Часть 8
В компании , где работали Саша с Юрой, стала наблюдаться тревожная суета. Менеджер отделения ходил с озабоченным видом и отводил глаза при встрече. Из обихода ежедневного общения исчезли не только дежурные разговоры о погоде, бесхитростные шутки, но и просто приветствия.
Это был плохой признак. Саша чувствовала это кожей. Она стала вздрагивать, когда кто-то неожиданно подходил к ней. Сидела в постоянном напряжении, не столько сосредоточившись на работе, сколько анализируя любое движение внутри их компании.
Тем не менее разрядка наступила тогда, когда она меньше всего ждала ее. Это случилось в пятницу, в середине рабочего дня. В кабинет менеджера их с Юрой вызвали по очереди одного за другим и обыденно объявили о сокращении. С этого часа. С выплатой двухнедельного пособия, с начисленной за стаж и категорию компенсацией, предусмотренной законом, с обеспечением справки о причинах увольнения будущим работодателям. Одним словом, соблюдая все формальности.
Та черная пятница навсегда врезалась в память Саши незаживающей раной. Она смутно помнила, как они вместе с Юрой добрались до дома. Случился полный провал памяти. Ее личность как бы раздвоилась, и она наблюдала за собой со стороны. Как подошла с Юрой к двери, долго копалась в сумке в поисках ключа, наконец открыла дверь и зашла внутрь. Муж зашел следом и не оборачиваясь побрел в их спальню. Услышав стук хлопнувшей за ним двери, она вдрогнула и поняла, что идти туда не стоит.
Саша побрела в комнату девочек, где до сих пор стояли две кровати. Одна, Светина, была аккуратно застелена в отличии от расхристанной, со съехавшей простыней и скомканным одеялом кровати ее младшей сестры. Саша подошла к убранной кровати и легла на нее не раздеваясь. Какое-то время она лежала неподвижно и бесчувственно, уставившись в мертвенно-белый потолок, не в силах пошевелиться. В ее сознании как в проекторе отдельными яркими вспышками мелькали кадры их жизни в новой стране. Невыносимое прощание с родителями, утомительный перелет, незнакомый аэропорт, бухта, залитая солнцем, ее первая работа, белоснежный корабль, затерянный в океане зеленый остров, веселые лица ее девочек, резвящихся на фоне горного заката, пронзительно-голубые глаза Юры в тесной каюте, светящееся счастьем лицо Светы.
Память услужливо вычеркивала весь негатив- бесконечную борьбу за место под непривычно жарким чужим солнцем, тяжелую работу на стройке и в офисе, уставшее или безразличное лицо мужа, редкую и торопливую любовь, выросших без ее ласки и внимания детей.
Пленка закончилась, и ее сознание стало медленно возвращаться к реальности как тяжелобольной к жизни после долгого забытья. Оно возвращалось вместе с роем ненужных мыслей, которые жалили ее душу как ядовитые осы.
Зачем они все это затеяли? Этот несбыточный дом мечты! Разве под силу иммигранту выстроить светлое будущее за такой короткий срок? Как можно тягаться с коренным населением? Даже оно ковало благосостояние будущих поколений не один десяток лет. Много людей до сих пор живет в долг, выплачивая кредиты всю свою жизнь.
Конечно, есть значительная прослойка, которым достались в наследство родительские дома. У них жизнь получше. Им не надо думать о крыше над головой.
Тем не менее было заметно, что и те, и другие ни в чем себе не отказывали. Жили настоящим. Часто покупали обновки, баловали детей дорогими игрушками, не скупились на развлечения, регулярно меняли машины , дома ничего не готовили, выбрасывая половину заработка на рестораны- одним словом, не отказывали себе ни в чем. Жили легко, наслаждаясь каждым днем, как будто только им была известна простая истина: жизнь дается человеку один раз.
И чаще улыбались. Улыбка стала национальной визитной карточкой зеленого континента.
Почему же они с Юрой так пренебрегали этой истиной? Жили бы спокойно на ренте, скопили хорошие деньги и тратили бы их в свое удовольствие. Больше отдыхали, наслаждались райским климатом и неповторимой природой, уникальным разнообразием пищи разных народов,проводили вместе больше времени, объездили страну и все зарубежье.
И дети не разбежались бы так быстро. Света ушла из семьи недопустимо рано. Лиля стала неуправляемой, учиться не хочет. Столько усилий, нервов, денег потрачено на обеих, а все впустую. Чего только стоило определить их в лучшие школы, сколько долларов переплачено репетиторам!
Лиля, похоже, пойдет по стопам сестры. Хочет быть самостоятельной, богатой и ни от кого не зависеть. Глупые, они думают, это легко! Особенно без образования. Люди с дипломами бьются годы, чтоб преуспеть. А они хотят все сразу и сейчас.
Ее горькие рассуждения прервал хлопок входной двери. Лиля вернулась из школы. Легка на помине.Не подозревая, что кто-то дома, она бросила сумку на пол и врубила на всю громкость свою рэповую музыку. На ходу снимая школьную форму и бросая вещи где попало, она зашла в свою комнату и вздрогнула от неожиданности, увидев Сашу.
- Мам, что ты здесь делаешь?- в недоумении промямлила она, рассматривая странную картину лежащей при «полном параде» и в туфлях мамы на кровати ее сестры.- Ты куда-то собралась?
- Нет, доча, мы с папой уже никуда не собираемся.
- Что случилось?- удивление сменилось тревогой, разглядев враз осунувшееся мамино лицо.
- Мы потеряли работу, зая,- просто сказала она. Но прозвучало это так, как будто они потеряли жизнь.
- Ну и что?- недоумевала Лиля.- Найдете другую!
Вследствие полной оторванности от повседневной жизни, обусловленной юным возрастом и всецелой погруженностью в любимую музыку , Лиля не знала, что на рынке ТелКо или телекоммуникаций произошел страшный обвал. Телеобвал первоначально случился в далекой Америке, но спустя некоторое время его обломки больно ударили рикошетом по всем странам мира, связанным с ней одной интерсетью.
В первую очередь по благополучным, где этот сервис был наиболее развит и где были задействованы десятки тысяч людей.
Заложниками обвала как всегда оказались простые люди, поверившие в долгосрочную стабильность компьютерных технологий и набравшие под завязку разных кредитов: на машины, недвижимость, ремонты этой недвижимости, дорогую технику, дачи, путешествия.
Не от жадности, а в силу привычки, выработанной не одним поколением и умело подогреваемой навязчивой рекламой. Людей приучили жить в долг, давая бессрочные ссуды, смешные проценты или многолетнюю отсрочку по платежам.
За доверчивость пришлось расплачиваться сполна.В одночасье под ударом оказались не только сами работники, но и их семьи. Потерять работу в стране больших возможностей означало потерять все, включая крышу над головой. Увольнение принимало характер эпидемии. На глазах разорялись десятки мелких и крупных ТелКо, сокращая людей тысячами. Людей выбрасывали на улицу с работы фигурально , а из собственных невыплаченных домов - буквально.
- Яка к бису нова работа?- приглушенно твердила Саша, впервые за много лет вспомнив родной украинский.
- Мама, не расстраивайся ты так, все наладится,- уже по-взрослому успокаивала ее Лиля.
Но Саша чувствовала, что это только начало. Начало их конца. Пресловутый маховик капризной фортуны повернул-таки вспять. Как его остановить?
Они разговаривали, не замечая грохота музыки. Наконец, Саша пришла в себя.
- Выключи этот шалман,- бесцветным голосом попросила оно и с трудом поднялась с постели. Статика отяжелевшего тела сопротивлялась движению.-Надо заглянуть в спальню. Что-то там чересчур тихо.
Подойдя к двери, она осторожно повернула ручку, но та не поддавалась. Дверь была заперта изнутри.
- Юра, это я, открой!
В ответ ни звука.
-Юрик, что с тобой? Тебе плохо?
В ее голосе зазвучала легкая тревога.
Она принялась тарабанить в дверь без остановки. На звук прибежала испуганная дочка.
Теперь они вместе,перекрикивая друг друга, просили его открыть дверь.
- Папочка, ну открой, пожалуйста,- всхлипывая талдычила Лиля. – Мы тебя так любим!
Неожиданно после негромкого щелчка дверь приоткрылась, и в проеме появился Юра, спокойный и невозмутимый как будто ничего не случилось. Он умел управлять собой, но лицо все же выдавало сковавшее его напряжение. Оно было похоже на безжизненную маску.
- Что вы шумите? Все хорошо. – просто сказал он и приобняв Лилю за плечи, легко отстранил ее с прохода. На Сашу он даже не взглянул.
С тех пор они вдвоем оставались дома один на один, но вместе долго не выдерживали. Юра под любым предлогом закрывался в домашнем офисе, где стоял компьютер, и часами оттуда не доносилось ни звука.
Саша и рада была бы занять себя чем-то полезным, но необъяснимая тревога сжимала ее сердце, не давая ни на чем сосредоточиться. Она ловила себя на мысли, что постоянно думает о муже, чего не случалось с времен работы в институте. Странностей в его поведении она не видела. Но ее как раз больше всего настораживало его ненормальное спокойствие, граничащее с безразличием. Казалось, что вместо Юры была лишь физическая оболочка, а сам он был где-то далеко.
Утро начиналось с того, что муж заходил в ванную комнату, откуда долго не доносилось никаких звуков кроме шума бегущей воды. Раньше он постоянно напоминал домашним об экономии. Похоже, теперь ему было все равно.
Саша на цыпочках подкрадывалась к двери и напряженно вслушивалась в каждый шорох. Когда шум воды внезапно эатихал, она отскакивала от двери одним прыжком и уже издали звала его на завтрак.
Он сидел за столом, механически пережевывая бутерброд, избегая встречаться с ней глазами. Если же это нечаянно случалось, то в его взгляде не отражалось ничего. Как будто Саша была пустым местом, частью интерьера, большой куклой, черт знает еще чем, но только не живым человеком.
Саша предпринимала попытки заговорить с ним, но все они заканчивались неудачей. В лучшем случае ответом было молчание, в худшем- злое раздражение.
Она не оставляла надежду вернуть его к жизни, как и не оставляла Юру одного. Она сопровождала его повсюду, ни разу не получив приглашения присоединиться. За несколько недель вынужденного безделия она превратилась в его тень. Когда он выходил из дома просто пройтись, Саша молча шла отставая на полшага. Чтоб лишний раз не мозолить глаза. Когда он брал ключи от машины, она садилась не рядом, как прежде, а на заднее сиденье. Они могли часами бесцельно колесить по городу, заезжать за продуктами, но ни разу не свернули посмотреть на свой недостроенный дом.
Саша была бы рада отправить мужа туда, но сейчас это было бессмысленно. Стройка была приостановлена по причине отсутствия текущих средств, которые давала зарплата. Если продолжать строительство и расходовать заемные средства, то можно быстро «вылететь в трубу», не будучи подстрахованными текущей работой.
В который раз Саша перебирала варианты спасения. Например, продать дом, в котором они сейчас жили, и полностью погасить первый кредит. Но сделать это не удастся по простой причине. Проценты банка на заем нарастали быстрее, чем стоимость дома. Рынок жилья попал в такой же цейтнот как и рынок компьютерных услуг.
Получалось так, что погашая заем с накрученными на него банковскими процентами в течение нескольких лет, они не только не выиграли в цене, а наоборот, оставались должны банку солидную сумму денег. Вложение средств сработало в минус, значит против них.
Продать новый недостроенный дом шансов не было. Люди не станут достраивать чужую мечту. У каждого она своя и непохожа на другие. Они лучше начнут с чистого листа или с неосвоенной земли.
Неужели придется сносить новое, еще пахнущее свежесрубленным деревом строение? Но даже снос будет стоить денег. Образовался замкнутый круг, выхода из которого не было. Кроме одного-объявлять себя банкротами, и будь, что будет.
В долговую яму их не посадят. Не те времена. Да и ребенок у них несовершеннолетний. Если уж террорист, покушавшийся на жизнь многих людей, избежал тюрьмы по причине слишком избыточного веса, что говорить о них? Прецедент милосердия существующего закона прогремел на всю страну, вызывая неоднозначную реакцию людей.
Можно вернуться на родину, в мамин дом,-рассуждала про себя Саша. Света, в конце концов, пристроена, новая семья и муж позаботятся о ней. Лиля поедет с ними как миленькая. Хотя ребенок вырос здесь, по-русски еле говорил и не хотел жить нигде, кроме своего дома и этой страны.
-А там, на все еще перестраивающейся родине, снова сводить концы с концами? - вопрошала она себя. Биться как рыба об лед, выживая на копейки, называемые зарплатой. Но даже их надо где-то заработать.
-Видно, так предназначено судьбой. За что боролись, на то и напоролись, -горько думала она. Однако в целом поток ее мыслей был конструктивным.