Казанова
Год создания: 2000.
Использованы сюжеты книг: П. Низон «Путник», К. Хайн «Вилленброк», М. Лермонтов «Странный человек».
Цитаты: К. Воннегут, Б. Гребенщиков.
Музыка: «9-й район», «Bad Boys Blue», «Blue system», «Би-2», М. Джексон, Земфира, «Конец фильма», В. Кузьмин, «Мечтать», «Миллион», «Мумий Тролль», «Сплин», А. Челентано.
Ах, этот местный Казанова,
Всё это для меня не ново.
И сколько песен спел ты модных,
И скольких женщин свёл с ума.
Ах, этот местный Казанова,
Ну, спой мне эту песню снова,
И тайне взгляда колдовского
Я научу тебя сама.
И. Николаев, А. Пугачева
Любить тебя? Взять чувства под запрет?
В глазах твоих найти бы мне ответ.
Ты холодна, как лёд, когда я рядом,
Уйду – ты с нежностью глядишь вослед.
Меня ты словно бы не замечаешь,
Когда любуюсь я тобой, мой свет.
Но стоит мне другую одарить
Случайным взглядом – гнева и обиды
Ты от людей не можешь утаить.
Что ж – любишь ты меня иль ненавидишь?
И как тебе, капризной, угодить.
Ф. Прешерн.
Звучит «Give in to me» / М. Джексон.
Вечеринка. Рядом с Бутусовым присаживается Диана. Она не связана ни с одним из присутствующих мужчин. Ведёт себя спокойно и непринуждённо. Изредка задаёт Бутусову малозначащие вопросы:
– Ты далеко живёшь?
– Живу, если это можно назвать жизнью.
Бутусов бродит около того дома. Верхние окна. Ему кажется – появляется её лицо. Но это только дождь.
Город Женщин. Парфюмерный магазин. Молоденькая девушка:
– Ах, это вы, минуту…
Она идёт к кассе. Выбивает чек. Отдаёт его женщине в чёрном.
Вот она стоит прямо перед Кормильцевым. Он смотрит ей в глаза. Затем – на ноги. Девушка /кокетливо/:
– Даже не знаю, чего вы от меня ждёте?
Она слегка притопывает правой ногой.
Бутусов приостанавливается у того дома.
Бутусов:
– Жизнь – такое странное слово.
Диана глядит на него. Ободряюще-участливо. Но иногда в её дымчато-коричнево-зелёных глазах вспыхивают бесовские искорки веселья.
Бутусов впитывает в себя её черты. Начинает жить в её ауре:
– Видишь ли, я не из тех, кого называют Казановой. Поверь мне и прости, если я скажу что-то неподобающее: я хочу быть с тобой. Останься, если можешь.
Последний взгляд Бутусова. На окна дома.
Дома. Бутусов прослушивает автоответчик. Внезапно – набирает семь цифр. Он уже узнаёт эти гудки. Всегда одни гудки. Его пронзает насквозь неожиданное:
– Да.
Он вслушивается. Холодное – «да». В её проводах нет любви. Да и она ли это?
Тем не менее, Бутусов говорит:
– Мои прежние взгляды и то, что я считал своим долгом, – утратило значение и отпало от меня. Теперь это не в счёт. Теперь архиважно – исправить ошибку. А та, что разворошила во мне всё это, молчит. Но во мне что-то стронулось с места, и я иду по следу…
Перебивающий его голос:
– Зачем вы звоните? Забудьте всё, что было. Прекратите, слышите.
Короткие гудки. Бутусов разочарованно успокаивает себя:
– Звоню в никуда, я забыл даже номер.
Он бросается на кровать. Эта девушка обитает где-то далеко. Но её поглощает его мечта.
Девушка перед Кормильцевым:
– Звоните ни с того ни с сего, потом вот так заявляетесь. Не понимаю, что всё это значит?
– Это входит в сферу моих услуг.
Она смеётся. Садится в кресло. Кормильцев обходит кресло. Обнимает её за плечи.
Бутусов шагает по улице. Рядом Кормильцев. Бутусов спотыкается на ровном месте и останавливается. Кормильцев тоже останавливается:
– Расскажи-ка мне, как твои любовные похождения.
– Всё ещё тянет к тому дому.
Кормильцев /кивая на «тот» дом – Бутусов машинально привёл его сюда/:
– Всё сначала без кончала. Мы же всё выяснили: и про дом, и про имя, и про глаза. Так ты всё ещё не виделся с ней?
– Я обманулся. Теперь живу, как живётся, и ничего не хочу.
– Ты строишь иллюзии и придаёшь им чёрный цвет для большего романтизма. Я вчера её видел. Когда ей весело, она о тебе и не думает. Когда скучно – забавляется тобой. Попробуй заняться тем же.
– Ты сказал это таким нежным голосом…
– Да ты совсем не в духе! Пойду испытаю верность твоей девушки!
Бутусов молчит.
– Если она тебе изменит, ты излечишься от самой глупейшей болезни.
Звучит «You’re A Woman» / Bad Boys Blue.
Диана стоит перед зеркалом:
– Он – мой мужчина, что хочу, то с ним и делаю. Понятно?
Ирина /складывая бумаги в папку/:
– Ага, понятно.
Диана празднословит:
– Поэтому, когда я пошла туда забрать свои вещи, а он как раз позвонил, я притворилась, что я – это не я. Это он сам меня научил…
Диана мечтательно смотрит на вытянутую прядь своих волос.
Ирина тоже смотрит одно мгновение:
– Вот ты, Дианочка, потом сама же будешь причитать: ах, где я была, когда строился плот…
Диана представляет: пингвинята на льдине в открытом море. Ирина:
– О чём ты только думаешь? Он же тебя интересует, его глаза…
– Да, для меня очень занимательны.
Они выходят из квартиры. Диана на ходу красит губы. Ирина вызывает лифт:
– Он просто дурачится. Потому что уверен, что ты в него влюблена.
– Ему не от чего быть уверенным.
Входят в лифт. Едут вниз. Ирина:
– Ты не умеешь притворяться…
– Ха, не хуже тебя умею. Вот увидите! /Снова празднословит/. А он сам виноват – он не Казанова.
Выходят из подъезда. Идут по Городу Мужчин. Ирина:
– Уже видим! Это лучше, между прочим, чем твой Кормильцев, который в прошлом году кадрил Полину, бросил её, да ещё и смеётся над ней. Это-то Кормильцев. То же будет и с тобой. Тебе следует быть более осторожной!
Диана даже приостанавливается:
– Пожалуйста, без наставлений. Я сама знаю, как мне поступать. Никогда не покажу ему благосклонности. И запомни – я не Полина!
Ирина входит в павильон с охапкой платьев и костюмов. Диана беседует с фотографом Александром. Она показывает ему какие-то графики и таблицы:
– Мы тут провели небольшое социологическое исследование.
Александр наклоняется к ней:
– Это должно быть очень интересно.
Ирина /каверзно/:
– Диа-на, куда это положить, чтобы не помялось?
Диана /неопределённо взмахнув рукой/:
– Ты похож на фотографа из того фильма про Диану и Диану. Знаешь?
Он приобнимает ее:
– Знаю, что ты мне нравишься…
Ирина:
– У меня есть специальное предложение для нашей славной папарацци. На минуту – иди за мной.
Диана /подумав/:
– Ладно.
Улыбается Александру. Выходит за Ириной. В соседнем зале – Ирина:
– Ты в него влюблена?
– Это заметно, раз ты спрашиваешь.
– Бедный Слава.
– Почему? Правда, он мне сначала немного нравился, этот Слава. В нём что-то необыкновенное. Зато такой несносный характер. И вечно печальное воображение. Да такой за одну неделю тоску нагонит. А вчерашний день не сегодняшний день.
– Что ты врёшь?! Всё бы тебе смеяться! Однажды Слава сел за рояль, вот за этот самый /подходит к белому роялю/, и с полчаса импровизировал, так и не дождавшись тебя. Я заслушалась, но он прервал игру. И сказал, что с ним рядом нет сердца, бьющегося в такт с его сердцем. Ты не слушаешь…
– Как романтично. А физиологически невозможно. Короче, Ира, звала ты меня не по делу, как оказалось. Мне нет нужды до твоего Славы. Делай с ним, что хочешь. /Подходит к роялю, берёт книгу/. Меня ждут, а потом мне ещё надо осилить новый перевод Кормильцева. Вот он бы обязательно дождался меня. Вот уж у кого мне стоит поучиться. /Пауза/. В его жилах течёт кровь Казановы.
– Да, а тебе присуща его шалость – только и всего. Манишь на свет всех крылатых в ночи – но согреть своим светом никого не хочешь.
– А может, нам с ним объединить усилия?
Ирина нажимает кнопку на пульте от музыкального центра.
В дверях останавливается Кормильцев.
Говорят, она живёт по соседству.
Говорят, она давно простилась с детством.
Это нравится мне, это нравится мне,
Потому она нравится мне.
Девушки замечают его. Диана указывает на него Ирине книгой:
– Займись клиентом.
Выходя, она слегка задевает Кормильцева.
Говорят, она живёт свободно.
Говорят, к ней ходит, кто угодно.
Фотограф сидит на диванчике. Рядом с кипой платьев.
Говорят, она живёт за счастье.
Говорят, у ней прозрачное платье.
Диана сбрасывает платья на пол. Садится. Они болтают.
Она любит свой смех, любит нас всех,
Не спит по ночам и не любит ходить по врачам.
Она любит тебя, она любит меня,
С нами не прочь, потому она любит всю ночь.
Мимо проходит Кормильцев. Диана его не замечает.
Говорят, она зовёт в полночь.
Говорят, она не всех помнит.
Внезапно Диана срывается со своего места. Берёт со столика конверт. Вбегает в зал с роялем. Удивляется:
– А где Кормильцев?
Говорят, у ней широкое ложе.
Говорят, она по-всякому может.
Ирина поднимает глаза к потолку:
– Не дождался…
Говорят, она была недотрогой.
Говорят, она даёт всем помногу.
Диана /раздражённо/:
– Какие-то дурацкие припевы то ли частушки!
Говорят, она живёт по соседству.
Говорят, это у ней по наследству.
Ирина:
– Практикум для начинающих.
Говорят, что подрастает сестричка.
Говорят, у той тоже всё отлично.
Вечером. Диана и Ирина заходят в кафе. А там – Кормильцев и Александр. Ирина иронизирует:
– Вот счастье привалило!
Диана тащит её к ним:
– Будет интересно – обещаю.
Присаживаются. Пирожные и сок уже заказаны. Александр /улыбаясь/:
– Если я его встречу, то вызову на дуэль.
Диана:
– Кого?
– Казанову.
Диана многозначительно глядит в потолок. Ирина:
– Тебе так нравится слово?
Кормильцев /Александру/:
– Вы знаете Казанову?
Диана /Ирине на ухо/:
– Мне нравится… что ему есть кому передать это по наследству.
Александр:
– Разумеется, знаю.
Кормильцев:
– Вы его не знаете. Я – Казанова.
Фотограф усмехается. Диана смеётся. Ирина:
– Вы что, полагаете, что вы единственный в мире Казанова?
В следующий раз. Кормильцев поджидает Диану на улице. Ночью. Диана едва заметно светится. Как это раздетое лето – бронзой.
Приходи, второй этаж напротив, я не сплю.
Вдруг я смогу дать то, что нужно тебе.
Напиши на стене имя и отчество,
Ночь одиночества, просто мне хочется, хочется
Хоть с кем-нибудь быть, навсегда забыть.
Когда Кормильцев открывает дверцу машины. На плечо Дианы присаживается мотылёк. Она сгоняет его. Садится. Посылает Кормильцеву воздушный поцелуй. Но он намерен отправиться с ней.
Приходи, ты ничего не потеряешь здесь,
Ну разве что свою невинность и честь,
Ведь я знаю твоё имя и отчество…
Ночной Город Женщин и Мужчин. Плывёт снаружи. Заканчивается. Машина бежит по полупустой трассе.
Ключ в замке, в воротах шайба,
Руки пустоты, соединяются коты и мосты,
Минус и плюс, я и ты, имя и отчество,
Ночь одиночества.
Диана на ходу сочиняет:
– Я изучаю энтомологию в университете. Тебе это о чём-нибудь говорит?
– Что-то про насекомых.
Она утвердительно кивает. Кормильцев /чуть прищурившись/:
– И ты действительно изучаешь всех этих отвратительных кусачих мошек-букашек?
– Ну, в общем, да.
– А зачем? Чем ты займёшься после?
– Не знаю ещё. Я учусь из одного только интереса. Насекомые – это же поразительная популяция на земле. При этом каждый имаго – ну, окончательно развившийся экземпляр – это верх совершенства.
Диана сама себе удивляется – от этого вранья.
– Непонятно мне, куда ты приткнёшься с этим дипломом по орхидеям, бабочкам и козявкам? Нет у тебя такой дисциплины – изучение практической жизни?
Диана радостно цитирует:
– Да, а с какой неизбежностью они бьются, как светлячки или ночные мотыльки, под огромным абажуром – жизнью. Мои отчаянные попытки поймать их на лету, не причинив вреда, не поломав крылья, нелепые старания вовремя выключить свет приносят немного пользы. Предупредить – не значит излечить.
Кормильцев ведёт Диану к особняку:
– Сейчас согреешься. Я позвонил, и в доме включился кондиционер.
– Да-а? Замечательно.
Кормильцев сочиняет на ходу:
– Я же как-никак инженером был. До сих пор каждый год на электронно-компьютерную ярмарку езжу.
Диана /прищуриваясь/:
– И ты всегда такой был?
– Конечно. Самая большая игрушечная железная дорога во всей школе чья была? Моя! Поезда аж по трём уровням ходили. Подъёмные мостики… А ты что, техникой интересуешься?
– Зуся заставляет. Слегка.
Кормильцев /неслегка подкалывая/:
– Зато ты у нас про насекомых всё знаешь.
– Всё про насекомых ни один человек в мире не знает.
Кормильцев входит в дом первым. Щелчок. Ещё один – вспыхивает свет. Кормильцев:
– Это я сигнализацию отключил. А то бы сейчас тут заревело будь здоров. Не стесняйся, заглядывай во все комнаты.
– А синим бороду красить не пытался?
Я отключил телефон, завёл на восемь будильник.
Кормильцев показывает Диане дом.
Я объяснил тебе, где в квартире спрятался душ.
Диана идёт в душ. Кормильцев – сделать кофе.
Твои солёные слёзы, кислые мины, душные речи –
Я умираю со скуки, когда меня кто-то лечит.
Кормильцев дожидается Диану. Садится с ней рядом. Проникновенно смотрит. Одним пальцем ласково гладит её по тыльной стороне руки. Ей щекотно.
Ты хороша, как узор в прямоугольной бумаге,
Вечнозелёный цветок и порошок в зеркалах.
Узкие джинсы, шея и плечи.
Диана смотрит в окно. Она не верит его комплиментам.
Я умираю со скуки, когда меня кто-то лечит.
Она поворачивает голову к Кормильцеву. И шепчет:
Я ненавижу, когда меня кто-то…
Усмешка Кормильцева. Они допивают кофе. Он внимательно на неё смотрит.
Гадай на картах Таро, и что осталось от кофе.
Диана снова отводит глаза.
Не продырявь мне башку взглядом внимательных глаз.
Твои солёные слёзы, кислые мины, душные речи –
Весь этот бред…
Кормильцев:
– Ты не хочешь посмотреть верхний этаж?
– Там спальня? Там наверняка тоже всё очень стильно.
– Зеркальных потолков там нет, если ты об этом.
– Вот так упущение!
Он берёт её руку, чтобы поцеловать. Диана руку отдёргивает:
– Это ещё что? Давай без влажных приветствий. Думаешь, ты своим шикарным домом меня так поразил, что я сразу же лягу с тобой в постель, господин Кормильцев? Ты, часом, не для таких надобностей обзавёлся этим домом?
– Диана, милая, зачем же сразу так сердиться? Это просто галантный рыцарский жест. Разве ты в школе не проходила про это?
– Поехали обратно. Нечего из меня дурочку делать. Ты мне в отцы годишься.
– А вот это уже удар ниже пояса.
Кормильцев, коротко ей кивнув, выходит.
Диана краем глаза примечает движение за окном. Улица ярко освещена. По ней идёт какой-то молодой человек. Она бежит к двери. Открывает её. Тихо зовёт:
– Эй! Иди сюда!
Он недоуменно делает шаг в её сторону. Останавливается.
– Иди же! Быстро!
Он подходит. Диана /оценив его/:
– Поцелуй меня. Сейчас же.
– Зачем?
– Уж я не знаю, зачем мужчина целует женщину.
Он притягивает её к себе. Едва касается губами её губ. Вниз спускается Кормильцев. Он ничем не выражает своих чувств. Дожидается конца. Говорит ему:
– Всего хорошего, до свидания.
Закрывает дверь. Диана стоит перед ним:
– Я помою посуду. Надеюсь, ради двух чашек ты не станешь включать посудомоечную машину.
– Я бы включил. Деньги избавляют от некоторых постылых обязанностей. Короче, я покупаю себе время для жизни.
– Если уж тебе так важно время для жизни /касается мизинцем уголка своих губ/, лучше бы бросил курить.
– А вот это опять слишком прямолинейно.
– Извини, я слишком резко веду себя. Как школьница.
– Должно быть, решила, что попала в руки к насильнику.
Она всё ещё стоит перед ним. Он внезапно привлекает её к себе. Их лица сближаются. Глаза в глаза. Диана:
– Отпусти меня, злой интриган.
Кормильцев роняет руки. Диана:
– Покажи мою спальню.
Кормильцев отступает:
– Пожалуйста. Иди вперёд.
Звучит «Ja tebia liubliu» / А. Челентано.
Наверху. Диана /прислонившись к платяному шкафу/:
– Так зачем ты привёз меня сюда?
– Я хотел видеть тебя. Или это преступление?
Телефонный звонок. Диана отвечает:
– Я подумаю, обращать ли тебя в оленя. Алло.
Бутусов от неожиданности:
– Ты ещё не спишь?
– Голос-то мой слышен, Вячеслав.
– Это шутка?
– Да, забудьте ту девушку, которая не должна выслушивать ваши жалобы.
– Прекрасные советы. Ну а вы живите себе да детей наживайте.
– Перестань. Хочешь, приезжай, я скажу адрес…
– Теперь я знаю, что демоны раньше были ангелами.
– Господин Бутусов, ваше упрямство невыносимо. Ты несносен.
Короткие гудки. Диана взволнована. Поворачивается к Кормильцеву. Она светится ярче, чем обычно. Он:
– Ты невероятно красива.
– Не знаю, зачем я с тобой поехала!
– Я тоже не знаю. Хорошо быть с тобой вместе. По-моему, я немножко в тебя влюбился. Но я знаю, я же в отцы тебе гожусь.
Диана садится на кровать:
– Я не то имела в виду.
– Я поцелую тебя в щёчку на ночь?
– Не знаю.
– Если не хочешь, я пойму – бабочек нельзя трогать, они слишком хрупкие.
Диана /мотая головой/:
– Я вообще уже ничего не соображаю. Ладно, но только потом никаких поцелуев – у меня друг ужасно ревнивый.
Диана сидит на кровати. Обнимает подушку. На ней ночная сорочка. Открывается дверь. Диана вздрагивает. Смотрит вперёд. Это Бутусов. Она:
Она нажимает кнопку «Play».
Она не актриса, не кинозвезда,
Она не любовница и не жена.
Диана лежит на животе. Перед Бутусовым.
Она теряет рассудок при слове «кровать»,
Она знает, как лечь, но не знает, как встать.
Она внезапно вскакивает. И бросает в Бутусова подушку.
И недоступна при свете кокетка в ночи,
Её любимая фраза: «Ляг и молчи!»
Бутусов ничего не понимает. В этих выходках.
Она помнит запах настоящих мужчин,
Она знает средство от ранних морщин.
Диана пляшет на кровати. С подушкой-сердцем. Полный бедлам.
А ну давай, слабый пол,
Танцуй постельный рок-н-ролл.
Это шанс, а не прикол,
Когда танцует слабый пол рок-н-ролл.
Бутусов неподвижно стоит и смотрит.
Она не похожа на наших подруг.
Входит Кормильцев. Он разбужен грохотом музыки. Он смотрит на Диану. Потом на Бутусова. Которого с трудом узнаёт – спросонья.
Она положит любого под высокий каблук,
Перед её красотой бледнеют зеркала,
Она немногое даст, зато возьмёт сполна.
Она сильна и строптива, как ночью гроза,
И смотрит как-то игриво, не мозоля глаза,
Она не принимает пиво и курит «Пегас»,
И знает цену за каждую ночь и за час.
Кормильцев:
– Третий мужчина за ночь. Слава, ты приехал показать сво…
– Я приехал в свой загородный дом!
Диана продолжает шоу и кричит:
Она любит песни группы «Кармен»,
Она любит вольный ветер и ненавидит плен.
Ей нельзя быть одной, она не может грустить.
Она довольна собой, и я хочу её любить.
Бутусов медлит уходить. Взгляд Кормильцева устремлён на Диану.
И я хочу к ней прижаться небритой щекой.
Бутусов:
– Может, хватит ломаться?!
Он уходит, хлопая дверью. Диана машет ему вослед рукой.
Да прекрати ты ломаться, я совсем не плохой,
Пусть я не вышел рылом, карман мой пустой.
Диана выгоняет Кормильцева. Падает с подушкой на постель и замирает.
Зато, как в песне поётся, прекрасен душой.
Три часа утра. Диана просыпается. У неё болит горло. И немного – голова. Она ищет по всему второму этажу Кормильцева. Наконец, попадает, куда нужно. Осторожно забирается к нему на кровать:
– Эй ты, вставай! Я заболела!
Кормильцев в дремоте пытается её обнять. Она отталкивает его руки:
– Мне плохо, слышишь? /Зарывается лицом в подушку/. Плохо, плохо, плохо!
Кормильцев приподнимается. Он осознаёт, что она плачет:
– Не реви. /Думает, чем её напугать/. Каждая слёзная ночь принесёт по морщине. А с каждой новой морщинкой убавляется экю из твоего заработка.
Диана возмущённо отрывается от подушки:
– Я тебе не Полина! /Он не успевает предотвратить пощёчину/. Видно, я за дверьми стояла, когда бог человекам мозги раздавал.
Кормильцев включает свет интимной лампы. Кому-то звонит.
Час спустя. Внизу. Кормильцев встречает эффектную рыжеволосую даму в чёрном:
– Рад тебя видеть, госпожа доктор.
– Ты совсем с ума сошёл, какие такие у тебя срочные дела? У меня с утра итоговое заседание правления.
– Отлично выглядишь.
– Сумасшедший. Ты же говорил, что речь идёт о человеческой жизни.
Она ждёт слов «да, о моей». Но он говорит:
– Да, о Дианиной.
Женщина выходит из спальни. Когда Диана засыпает.
– Она умрёт, если не увидит его.
Кормильцев:
– Кого именно?
– Да весь этот бред… А так у неё всё отлично.
Новый день. Диана сидит среди подушек. Входит Кормильцев со стаканом воды и таблетками. Диана /принимая/:
– Из-за тебя у меня возникло десять новых забот. Отвези меня в город – мы не можем валять дурака перед показом. Кстати, вас ожидать?
– Меня – да. Я никогда не пропускаю…
– Ясно! Только позвоню Иришечке. Она лапочка, правда?
Диана набирает номер. Кормильцев не сводит с неё глаз:
– С коготочками.
Диана строит ему рожицу и говорит Ирине:
– Привет. Я у Кормильцева.
– Доигралась, Казанова. Даю тебе два часа на сборы.
– А ты хотя бы поинтересовалась, где это и сколько…
– Я знаю, Диана, что на мягких подушках… не въедешь в вечность. Вот это мне очень хорошо известно.
– Вот совершу с ним грех…
– А, так ты ещё в пути.
– Правильно – и в монастырь после уйду! С головой, посыпанной пеплом, и босиком.
– Да, и свечку не забудь!
Диана раздражённо бросает телефон. В самый конец кровати.
Кормильцев, подбросив Диану на работу, отправляется к Бутусову.
Бутусов как раз выходит из подъезда. Уверенно идёт к какой-то цели. Кормильцев догоняет его. Осторожно спрашивает:
– Слава, ты на меня сердишься?
– Нет.
– Я же вижу. Я тебя знаю очень хорошо.
– Знаешь меня? /Входит в магазин – Кормильцев не успевает заметить, каких товаров/. Тогда ты первейший глупец в мире.
Кормильцев осматривается. Оружие вокруг. Он чувствует себя глупцом.
Бутусов подходит к прилавку:
– Не надейся на моё хладнокровие.
Продавец:
– Что-нибудь желаете?
Бутусов /рассматривая всё/:
– Я не знаю. Мне нужно что-нибудь для защиты от вандалов-варваров. /Оборачивается к Кормильцеву/. Понимаешь?
Продавец достаёт чёрную дубинку:
– Триста пятьдесят тысяч вольт. Достаточно просто прикоснуться к любому бандиту – и он в нокауте.
– Нет, боюсь это не для меня. Они не станут дожидаться, пока я к ним прикоснусь, они сразу пустят в ход оружие.
– Тогда вам лучше купить акустическую защиту, вот эту сирену на сто восемьдесят децибел.
Бутусов /подумав/:
– У этих людей нервы обычно крепкие, всякой ерундой их не запугать. Но это идея! /Поворачивается к Кормильцеву/. На меня недавно напали, прямо на моей даче. /Пауза/. Это ты во всём виноват. Искусный, осторожный и умный Казанова.
Кормильцев /твёрдо/:
– Пойдём. Идём к ней – это поможет тебе обрести равновесие.
Звучит «My bed is too big» / «Blue system».
Диана с Ириной наблюдают. Как заполняются места вокруг подиума. Диана:
– Смотри-ка, сколько народу…
За ними останавливается Кормильцев:
– В случае чего я прикинусь вышибалой.
Обе резко оборачиваются. Диана /жёстко/:
– Один Илья пугает девок, скача в одном носке.
– Наконец-то твой голос не лишает однозначности любое твоё слово.
В дверях – секретарша Юлия. Знаком зовёт Диану. Диана идёт. Кормильцев глядит ей вслед:
– Значит, есть другая Диана, которую я прежде не знал.
Ирина /окидывая взглядом зал, подиум, гостей/:
– Которая даже сомнений не ведает?
– Даже. Какая-то неприятная властность. К такой даже не очень-то влечёт. /Прислушивается к бесконечной трескотне женских голосов вокруг/. Интересно попросить их переводить всё, о чём они говорят, на любой другой доступный им иностранный язык, желательно синхронно.
– Перспектива проблематична. Они не поймут эту экстравагантную прихоть.
Диана возвращается. Мягко говорит:
– Хорошо, что ты пришёл.
Кормильцев отслеживает её взгляд – Бутусов вдалеке.
Диана выходит к гостям. Открывает рот, чтобы их поприветствовать. Но раздаётся гитарный вой. Она оборачивается. Это Бутусов. В каких-то потрёпанных джинсах. Он неуклюже мотает головой. Диана складывает на груди руки. Бутусов вскидывает гитару. Соло – истошное, душераздирающее завывание.
Зал испуганно вздрагивает. Зрители ошеломлённо глядят на Бутусова. Растерянные, недоумевающие лица.
Отрывистые каскады звуков. Контрастирующих друг с другом.
Бутусов прикрывает глаза. Гром сменяют тихие, почти нежные звуки.
Кормильцев наблюдает за дамами. Они будто окаменели. Их изумлённые взгляды направлены на Диану. Которая упорно не отрывает глаз от Бутусова. Две девушки демонстративно зажимают уши. А вот мужчины заинтересованы. Ирина напряжённо следит за Бутусовым и Дианой.
Тянется одна нота. Громче. Тише. Умолкает совсем.
Публика в ожидании. Пауза или конец? Бутусов снимает гитару.
Мужчины аплодируют по-настоящему. Женщины делают вид. Облегчённые вздохи. Когда хлопки замолкают, Диана говорит:
– Вы настоящее событие, Вячеслав! /Обращается к публике, медленно подходя к Бутусову/. Это было поразительно. Слишком новаторски и нетрадиционно.
Легко касается его руки. Это знак – уходи.
Начинается показ. И всё идёт своим чередом.
Звучит «Amore no» / А. Челентано.
За подиумом. Диану встречает Александр. С букетом роз. Целует её. Диана:
– Знакомься, это Вячеслав. Он всегда печален, когда другие веселятся.
Бутусов /иронично/:
– Если тебе угодно, буду весел.
– На это любопытно посмотреть.
Бутусов /насмешливо/:
– Да, Диана, деньги – вещь ужасная.
Диана увлекает за собой фотографа:
– Да, Вячеслав, особенно для тех, у кого их нет. И ваше выступление будет оплачено несмотря ни на что, если вы об этом печётесь.
Бутусов отходит. Попадает в комнату для переодевания. Громко говорит девушкам:
– Извините!
Диана делает вид, что не замечает.
Конец показа. Диана и Ирина стоят на подиуме. Со всех сторон им протягивают букеты. Фотографируют.
Банкет. Две женщины подходят к Диане. Одна:
– Спасибо, огромное спасибо, это было потрясающе. /Своей подруге/. Она просто чудо, наша Диана.
Бутусов с бокалом шампанского. Подходит к ним и говорит:
– Хотите, я ещё сыграю?
Дамы ретируются.
– Я что, напугал их?
– Зачем делать сложным то, что проще простого?
Я не Казанова, ты не дразни меня,
Я не Казанова, ты не дразни меня,
Но как увижу снова, я так хочу тебя.
Подойди поближе, крепче обними.
Подойди поближе, крепче обними.
Чудо сотвори же, лучшее возьми.
С Кормильцевым беседует какой-то мужчина:
– А вы тоже из мира моды?
– Отчасти. /Обращается к его жене-блондинке/. А вам понравилось?
Возьми же раз, возьми же два,
О, как кружится голова,
Любовь опасна и так прекрасна,
Но я схожу с ума.
Я не Казанова...
Блондинка широко раскрывает глаза:
– Этот шум, чудовищный шум.
Кормильцев:
– Какой шум?
Мужчина:
– Мне шум очень понравился. Этот парень знает своё дело и инструментом владеет виртуозно.
Блондинка обиженно выпячивает губы:
– Это был шум.
Мужчина:
– Разумеется, не Моцарт. Лично мне музыка понравилась.
Я не Казанова, ты не дразни меня,
Я не Казанова, ты не дразни меня,
Не найдёшь другого, лучшего, чем я.
Подари мне город ласковых огней.
Подари мне город ласковых огней.
Утоли же голод всей любви моей.
Кормильцев подходит к Бутусову:
– У тебя ещё вместо крови молоко течёт.
Бутусов – проходящей мимо топ-модели:
– Как насчёт того, чтобы встретиться сегодня ночью?!
Она улыбается. Многообещающе. Бутусов, ткнув Кормильцева в бок:
– Нравится, а?
– Что именно?
– Эта девушка!
Утоли же три, утоли же пять,
Я не могу себя сдержать,
Я улетаю, я покидаю,
Но хочу опять.
Я не Казанова...
Искры гнева в глазах Дианы.
Кормильцев /глядя на обложку журнала в её руках/:
– Это не девушка. Это кусок бумаги.
Кормильцев пробирается к Диане. Заходит со спины. Сжимает её плечи и шепчет на ухо:
– Что, подражаешь примеру соседских глазков?
Пожилая женщина /касаясь руки Дианы, чтобы продолжить разговор/:
– Может, он невероятно выдающийся, и, подозреваю, ты выложила за этот рёв кучу денег /Диана облокачивается на Кормильцева, смотрит в потолок/, но я человек другого поколения. Мне придётся зайти к вам на неделе, потому что этот гитарист оглушил меня напрочь, я вообще ничего не увидела…
Мимо шествует топ-модель и улыбается Кормильцеву:
– Как это мило, что вы помогаете своей очаровательной жене.
Кормильцев подмигивает девушке. Диана вертит головой по сторонам.
Пожилая дама /угрюмо/:
– Это не гитарист, а террорист.
Кормильцев /мягко/:
– Это современное искусство.
Она налетает на него фурией и оттесняет от Дианы:
– Молодой человек, вы меня искусству не учите. /Голос её становится громче/. Настоящая музыка и какофония какого-то самоучки – это разные вещи!
Кормильцев уходит. У открытых дверей стоят три девчонки-малолетки. Кормильцев:
– Не хотите присоединиться к нашей компании?
Они смеются. Дружно постукивая себя по носикам пальчиками. Кормильцев не понимает этого жеста. Одна из пигалиц:
– Клёвая была музыка. Прикольный мужик.
Кормильцев возвращается вглубь павильона. Та пожилая дама спрашивает у Бутусова с сарказмом:
– Что это вы нам сегодня играли? Кто композитор?
– Композитор я сам. Вы, я вижу, всё ещё под впечатлением.
– Ах, вы, значит, композитор? Это было ужасно.
– Значит, вы правильно меня поняли. Мир ужасен, и музыка ужасна. В этом вся философия моей вещи.
– Вы, значит, с философией музыку сочиняете. А не лучше ли попробовать с филармонией? Правда, это требует больше труда. И, кроме того, таланта, молодой человек, да-да, для этого нужно дарование.
Бутусов согласно кивает:
– Следующая вещь, которую я сыграю, будет ещё прекрасней.
Она возмущённо покидает его. Кормильцев:
– Мне было интересно, Ире – не меньше…
Бутусов опустошает бокал, протягивает его ему:
– Мне тоже.
– Вон тот господин в восторге. И вон те три девчонки в дверях – они вообще твои поклонницы.
Бутусов /равнодушно/:
– Тогда нас уже семеро.
– Диане больше всего понравилось.
Бутусов берёт свою гитару. Проходит через весь зал к выходу. Язвительный женский голос у него за спиной:
– Слава Богу!
Он застывает на пороге. Но не оборачивается. Шагает на тротуар и исчезает.
Топ-модель натыкается на Кормильцева:
– Я не слишком разбираюсь в музыке, но тут готова была расхохотаться. В нём есть что-то от бегемота.
– Только от очень музыкального бегемота.
– А он женат?
Кормильцев чувствует равнодушие к женщинам:
– Хотите, я дам вам его телефон?
– Вот ещё. С какой стати?
– Вы правы. Он скоро опять сюда пожалует.
Поздний вечер. Гости расходятся. Кормильцев задерживается. Диана:
– Ты нам очень помог. Но теперь вышибала может быть свободен.
– Вы имели огромный успех.
– Мы ли? Вот уж я страху натерпелась!
– Зато он был незабываем. /Ласково треплет её по волосам/. Вот как прекрасно, оказывается, некоторые живут.
– Да, но теперь – до свидания.
Указывает ему на дверь. Он не спорит и оставляет её одну.
Словно лётчик, подбитый падаю в море,
Днём и ночью таю от горя.
Диана подходит к столику. Берёт бокал с недопитым шампанским. Делает глоток. Задумчиво смотрит в потолок.
Бутусов. Останавливается у двери. За её спиной. Старается не шуметь. И не смотреть на неё.
А ты, ты так далека, и даже рядом со мною,
Даже рядом ты не касаешься взглядом.
Диана подходит к рабочему столу. Ставит бокал. Наклоняется, чтобы включить компьютер. Включает. Замечает что-то на полу. Тянет осторожно двумя пальцами. Бережно встряхивает. И набрасывает на спинку кресла. Позабытую тень бутусовского присутствия.
И я не знаю, чего ещё тебе надо,
Но я неутомим, я стану одним
Для тебя самым главным.
Бутусов наблюдает. Диана, не садясь, печатает. Вдруг оборачивается. Их взгляды встречаются.
Давай поспорим, что река станет морем,
И осень с весною поменяются вскоре.
Знаешь, ты тоже оттаешь и станешь со мной
Танцевать под луной, а когда будем в ссоре,
Снова поспорим,
Что река станет морем.
Диана направляется к дивану у стены. Садится. Глядя в сторону Бутусова.
Он поднимает лежащую на полу книгу. Садится рядом. Читает ей историю Абеляра и Элоизы.
Ты играешь в игру, которой не знаешь,
Глазами манишь, в пропасть бросаешь.
Но мне всё равно, я всё понял давно,
И ты меня не обманешь.
Диана молчит. Её полуприкрытые глаза.
Бутусов подходит к автоответчику. Вжимает клавишу воспроизведения. Одно сообщение – женский голос. Второе – мужской голос нежно здоровается с Дианой. Третье – влюблённый мужской голос. Два последних Бутусов слушает ещё раз.
В час, когда звезда упадёт, как слеза,
Я, закрыв глаза, загадаю,
Чтоб раз навсегда ты сказала мне «да»,
Раз и навсегда.
Диана молчит. Бутусов:
– Невозможно представить себе ничего более смехотворного, чем любовное наслаждение с немой женщиной. Даже если она прекрасная богиня. Если тебе нравится слово – зови меня так.
Диана /глухо/:
– А причина?
– У тебя все звоночки охранной сигнализации должны надрываться при первых же звуках этих слащавых и льстивых голосов. /Стирает сообщения на автоответчике/. Это же не твой стиль, девочка. Я не знаю, я не имею права спрашивать, но если надо причину – то это причина. Слишком я домашний. Надо почаще развлекаться. Как-нибудь на пару с Юреком расслабиться, а то он совсем бирюком стал. Нехорошо, девочка моя, нехорошо, но я ничего не скажу, не беспокойся. Никакой инквизиции не предвидится.
– А ты сможешь меня понять или простить?
– Пожалуйста, исповедей не начинай. Меня там не было, я с тобой в осиновый лесочек не ходил. И утешать тебя тоже не стану. Расхлёбывай это сама, только не пей много, женщины алкоголь плохо переносят. А тайна мне известна…
– Да? Какая именно?
Он – твой мальчик, ты – его девочка,
Он обманщик, да и ты не припевочка.
Ты наследила, а он же не понял,
Что это было, кто этот кроме.
Бутусов снова садится с Дианой рядом:
– Родимое пятнышко.
И полетели ножи и стаи упрёков,
И заблудились во лжи и в собственных чувствах.
Он тебя так и убьёт, но в самом финале,
А пока дыши весной злой, с кем захочешь.
Он приобнимает её. Оттягивает тонкие ткани. Ниже талии открывается белое пятнышко. Диана:
– Ты никогда не научишься соблазнять женщину.
Он – твой мальчик, ты – его девочка,
Он обманщик, да и ты не припевочка.
Он перепутал, ты растерялась,
Сонное утро долго смеялось.
Диана идёт и садится за компьютер. Сначала куда-то звонит:
– Идите сюда.
Через минуту входят двое из охраны. Вручают Бутусову его же гитару. И надевают наручники. Получается – он нежно прижимает инструмент к себе.
И полетели ножи и стаи упрёков,
И заблудились во лжи и в друг к другу чувствах.
Ты его так и убьёшь, но в самом финале,
А пока пусть дышит весной злой, с кем захочет.
Они хотят его вывести. Диана:
– Подождите, я ещё не прочитала приговор этой гитаре в наручниках. /Читает с экрана/. С помощью чар «ангела света» он околдовывал, имея целью выманить у них деньги. Он имел связи среди иностранцев, заводил знакомства с бессчётным числом юных девиц и женщин. Мы уведомлены о поэме, ещё не законченной, не знаю, можно ли мерзостнее трактовать и выражаться о религии. Как до него не коснись, всё безверие, срамота и мотовство. Инквизиция вменяет вам /кивает в сторону Бутусова/ служение сатане, первостатейный враг отечества и заговорщик. /Обращается к молодым людям./ Можете депортировать его, только, смотрите, беса в дверь вытолкаешь, а он уже в окно лезет.
Один из мужчин:
– Пусть лезет, я ему хвост прижгу.
Едва они за порог, Диана набирает номер:
– Илья, я тебя не отвлекаю? Я только что зачитала Вячеславу приговор, переделанный на новый лад из доноса на тебя…
В офисе. Диана и Кормильцев пьют кофе. Диана:
– У меня к тебе предложение и просьба.
– Это что-то новое.
Звучит «Lucky Bride» / «Мумий Тролль», «Невеста».
Кормильцев в дорогом костюме. К нему выходит Диана – в наряде невесты. Он ведёт её по подиуму. Вокруг гости. Диана тихо ему говорит:
– А просьба состоит в том, чтобы ты сказал своему другу, что он меня чрезвычайно обидел, намекнув на богатство моего кавалера.
Диане подают цветы. Кормильцеву – кольца. Он берёт её руку:
– Ты можешь приказать мне, что угодно, даже умереть за тебя – и я сделаю это.
– Я не верю ни одному твоему слову.
Они надевают друг другу кольца. Все затихают. Кормильцев:
– Ты меня любишь?
– Я тебя ненавижу.
– Хорошо, это намного лучше равнодушия.
– И ещё: достань мне книги по анатомии и астрологии. Даже шарлатан должен быть весьма учёным человеком.
Сияющие лица. Смех. Шампанское. Диана поворачивается спиной к аудитории. Бросает букет. Потом все оборачиваются. Букет – в руках Бутусова.
Бутусов идёт по улице. С букетом в руке. Его догоняет Ирина:
– Слава, послушай меня…
– А что мне слушать – я и так всё вижу. Что теперь свинцовые оковы на бёдрах не в моде.
Он даже не останавливается. Ирина не отстаёт:
– Это только показ… я бы сказала – показуха.
Он не слышит. Продолжает свой путь.
Из всех причин одна причина,
Что ты ушла с другим мужчиной.
И где покой, невозмутимо
Чужой женой проходишь мимо.
И где же они, чары любви?
Зачем ты разбиваешь моё сердце?!
Мы никогда не будем вместе.
Бутусов останавливается. Вручает букет Ирине. Это значит – не надо провожать. Ирина:
– Сказка… Сказка о глухой королеве и слепом короле.
Она всё стоит и смотрит. Как он превращается в чёрную точку.
К чему стихи, я погибаю
И ничего не понимаю.
Хороших нет воспоминаний –
Таков сюжет моих страданий.
Ирина не спеша возвращается. Она входит внутрь. Когда вокруг Дианы и Кормильцева толпятся фотографы и журналисты. Диана:
– Мне давно советовали /указывает на Ирину и тень Бутусова над цветами, видимую только ей/ объединить наши с Ильёй усилия.
Кормильцев:
– Вот так бесСЛАВное окончание карьеры Казановы.
Они остаются вдвоём. Сидят на подиуме, прислонившись спинами друг к другу. Свет притушен. Диана рассматривает своё золотое кольцо.
Звучит «Lucky Bride» / «Мумий Тролль», «Невеста».
Кормильцев:
– Такова моя участь со дня рождения. Все читали на моём лице признаки дурных свойств, которых не было. Я был скромен – меня ругали за лукавство. Я глубоко чувствовал добро и зло – меня все оскорбляли, я стал злопамятен. Я был готов любить весь мир, меня никто не любил – и я научился ненавидеть.
Диана /вздохнув/:
– Я-то не ангел. Я экзальтированная особа. Я тебя не понимаю.
Кормильцев /снисходительно/:
– Неужели? А в его душе ты ничего благородного не нашла? Ты же можешь заметить даже чёрное в белом.
Диана /упрямо/:
– Не знаю. Я говорила правду – мне не верили, и я стала обманывать.
– Одна половина души не существовала, испарилась, умерла. Он её отрезал и бросил. Но ты разбудила воспоминание о ней, а я прочёл тебе её эпитафию. Если тебе моя выходка кажется смешной – смейся. Предупреждаю, меня это не огорчит.
Диане это кажется смешным – и она смеётся. А потом говорит:
– Господи, дай мне душевный покой, чтобы принимать то, чего я не могу изменить, мужество изменять то, что могу, и мудрость всегда отличать одно от другого.
Казанова.