Просматривал я как-то записи детских высказываний и литературные упражнения своего сына, и они сами собой начали выстраиваться в логической последовательности. Так получилась:
Композиция на тему «ЖИЗНЬ С НАЧАЛА»
Издревле живёт в человеке мечта: вот бы начать жизнь с начала. Скольких ошибок можно было бы избе-жать. Скольких промахов и глупостей не допустить. И не замечает он, что повторяет жизнь с начала в своих детях.
Вот оно, твоё зеркало. Вглядись в него пристальней. И непременно увидишь себя. Или жену. Или бабуш-ку. Что он там лепечет?
-Ну вот. Газировку всю выпили. Завтра бутылку продавать пойдём.
Это бабушка.
Вот он с прогулки пришёл. Притащил свой велосипед с колёсиками–подпорками, пыльный и грязный. По-ставил его посреди комнаты. Набрал воды в своё ведёрко:
-Мам, дай тряпку, я свою машину мыть буду.
Это я. Ах, дети, дети! Всё-то они понимают по-своему:
-У меня в зивоте зуки зуззат. Они там весь суп съедут.
Шучу с ним:
-Я тебя съем!
-А я тебе там зелудок наколоцю.
-Ух, ты какой! А ну иди в угол.
-Нет, я там думать не могу.
У него пока ещё часто всё путается:
-Пап. Сорви мне вишенку вон с той яблони. - И показывает на черёмуху. А мы, взрослые, способствуем этому:
-А эта черёмуха красная?
-Нет, чёрная.
-А почему она коричневая?
-Потому, что зелёная.
Мать впервые осваивает морковный торт. Сын сообщает:
-Я торт морковный люблю.
-Как же ты его любишь, если ни разу не ел?
-А я его потом люблю.
Растёт сын. На деревне делится с дедом своим, сокровенным:
-Знаешь, деда, я в городе жить не буду. Я к тебе в деревню приеду. Построю дом. Только не деревян-ный, как у тебя, а каменный. Семью привезу. Жену. Ребёночка. Хотя нет, я жениться не буду. Ну её. Жена ругается. Я лучше лошадь заведу, а она мне жеребёночка принесёт.
Начальная школа. Средняя. Сын уже басит:
-Я физику не учил?! Я её так учил, так учил, что аж заснул.
Вот и на гитаре играть выучился. Мне всю жизнь хотелось, но не получилось. Вот хорошие стихи, как с юности полюбились, так до сих пор помнятся, потому что как будто про меня написаны:
Я, видно, много улыбался,
из «нет» и «да» склонялся к «да»,
я слишком много колебался,
запоминался не всегда.
Простосердечие за грубость,
огонь за видимость огня,
а откровения за глупость,
порой сходили у меня.
И шли взволнованность за нервность,
а доброта за простоту.
И даже верность за неверность…
Но - точка! Кажется, расту.
Я добрых не хочу обидеть.
Мне добренькие – в горле кость!
Я научился ненавидеть
и отличать от злобы злость.
Пусть я раздумчивым останусь,
пускай я грешный и святой,
но не двуликий желчный Янус
стоит за двойственностью той.
Хоть человеком будь, хоть зверем,
моя решимость, как печать, -
на доверительность доверьем,
на пулю пулей отвечать.
А сын уже сам стихи сочиняет. Смотришь, кое-что и получается. И юмор проблёскивает, и искорки серьёзных мыслей пробиваются, и чувства прорезываются. Листаю его блокнот. Название: «Цветные купле-ты». Четверостишия написаны фломастерами разных цветов.
Зелёным:
Этот стих тогда понимаешь,
Когда за спиною доска.
Когда ни хрена не учил и не знаешь.
Зеленое – значит тоска.
Далее синим:
За окно отвечающий глянет:
Здесь птица сидела – ушла.
И только небо тебя поманит
Синим взмахом её крыла.
А вот нехорошее, бурое:
Если оказалось вдруг,
Что уже давным-давно
Друг – не друг, то этот «друг» –
Просто-напросто…
Ну-у! Разве ж можно так резко и грубо. Ох уж этот юношеский максимализм!
Вот и чёрное:
Если все вокруг скоты,
И на сердце дребедень,
Лучший друг сбежал в кусты…
Это значит – чёрный день.
Эх, сын! Это всё ещё пустяки. Хандра. Для рифмы всего лишь. То ли ещё будет! Так что будь бодр – худшее впереди.
А вот и первые эпиграммы. Оскорбившей всех учительнице:
Кричите вы хоть до ночи,
Плевать на вас готов.
Мы – дети, а не сволочи.
Ну, разве что…Петров?
Красивой девушке:
Я давно тебя люблю.
С детского аж сада.
Что? Ты тоже?! Ну и ну!!!
Тогда лучше не надо…
Некрасивой девушке:
Я Вас прошу в который раз:
Снимите, мисс, противогаз.
Ну, погоди ж сын. Они тебе ещё отомстят!
Но парень не из трусливых. Не побоялся схватиться один против троих за честь девчонки. Пришёл с си-няками, растерзанный, но довольный. Хоть и не победивший, но и не побеждённый – разняли. Потом появил-ся новый иронический стих:
Я в ответ поусмехаюся,
Когда меня спросите: «Лёха!
А хорошо ли ты, Лёха, махаешься?»
«Нет. Зато бегаю неплохо».
Учёба, однако, хромает, хотя и понимает он всё прекрасно. Спрашивает сын стихами:
«Отец, ну зачем мне учить
Те предметы, тупые-тупые?»
И сам себе отвечает:
«Пилите, Шура, пилите –
Они золотые!»
Последний класс. Первая любовь.
Небо закатное, медное-медное,
Искрилось в ресницах её лучистых.
Они шли молча, медленно-медленно,
Как будто боясь спугнуть своё, чистое.
Им хорошо было так идти.
Шуршал ветерок, цепляясь за ветки.
И каждый шорох звучал, как стих,
О чём-то добром, о чём-то заветном…
Приходит за полночь.
-Уроки-то учил? Оценки какие?
-Пятёрка есть.
-По какому?
-По астрономии.
-Значит, звёзды с Маринкой на натуре хорошо изучил?
А потом нахожу скомканный листок с исчёрканными строками и названием:
ДВА КРАЯ
Покажите мне край,
где друзья не продажны.
Покажите мне край,
пустяки где не важны.
Покажите мне край,
где не мелки заботы.
Покажите мне край,
где работа до пота.
Мне б уехать из края,
где гадьё веселится.
Мне б уехать из края,
где всё за пять-тридцать.
Мне б уехать из края,
где сплошной туалет.
Мне б уехать из края,
где ни чести, ни совести нет,
сердечности нет
и верности нет.
Да-а-а.…Это уже серьёзно. Детство кончилось. Что можно сказать ему? Не получилась жизнь сначала без промахов и ошибок, без страданий и боли. Почему-то чужой опыт не помогает, да и свой часто впрок не идёт. Но не так ведь всё мрачно. Хотя и немало грязи на свете:
Я не люблю фатального исхода,
Хоть иногда от жизни устаю.
Я не люблю любое время года,
В которое болею или пью.
Я не люблю холодного цинизма.
В восторженность не верю и ещё,
Когда чужой мои читает письма,
Заглядывая мне через плечо.
Я не люблю, когда наполовину,
Или когда прервали разговор.
Я не люблю, когда стреляют в спину.
Но, если надо, выстрелю в упор.
Я ненавижу слухов, сплетен, версий,
Червей сомненья, почестей иглу,
Или когда всё время против шерсти,
Или когда железом по стеклу.
Я не люблю уверенности сытой,
Уж лучше пусть откажут тормоза.
Прискорбно мне, что слово ЧЕСТЬ забыто.
И что в чести наветы за глаза.
Когда я вижу сломанные крылья,
Досадно мне, и неспроста
Я не люблю насилье и бессилье,
И очень жаль распятого Христа.
Я не люблю себя, когда я трушу.
Обидно мне, когда невинных бьют.
Я не люблю, когда мне лезут в душу,
Тем более, когда в неё плюют.
Я не люблю манежи и арены –
На них мильон меняют по рублю.
Пусть впереди большие перемены –
Я это никогда не полюблю.
Держись сын. Всё проходит. И любовь проходит, и насморк проходит. И если ты умеешь так сильно чувствовать, то я верю, что ты будешь хорошим человеком и зря другого не обидишь. Это единственное, чего я действительно всегда по-настоящему боялся.
.
В композиции использовано по одному стихотворению В. Кузнецова, В Высоцкого и из одной миниа-тюры театра «Манекен» ЧПИ.
Пародия на стих «Два края»
(написана женой автора)
И ТЕСНО…, И ДУШНО…
А виною всему совмещённый санузел.
В нём причина несчастий и всех наших бед.
Ну зачем кто-то жизнь так нахально заузил?
Не семья, не квартира – сплошной туалет!
Но, сдаётся мне, есть где-то жизня иная.
Нет сомненья и спору на этот предмет.
Как в кино: там красивы поступки, желанья,
И раздельный, удобный, большой туалет.
Устремиться б туда, в край, где райские птицы,
Где не давит жена на больную мозоль,
Где не пьют эту мерзкую дрянь за пять-тридцать,
И где душу не точит проклятая моль.
Стал бы пить там нектар и трудиться как пчёлка,
До упаду, до поту, до мозолей, до дыр.
Об одном лишь прошу, – дай пять-тридцать в дорогу,
Раздавлю на прощанье последний пузырь.