотой отрывался от ленивого созерцания.
В тот момент, когда он начал пробираться по направлению к непримиримым спорщикам, не выдержавшая психологической атаки блондинка через две сплошные рванула на встречную полосу, сверх-чудом никого и ничто не задев, и через несколько секунд исчезла вдали. Движение восстановилось. Опьяневшие от неожиданной свободы, водители жали на педали что было мочи.
Дидар, вдруг обнаруживший себя разгуливающим по оживленной проезжей части, ринулся на свой пост. Подбегая к светофору, он успел заметить неизвестно откуда вынырнувшее такси, и тут же краем глаза, ужаснувшись, - бегущую через дорогу девочку, почти до колен прикрытую огромным зонтом.
Наискосок, на автопилоте, с замершим в горле выкриком… Подхватить на руки… Такая легкая и перепугавшаяся… Два хвостика … Еще изумленные глаза… ее и водителя – там, за лобовым стеклом… слишком близко…
Дидар лежал, беззаботно раскинув руки, словно распятый белыми разделительными полосами. Часто моргал и улыбался. Рядом, на коленях, уткнувшись мокрым лицом в его подбородок, всхлипывала маленькая девочка, бубнила в ухо виновато:
«Агай, мені куткарганынызга рахмет... Ауыра ма? Агаааааай»*, - горячие слезы текли за воротник.
Морщась от боли в правой ноге, Дидар погладил заплаканную круглую щечку:
«Атын кім болады?» - «Алма…» - «Жылама, Алмушка, жылама…»**
Чувствуя себя героем исторической повести, Дидар смотрел в неожиданно поголубевшее небо и тихо чему-то радовался…
* «Дяденька, спасибо, вы спасли меня… Больно, да? Дяаааденькааа…» (с каз.)
** «Тебя как зовут?» - «Алма…» - «Не плачь, Алмушка, не плачь…» (с каз.)