Не повезло Оксане с самого начала её, пока ещё недолгой жизни – в несчастливый год родилась, в год Чернобыльской аварии. Не на Украине, правда, ей родиться довелось, а в России, на самом-самом её юге. И всё же, если разобраться, от Чернобыля не так уж и далеко. Да беда, как известно, одна не ходит. Родной отец – пьяница запойный, алкоголик потомственный, – как Оксана родилась, через год с небольшим из семьи ушёл. Оксана его и не помнит. Вскоре и алименты приходить перестали.
То ли, в самом деле, от радиации, что в воздухе витала, то ли от дурной наследственности, то ли от чего-то ещё, начала у девочки Оксаны левая ножка расти медленнее правой. С годами и спинка покривилась. А с десяти лет ещё и припадки начались. Куда только мать её ни возила – даже в Москву! И всё – на свою зарплату воспитательницы детского сада!
В Москве Оксане делали очень серьёзную операцию – да всё без толку…
Тут и в стране заваруха началась… Закрутилось… Завертелось…
Оксана прежде всё же в школу музыкальную ходила. А тут – бросить пришлось. Да и обычную – после девятого класса оставила. Хорошо, хоть наконец-то сподобилась пенсию получить по инвалидности.
После школы если и остались воспоминания, то разве что об уроках труда, на которых делали поделки из бисера, и каждый мог сам для себя выбрать из нескольких предложенных учителем вариантов, что же ему изготовить. Все делали белые браслеты, всякий – со своим собственным именем, выложенным в середине из розовых бусинок. И делали исключительно потому, что это было самым простым из всего возможного. А вот Оксана сделала бисерные картиночки. И темы для них сама придумала. При чём, сделала аж целых три! На одной – домик из белого бисера, с розоватой бисерной крышей; стоял тот домик на зелёной лужайке, сплетённой из такого же бисера, только – зелёного. На другой – бисерный аист прогуливался среди бисерных камышей. А на третьей – бисерный заяц, стоя возле зелёных бисерных ёлочек, держал в своих бисерных лапках морковку из красного бисера.
Где теперь те картиночки?! Где мечты Оксаны о музыке и о рукоделье?! Кому теперь всё это нужно?! Да и сама она – кому нужна?! – И мать-то всё позднее и позднее с работы возвращается в последнее время. Оксану и вовсе не замечает. Если Оксана что и спросит, мать в ответ лишь огрызается: «Не твоё дело!». Про соседей и вовсе лучше не говорить. Как завидят Оксану, так обязательно: «Глядите, хромоножка пошла!». Да стараются погромче сказать, чтобы Оксана непременно услышала. Это ж только в книгах пишется про сострадательность, да про милосердие и отзывчивость нашего народа, так же как и про его бескорыстие. А что книги те сочинены писателями, которые если народ когда и видели, то, разве что, из окон шикарных ресторанов, так о том мало, кто задумывается.
Ни друзей у Оксаны, ни просто знакомых… И поговорить-то не с кем… Сидит в скверике, недалеко от дома, и скучает…
Вечереет. Сгущаются сумерки. Затихает город. Остывает разогретый дневным зноем асфальт. Налетевший ветерок несёт ароматы перепрелых листьев и трав. Незримая рука подступающей ночи развешивает на бархатном куполе небес диковинные звёздные бусинки – почти такие же, как на тех Оксаниных картиночках. Распускаются неоновые цветы фонарей. Купол древнего храма, возвышающегося над городом, озаряется причудливейшим малахитовым сиянием удивительнейшей иллюминации, сооружённой над ним после недавнего реставрирования. А ещё выше, над храмом, над его куполом, в далёких небесных высях, оживает, подобно диковинному видению, световое изображение Богородицы с Младенцем на руках.
…Сидит Оксана на своей излюбленной скамеечке. Вдыхает ароматы ночных трав и цветов. Слушает тишину. И почему-то совсем-совсем не хочет уходить, созерцая царящее вокруг великолепие живой ночи…