Лабиринт вкуса яблока. мистика. окончание

  (окончание)
Начало здесь: http://www.proza.ru/2009/08/18/1112
и здесь: http://www.proza.ru/2009/09/04/801

 Анина открыла дверь своим ключом и застыла на пороге. Появилось явственное ощущение  опасности, захотелось немедленно убежать. Алик явно дома, она это чувствовала и панически боялась  объяснения с ним.
   Не заставляя себя ждать, он тут же выскочил как черт из табакерки и заорал:
   - Где ты была? – схватил Анину и затряс как грушу.
   Моментально кровь прилила к лицу и подступила дурнота. Перед глазами всплыло лицо Полины и ее проницательный всезнающий взгляд. Она совершенно точно знала, что произойдет, почему же не стала настаивать, чтобы Анина рассталась с Аликом, не приходя больше домой?
   «Она поняла, что я все равно поступлю по-своему», - мелькнула вялая мысль. Анина чувствовала, как дурнота усиливается и ее охватывает жуткое, ни с чем не сравнимое отвращение. От каждого прикосновения Алика она содрогалась так, будто ее трогала скользкая жаба.
   Анине даже показалось, что какой-то мерзкий запах начал распространяется вокруг.
   - Не надо, отойди, - еле слышно попросила Анина.
Эффект был подобен взрыву атомной бомбы.
   - Ах, «отойди»?! – взревел оскорбленный супруг. – Что случилось, брезговать начала? Где ты полдня была, куда уехала без меня? Ты что, шлюха, любовника завела?
   Тошнота с новой силой подкатила к горлу, Анина отвернулась.
   - Что мордочку воротишь, мартышка, - Алик схватил за плечи и развернул ее лицом к себе, - противен стал? А до этого был хорош? Отвечай: был хорош?
   - Прекрати бабскую истерику, - Анина рывком сбросила его руки со своих плеч.
   - Ах, бабскую! То есть, я теперь еще и баба! Ну, я  тебе сейчас покажу, кто я.
   С этими словами он неожиданно размахнулся и сильно ударил ее по лицу.  Анина рухнула, как подкошенная, боль была нестерпимой, но то, что последовало за этим, оказалось еще хуже.
   Он начал пинать ее ногами, не сильно заботясь, куда попадает. Из разбитых губ тонкой струйкой потекла кровь, низ живота загорелся огнем. Анина отчаянно сопротивлялась, пытаясь спасти себя и свое дитя. Она то прикрывала руками лицо, то живот, потом, извернувшись, пнула Алика ногой.
   От этого он окончательно озверел. Он навалился на нее всем телом, рванул одежду, так, что пуговицы отлетели и начал насиловать.
   Когда он сполз с нее, удовлетворенно урча, Анина приподнялась на локтях и плюнула ему в лицо.
   Алик вытерся, а потом ударил.
   На этот раз для нее наступила тишина.


   …Очнулась Анина ночью. Она так и лежала на полу, и одежда под ней намокла от крови. Алик спал, прижимая к себе подушку и чему-то сладко улыбаясь. Стараясь не шуметь, чтоб не разбудить Алика, Анина, подошла к шкафу, приоткрыла дверцу и достала чистую одежду. Переодевалась она уже у выхода, то и дело поглядывая в сторону спальни.
   На улице стояла беспросветная мгла – ни луны, ни звезд. Стало как-то не по себе и сердце часто заколотилось. Она суетливо  достала мобильник, надавила кнопочку вызова и начала считать гудки. А что, если Лиза выключила телефон? Она иногда делала так, рассчитывая выспаться.
   Но Лиза не спала, ответила на третьем гудке.
   - Можешь приехать за мной?
   - Еду! - моментально заорала Лиза, не спрашивая ни о чем, - диктуй адрес.
   «Если она сразу поймает такси, то скоро будет здесь, - думала Анина, - но ждать возле  дома Алика  рискованно. Если он проснется, то в первую очередь выбежит на улицу».
   Анина прислонилась к стене, чувствуя, как все больше разливается боль внизу живота, потом собралась с силами и медленно побрела в сторону ресторана, где был маленький внутренний дворик, темный и уютный, и там вполне можно было подождать Лизу, не опасаясь быть замеченной.
   Вскоре в свете фонарей затормозила машина, из нее на тротуар, стуча каблучками, выскочила Лиза.
   - Эй, Анька, ты где? - Лиза стояла в узких воротах, ведущих во дворик, и нерешительно переминалась с ноги на ногу.
   Свет упал на избитое лицо и Лиза вскрикнув, прижала руку к губам.
   - Анечка, боже мой, это он тебя так? Какая же он скотина! Немедленно едем в больницу.
   - Может быть, домой? – слабо запротестовала Анина.
   - Нет уж, подруга, поехали сдаваться. Я хочу быть уверена, что он тебя не покалечил. Жалею, что в первый раз тебя послушалась, и к этому извергу отпустила. Посадить эту сволочь мало, надо непременно  в милицию заявить.
   - Лиз, не надо. Не хочу ничего, - Анина всхлипнула. - Вопросы, допросы, показания, очные ставки. Я этого не выдержу. Хочу поскорее обо всем забыть, как будто бы и не было ничего. Видеть его не могу.
   Опять больничный коридор и медики в белых халатах. Анину  быстро увезли, Лиза осталась одна ждать в коридоре. Немного посомневавшись, она  все-таки достала телефон и набрала хорошо знакомый ей номер.

   На утро палата постепенно наполнилась женщинами. Из операционной привезли молоденькую девушку, которая все время вскидывала руки вверх, словно в мольбе и причитала:
  - Мой ребеночек, мой ребеночек…
   Слезы лились по ее лицу из-под опущенных ресниц.
   - Что это с ней? - повернулась Анина к соседке.
   - Выкидыш, - вздохнула та. – Не первый уже. Переживала сильно. А сейчас она еще под наркозом, и ей кажется, что еще ничего не случилось. Очнется, поймет, что ребенка нет, плакать будет.
   - Девчонки, хотите, расскажу самый безопасный способ предохранения? – сменила тему роскошная холеная блондинка.
   - Хотим, - откликнулась полненькая девчушка с простоватой деревенской внешностью.
   - Способ проверенный, сбоев не давал. Значит так, перед тем самым, как начать, нужно капельку крема для бритья нанести на член. Но, главное, не переборщить, а то будете мыльные пузыри пускать.
   - Весело будет, - захихикала деревенская. – А почему именно крем для бритья?
   - А я знаю? Вроде бы как сперматозоиды в щелочной среде погибают, и через барьер из крема им не пробиться. Стопроцентная гарантия. Все перепробовала, толку не было, а на креме для бритья пять лет продержалась.
   - Ух ты! А чего тогда сейчас на аборт пришла?
   - Так крем-то кончился, - поскучнела блондинка, - и главное, я, собираясь новый тюбик купить, старый выкинула! А тут мужу, ну, прям, невтерпеж. Вот теперь здесь и загораю.
   - Да… - загрустила деревенская. - И у меня почти так же. Только один раз переспала -  и сразу сюда. И презерватив вроде целый был…
   - Наверное - бракованный, - вздохнула блондинка.
   - Вот врач говорит, прийти после аборта - и лежать, - вступила в разговор худышка неопределенного возраста. - Как же, полежишь! Сейчас вернусь - и сразу к плите, на все семейство борщи варить. А оно  у меня не маленькое. И еще - стирка уборка, а ночью - мужу «отработай».
   - С ума сошла, да? – ужаснулась блондинка. - Слышала, что доктор сказал: месяц с мужем нельзя!
   - Ага, я ему не дам, а он на сторону пойдет, - зло хмыкнула худая.
   - А мне плевать, - откликнулась молодая пухленькая брюнетка, молчавшая на протяжении всего разговора, - вот приду - и завалюсь спать. И пусть только попробуют мне обед в постель не подать. И месяц – копейка в копейку -  не дам, мне мое здоровье дороже.
   Вдруг разговоры разом смолкли, и все головы повернулись в сторону дверей. Там, в накинутом поверх кителя халате, стоял Глеб.
   Он разглядывал худенькое Анинино лицо, и сердце его сжималось от острой жалости. Он даже сам понять не мог, почему эта девочка так дорога ему.
   С Марной отношения становились все хуже и хуже, пока не прекратились совсем. То есть, они по-прежнему жили вместе, он старательно отдавался работе, а она сидела дома и чего-то  ждала.
   Может быть, рождения ребенка, после которого надеялась все повернуть вспять.
   Выслушав гневную тираду в адрес Лизы, которую никто не просил сообщать в милицию о том, что с ней, Аниной, случилось, Глеб сказал:
   - Не сердитесь на подругу, она очень беспокоится о вас. А я здесь неофициально, если вы не захотите - то никакого дела не будет. Но лучше все-таки расскажите мне все, на тот случай, если Алик решит преследовать вас.
   Анина кивнула и начала потихоньку «исповедоваться», надеясь, что за общим шумом в палате их беседу никто не услышит.
   В душе Глеба, по мере того, как он слушал рассказ Анины,  поднимался такой гнев, что будь его воля – Алику б несдобровать.
   Постепенно, от событий последних, они перешли к более ранним, и незаметно для себя Анина рассказала о привороте.
   - Подайте мне, пожалуйста, шаль,- Анина показала на спинку кровати. – Что-то меня знобит.
   Глеб наклонился, взял большой белый пушистый  платок ручной вязки и передал его Анине.
   - Вы, наверное, не верите мне? – продолжила она.
   - Верю. Со мной последнее время тоже столько странного произошло…
   Ему вдруг захотелось рассказать о Марне, об их отношениях, о том, как он сам увидел ее необычайно красивой и умной, и – об этом, пожалуй, он бы все-таки умолчал -  сразу забыл девушку Анину, которую встретил на вокзале.
   Но Анина вдруг обрадовано  перебила его:
   - Я знаю. Я видела вас тогда в пойме реки, когда вы…
В палате вдруг повисла тишина: все смотрели на Анину и Глеба и приготовились слушать. Анина осеклась и смущенно опустила глаза.

   …На следующий день Анину отпустили домой, взяв слово соблюдать режим и еще пару дней не вставать. Она валялась в постели, читала книги, с наслаждением  ощущая как возвращаются силы.  Иногда сон смаривал ее, и она засыпала, уронив книжку на пол.
   Лиза открыла дверь своим ключом, не раздеваясь, прорысила в спальню и, убедившись, что все в порядке, облегченно вдохнула. Больше всего она боялась, что Анина откроет дверь не спросив, а там окажется  Алик. Но раз все спокойно, можно и поесть.
   Посозерцав пару секунд полупустое нутро холодильника, Лиза вполголоса поругала сама себя за недогадливость: могла бы по дороге  забежать в магазин и купить кое-каких продуктов. А теперь придется опять есть порядком надоевшие яйца.
   Лиза с отвращением достала несколько яиц, сунула их в маленькую кастрюльку и поставила на огонь. Затем обильно намазала пару ломтей белого хлеба маслом и посолила.
   Звонок телефона раздался, когда она набила полный рот. Пришлось быстренько глотать, почти не прожевав.
   Трубка сразу заорала голосом Алика:
   - Лизка? Быстро позови Анину!
   - Алле? - дребезжащим старческим голосом переспросила Лиза, - Кого вам надо?
   Трубку сразу бросили, но не успела Лиза снова приступить к еде, как телефон зазвонил второй раз. Опять глотать не прожевав, не хотелось, потому она распихала пищу за щеки, как хомяк пи прошамкала в трубку:
   - У телефона.
   Алик оторопел.
   - Куда я попал?
   - А ты, милок, куда хотел попасть?
   На этот раз Алик сразу трубку не бросил, по-видимому, вспоминая, правильно ли набрал номер, но затем все-таки нажал на отбой.
   Но Лиза все-таки потеряла бдительность. Почему-то она решила, что раз телефон долго молчит, то Алик больше не позвонит.
   Но не тут то было. Она как раз удобно устроилась с книжкой и чашкой чая на диване, ее начал смаривать сон, и на трель телефона она среагировала вялым:
   - Да?
   Трубка  тут же взорвалась.
   - Лизка, сука, - орал Алик, - ты, что вздумала шутки со мной шутить? Позови Анину, и немедленно.
   - Значит, слушай сюда, - с удовольствием начала Лиза, моментально проснувшись. – Сейчас ты медленно кладешь трубку на рычаг и быстро забываешь номер телефона. А если ты еще раз позвонишь, то в полной мере насладишься общением с представителями закона. В курсе, что бывает за изнасилование с причинением тяжких телесных повреждений? Ой, а что на зоне с такими делают… Это – во-первых. Во-вторых, если ты будешь так глуп, что явишься сюда сам, то к изнасилованию с причинением тяжких телесных добавится вторжение на чужую частную территорию. С целью вымогательства, например. Плюс на шум, который я, конечно же подниму,  сбегутся соседи. О прессе и телевидении даже можешь не беспокоиться, я позабочусь сама. И все, как бизнесмен ты кончился. Суды тебя разорят, друзья отвернутся, знакомые не подадут руки. Трам-там-татам! Та-та-та-та-там-тарам! - пропела она траурный марш Шопена.
   - Гадина, - прошипел Алик.
   - Возможно. Но  советую обходить Анину десятой дорогой.
   - Спасибо, - Анина стояла в дверях, - только чувствую я, что мне нужно самой научиться защищать себя. Вот скоро  начну работать, так неужели придется только в сопровождении из дому выходить?
   Она села за стол и подперла щеку рукой.
   - Будешь бутербродик? Угощайся, будь как дома, – Лиза придвинула к подруге батон, пачку масла, и смущенно хихикнула.
   Анина подняла голову.
   - Не обращай внимания на меня, - махнула рукой Лиза, - это у меня нервное. Я бы предпочла, чтобы ты все-таки сама из дому не выходила. Честно.
   - А я чувствую, что должна.


   Алик ехал на своем автомобиле в препоганейшем расположении духа. Накаркала эта ведьма Лиза, дела идут все хуже и хуже. Надо что-то срочно предпринимать.
   Алик притормозил на перекрестке у светофора.
   Если это все – результат магических происков врагов, то надо идти к Ядвиге. Но ведь вроде бы она защиту на его бизнес ставила?! Неужели обманула, старая карга?
   - Ну, не такая уж и старая, - раздалось рядом и Алик с перепугу судорожно вцепился в руль. Неужели услышала? Так вроде бы он вслух не говорил…
   Ядвига всунулась в открытое окно автомобиля и продолжила:
   - Ну, что, голубь, здесь поворкуем, или другое место найдем? Поверь, тебе будет интересно.
   Алик нажал на кнопку, замки, щелкнув, поднялись.
   - Садись. Но если попусту потрепаться решила, не сердись, вышвырну на полном ходу.
   Ядвига засмеялась.
   - Не волнуйся, не попусту. Хотя я бы на твоем месте желала бы обратного.
   - Да неужели? – хмыкнул Алик. – Могущественная Ядвига кого-то боится?
   - Думаешь, очень смелый? – съязвила Ядвига.
   Они свернули к маленькому полуподвальному кафе, и уселись за дальний столик. Хозяин, когда-то успешно избавившийся от своего партнера по бизнесу, залебезил перед Ядвигой.
   - Чего изволите-с? Соляночка с грибочками чудная есть, щука фаршированная, рагу по-монастырски…
   - Не надо. Выпить нам принеси.
   Алик нервно прикурил. Ядвига, отказывающаяся от еды в пользу выпивки – это уже серьезно.
   После получасового рассказа и объяснений, когда Алик, наконец, вник в суть, ему стало страшно. Очень страшно.
   Получалось так, что Полина, сняв с Анины приворот-оморочку, отправила его обратно, от чего тот получил двойную силу. То есть, стал порчей на кладбищенской земле.
   А такая порча, если ее не снять, может привести к смерти.
   - Я не такая дура, чтоб на себя весь удар брать, - заявила Ядвига, - поэтому, когда делаю, всегда подстраховываюсь, чтоб с заказчиком ответственность разделить. А как иначе? Зачем мне одной отдуваться?! Но, заметь, не все колдуньи так делают: другая бы на тебя все повесила и думать про тебя забыла.
   -То есть, хочешь сказать, благородная ты, - криво усмехнулся Алик. – Прости, но что-то мне в  это верится с трудом, скорее всего, сама напортачила чего. И почему у меня дела криво пошли, я теперь понимаю.
   - Ну да, оттого и пошли, - согласилась Ядвига. – Только не вру я тебе, и верно все сделала. Зря меня обвинить хочешь.
    - Поздно теперь разбираться, лучше скажи, как порчу эту снять?
   - Тут все просто, - понизила голос Ядвига, - как в обычной жизни: нет человека – нет проблем.
   Алик отшатнулся.
   - Ты на что меня подбиваешь, старая ведьма?  На мокруху толкаешь?! Да я тебя…
   Алик завис над Ядвигой, но она вперила в него немигающий взгляд и, четко разделяя слова, произнесла.
   - Ты. Не. Понял. Если не она, то мы. И потом, хватит из себя институтку строить. Ты думаешь, я не знаю, кто в Лизу стрелял? А за что? Только лишь потому, что я тебе намекнула – она встанет на твоем пути, разведет с Аниной.
   Алик рухнул на место, как подкошенный. Горло перехватил спазм и он просипел:
   - Говори. Как и когда.
   Ядвига наклонилась к нему через стол и что-то жарко зашептала.


   В конце марта Марна родила мальчика. Глеб смотрел на маленькое розовое личико младенца, искал свои черты и не находил. Ребенок почему-то не был похож ни на него, ни на Марну, ни  вообще на кого-либо из родни.
   «Скорее всего, чтобы разглядеть свои черты в таком крошечном существе нужен особый дар, или опыт», - решил Глеб.
   С рождением ребенка, вопреки прогнозам Маши и Петра, жизнь не только не наладилась, а пошла совсем под откос: Марна как с цепи сорвалась. Она кидалась ругаться по каждому пустяку, и Глеб всерьез подумывал о разводе. Останавливало его только чувство долга перед крошечным ребенком.
   Единственной же отдушиной теперь для него стали сны.
   Засыпая, он каждый раз проваливался в тот странный сказочный мир, в который впервые попал, преследуя преступника. Но теперь он сознательно стремился туда, ведь именно там он мог встретить Анину.
   Сначала Глеб так и думал, что все это - только сны пока однажды, купаясь в реке, не поранился об острый ракушечник. Утром едва проснувшись, он первым делом осмотрел бедро.  К его глубокому изумлению царапина была на месте.
   На следующий раз Глеб взял с собой камень с берега реки, но на утро усомнился: таких камней и в Перелесье пруд пруди. А вдруг он всего лишь как лунатик ходит во сне? Вышел на улицу, подобрал камень и лег спать. Почему бы нет?
   Загадка не давала покоя.
   И тогда он сорвал в Ахернаре цветы. Это были летние цветы, и нигде в Перелесье они еще не расцвели.
   Глеб и сам, пожалуй, не мог бы объяснить, почему его мучительно тянуло в Ахернар. Затерянный мир нравился ему своей недосказанностью, необыкновенностью. Несколько раз Глеб порывался отправиться туда, пройдя через портал, но все откладывал визит.
   Пожалуй, он и сам не мог бы объяснить, что хочет найти там. Может быть, ответы на какие-то свои вопросы, а может быть – захотелось воочию убедиться во всем том, что видел во сне.
   Приближался его день рождения, и он решился. Очень уж ему хотелось  опять увидеть Анину и не издали, во сне, а наяву. День рожденья – это хороший повод, а лучше места, чем Ахернар не найти.
   Где находится сторожка-портал, Глеб хорошо помнил, долго искать не пришлось. Но вот сразу войти он не решился. Долго стоял рядом, прислушиваясь и оглядываясь по сторонам, потом слегка толкнул дверь.
   Запах кожи, хороших сигар и натертые до блеска латы в углу. Все было как в первый раз. Глеб вздохнул с облегчением: значит, портал пройти просто, не обязательно нужно гнаться за кем-то, или от кого-то убегать.
   Тогда он был одержим желанием поймать преступника, теперь скорее, чувствовал себя как на экскурсии. Жаль только, что к прогулке не прилагался экскурсовод.
   Заброшенный сад и яркие птицы в ветвях, деревянные качели в отдалении. Странно, что он их раньше не заметил. В пылу погони, наверное? Точно такие же были в его детстве.
   Глеб свернул к качелям и  царапнул облупившуюся краску ногтем. Когда-то у него на таких качелях произошло объяснение в любви. Они раскачивались все сильнее, и сильнее, и вдруг он решился. Крикнул, когда ветер шумел в ушах: «Я люблю тебя!»
   Кажется, она не расслышала. А он не решился повторить.
   Там еще дерево росло неподалеку, и он когда-то выцарапал перочинным ножом свое имя.
   Да, вот такое же, как это. Глеб коснулся ствола рукой и тут же отдернул. На гладкой  светло-коричневой коре проступила надпись: «Глеб».
   - О, Господи, - пробормотал он. – Неужели бывают такие безумные совпадения? Качели, дерево с именем…
   К Глебу, выклевывая по пути жучков и зернышки, приближалась птица с оранжевым оперением и ярко-зелеными хвостом и клювом. Туловище у нее напоминало  страусиное, но ноги были значительно короче. Птичка подошла и ощутимо щелкнула клювом по Глебовой ноге.
   - Вот, ипть, - выругался Глеб и поторопился уйти из странного сада.
   Сразу за маленькой покосившейся калиткой со скрипучими петлями начинались дома.
   Где чей дом в Перелесье, Глеб хорошо помнил. И по роду работы приходилось бывать, и за время жизни с Марной узнал. Сейчас он шел по знакомо-незнакомым улочкам и в изумлении вертел головой.
   Первым от угла - дом деда Бобыря. Бобыриха как раз что-то варила в тазике на веранде – наверно, варенье – и весело помахала Глебу рукой.
   Мимо протарахтела колесами бричка, но водитель поспешно отвернулся. Кажется, это был Костюхин – известный склочник и задира.
   Большинство домов были похожи друг на друга, словно сделанные под копирку, но некоторые разительно отличались от остальных. Отчего так, Глебу было совершенно не понятно, и он опять подумал, что экскурсовод бы ему не помешал.
   Улочки причудливо извивались, Глеб шел, не думая ни о чем, словно лошадь, у которой отпустили поводья. Очнулся лишь, когда наткнулся на светлый, полупрозрачный дом. То есть, дом, конечно же, не был прозрачным, но так казалось при первом взгляде на него.
   Глеб с интересом разглядывал стрельчатые окна и изящные башенки, представляя, кто может жить в нем и, не удержавшись, заглянул через калитку. На белой садовой скамейке с высокой изогнутой спинкой лежала забытая шаль.
   Он сразу узнал ее – эту белую шаль, висевшую когда-то на спинке кровати в больнице, если, конечно, в Ахернаре не нашлась вторая такая же. Глеб поискал взглядом Анину, прислушался, но в доме явно никого не было.
   Теперь Глеб был заинтригован, ему хотелось во что бы то  ни стало найти и дом Марны. Интересно, как выглядит в Ахернаре он?
   Глеб прошел по нужной улице несколько раз, вниз и вверх, но  никак не мог сообразить, который же из домов именно тот, который он ищет. Наконец, увидев соседку, сообразил, что, увы, как ни прискорбно сознавать, но нелепое скорлупообразное сооружение, вызывающее отвращение,  и есть Марнин  дом.
   Внезапно возникло странное чувство, будто там, внутри можно получить ответы на мучившие его вопросы. Глеб тихонько открыл калитку, скользнул во двор, стараясь быть незаметным, и  тут же зацепил ногой стоявшее недалеко от входа коромысло.
   От коромысла шума было немного, но оно, к несчастью,  упало на дремавшую в траве змею, та испуганно метнулась под ноги Глебу, он шарахнулся и сбил сушившееся на заборе ведро.
   И тогда, в ответ на шум,  в  туманном слюдяном окне, мелькнула чья-то тень.
   Может быть, и показалось. А если нет?
   При мысли о том, что он запросто сейчас может наткнуться на Марну, и вызвать тем самым очередной скандал, желание проникать в чужие тайны испарилось без следа. Зато появилось дурацкое  ощущение, что он кружит в лабиринте и никак не может найти из него выход. Кстати, такое же чувство появлялось частенько у него при общении с Марной: уж сколько женаты, а он до сих пор так и не понял ее до конца.
   Глеб торопливо отошел от дома и почти бегом направился к реке.
   Шум воды и свежий ветер успокоили и принесли облегчение. Глеб разулся, засучил брюки и вошел по колено в реку. Вода оказалась  такой студеной, что сразу судорогой свело икры. Плеснул в лицо, охнул как от ожога и тут сзади кто-то произнес:
   - О чем грустишь?
   Глеб нервно обернулся и чуть не подскочил от удивления. На берегу сидел большой рыжий кот, аккуратно обмотав лапки хвостом, и пристально вглядывался  в Глеба.
   - А, это ты, а я думал, что тебя нет и ты – сон.
   - Сам ты – сон, - огрызнулся кот и, облизав лапу, потер ею нос. - Чего маешься? Вижу же, места себе не находишь, да и лица на тебе нет.
   - А вот скажи-ка, кот…
   - Меня зовут Аретон, - напыжился кот.
   - Извини. Да, так я хотел спросить – в Ахернар ведь могут попасть только волшебники?
   - Ну да, - удивился глупому вопросу, по его мнению, Аретон.
   - И у каждого волшебника здесь есть дом.
   - Конечно, - опять согласился кот.
   - А как же я? – упорствовал Глеб. – Я не волшебник, и у меня нет здесь дома.
   - Ты сам-то вспомни, что пару секунд назад говорил, и узнаешь ответ.
   - Хорошо, допустим, у меня есть какие-то способности, - начал рассуждать Глеб, - хотя совершенно не понятно, откуда, ведь я не являюсь уроженцем Перелесья.
   Кот закончил умываться и теперь смотрел на Глеба немигающим янтарным взглядом, в котором застыла смесь удивления и насмешки.
   - И еще я понял, что каждый дом в Перелесье имеет отражение здесь, в Ахернаре, продолжал Глеб, не обращая внимания на ехидный взгляд кота. - Но у меня-то нет дома, откуда же ему взяться здесь?!
   Кот фыркнул  и поманил его за собой. Глеб шел следом и думал, что спрашивать совета у кота – это явная «клиника». Кому расскажи - и все, дурка обеспечена.
   Тем временем впереди показались развалины какого-то замка. Кот победоносно взбежал на останки смотровой башни, встал на задние лапы, и торжественно очертил вокруг себя круг:
   - Это все – твое!
   - Ну, точно, схожу с ума, - опечалился Глеб, - спрашиваю совета у кота, тащусь следом, да еще и ожидаю вразумительного ответа.
   - Зря не веришь, - ничуть не обиделся кот. – Ты ж не на меня сейчас злишься, а на самого себя.
   - Телепат?- огрызнулся Глеб. – Прям даже знаешь, о чем я думаю.
   - А чё тут особенного, - расплылся в благодушной улыбке кот, - у тебя ж на физиономии все написано. Вот понять, для чего тебе вдруг так спешно понадобился дом – это посложнее было.
   - Ну и для чего? – иронично ухмыльнулся  Глеб.
   Кот уселся совершенно как человек, закинул ногу на ногу и начал рассуждать.
   - У тебя скоро день рожденья, так?
   Глеб настороженно кивнул.
   - Тебе хочется пригласить девушку, так?
   Помедлив, Глеб опять кивнул.
   - И еще тебе хочется устроить что-то совершенно необычное, чтобы этот день рожденья запомнился ей надолго. Вот, я тебя и привел – это твой дом!
   - Да ты что, рыжая шкура, издеваешься, что ли? – вспылил Глеб. – Это развалины, а не дом!
   Кот издал такой своеобразный звук, что Глеб готов был поклясться, он хихикнул. Затем встал и подбоченившись заявил:
   - А вот вспомни, что на месте твоего замка в Перелесье   находится?
   Глеб потер переносицу, мысленно совмещая улицы Перелесья с улицами Ахернара.
   - Парк… - растерянно ответил он.
   - Теперь понял, почему у тебя в Перелесье нет дома? А что в парке находится, помнишь?
   - Аттракционы какие-то, пруд, детская железная дорога и …
   Глеб вдруг понял, на что намекал ему кот.
   Он обежал вокруг развалин и остановился у красивого пруда с кувшинками и плавающими лебедями. На другой стороне виднелись сад, полянка и не слишком большой, но все-таки достаточно вместительный дом для гостей. В Перелесье, похоже, его использовали под парковый склад.
   Глеб вошел внутрь. Вся мебель в доме была прикрыта толстой холщовой тканью, а слой пыли на ней казался многовековым. Глеб дернул  за край полотна, которым был покрыт диван, и кот истерически закричал:
   - Стой!
   Но было уже поздно. Столб пыли, по сравнению с которым даже пыльная буря в Китае показалась бы детским лепетом,  поднялся в воздух.
   Глеб и кот выскочили из дома как ошпаренные,  непрестанно чихая, отряхиваясь, и растирая слезящиеся  глаза.
   - Ты просто как ребенок какой-то, - возмущался кот, вылизывая шкурку, - кто просил тряпку к себе тянуть? Что, руки чешутся, силу приложить некуда?!
   - Вот уж не ожидал, что пыль такая сухая, сразу в воздух поднимется. Думал, слежалась за много лет, - оправдывался Глеб.
   - Думал, думал… - проворчал кот.- Если бы думал, не стал бы руки распускать.
   - Пылесос надо сюда, - размечтался Глеб.
   - Ага, а вместо розетки куда втыкать? Водой нужно пол полить. А мебель сбрызнуть, и только потом чехлы аккуратно собрать.
   Между тем, начало темнеть. Глеб с тоской обернулся на вновь обретенный дом и заторопился в Перелесье, к Марне.
   Последний трамвай, довезя Глеба, потарахтел колесами в парк. Глеб медленно перешел улицу, подошел к дому, заворожено разглядывая светящиеся окна и открыл дверь. Прямо у порога стояли Марнины туфли. Один из них, наспех сброшенный, перевернулся, и комочки глины, прилипшие к каблуку и подошве, яркие как цветок аконита, сразу бросились в глаза. Глеб сразу понял в чем дело: Марна тоже была в Ахернаре. 
   Как ни странно, никакого беспокойства это открытие у него  не вызвало. Наверное, за время брака с Марной, он просто устал переживать, и сейчас ему было совершенно все равно, знает ли она о том, что он был  Ахернаре, и что свой день рожденья собирается провести именно там.


   Теперь каждый день Глеб приходил в свой дом в Ахернаре, постепенно очищая его от пыли и грязи. К его глубочайшему удивлению, старинная  мебель выглядела как новая: ни плесени, ни грибка и краски не выцвели. Только одно кресло было повреждено и то, скорее всего, еще при жизни хозяев. Яркое гобеленовое сиденье пересекал длинный, плохо заштопанный шрам, похоже, кто-то со всей силы рубанул по нему мечом.
   Аретон появился только под самый конец работ, когда уже все в доме было сделано. Он принес с собой овальное старинное зеркало и, смущаясь, пояснил:
   - Это тебе к новоселью. Пригодится. Думаю, будет неплохо смотреться на стене у камина.
   - Не возражаю, - согласился Глеб.
   Оставалась неделя до дня рожденья, и Глеб был вполне доволен собой – все успел вовремя. Теперь нужно придумать, как сервировать стол и чем развлекать гостью.
   На чердаке нашлись коробки с фарфором – сервизом на двенадцать персон.
   - фамильный, между прочим,- мурлыкнул кот. - Сделан в Китае в шестом веке. Обрати внимание, на каждой чашке или тарелке – сцены из истории твоей семьи. Вот, например, здесь, твой предок мечом-трилистником убивает дракона.
   - Драконов не бывает, - вяло возразил Глеб, пытаясь справиться с шоком от увиденного и услышанного.
   Картинки на посуде и правда впечатляли. Все было написано довольно убедительно и реалистично, будто бы художник сам присутствовал при битве, так что сложно было поставить слова кота под сомненье. На одном из изображений Глеб явно разглядел магентереона – гигантского саблезубого тигра, на другом – явно был тираннозавр, но какой-то странный, с птичьими перьями, словно цыпленок.
   - И зря сомневаешься, - фыркнул Кот, - по последним научным данным именно так и выглядели тираннозавры. За новостями следить нужно.
   - Ну надо же, и как это интересно тебе удается за новостями науки отсюда, из Ахернара следить, если здесь не то что телевизора, даже электричества нет?
   Если бы кот был человеком, то, наверное, покраснел бы, так он смутился. Он поковырял лапой пол, потом попытался рассмотреть что-то на потолке, и, наконец, с вызовом заявил:
   - Да, я хожу в Перелесье. И что? Не имею права? Мне, между прочим, тоже иногда простого тепла и ласки хочется.
   - Вовсе и не собирался тебя упрекать, - пожал плечами Глеб. – Пожалуй, на сегодня закончим. Надо только еще решить, кого попросить приготовить все для стола. 
   - Как – кого? – глубоко изумился кот. – А местный повар на что?! неужели ты еще не был в нашей харчевне и не испробовал его коронные блюда? Это мое упущение, завтра же восполню.
   Аретон оживился, задрал мечтательно голову и облизнулся розовым язычком.
   - Так что, домой идем вместе? Ты сегодня запланировал поход в Перелесье?   
   - Спасибо, что-то не хочется, - пробурчал кот.
   - Да ты, никак, обиделся?
   - Очень надо, - хмыкнул кот. - Просто предпочитаю ходить один, без свидетелей. И позже, ночью.
   Глеб согласно кивнул и побежал к входу в портал: темнело довольно быстро и не хотелось потерять дорогу.
   Что сразу удивило - в сторожке пахло по-новому. К, ставшими уже привычными, запахам кожи, одеколона и сигар явственно примешивался еще один.  Глеб сразу узнал его – божественный запах грунтованного холста и масляной краски.
   На низеньком столике у окна лежал раскрытый этюдник. Рядом – мольберт и прикрепленный к нему холст.
   Глеб долго стоял, борясь с искушением взять кисть, смешать краски на палитре и попробовать писать, но так и не посмел. В заброшенной сторожке в Ахернаре ничего не может принадлежать ему. А раз чужое, то трогать нельзя – эти с детства вбитые в голову истины сейчас были сильнее желаний. Хотя  здорово было бы попробовать себя в роли первооткрывателя новых миров, перенести на холст те картины и образы, которые постоянно возникали у него перед глазами.
   Глеб вздохнул, и понуро побрел домой, к Марне.

   - Анина Дариевна, можно я вас провожу? – Владик догнал Анину и уже вышагивал рядом, будучи полностью уверен, что она не откажет.
   - Конечно. Как успехи? По математике двойку исправил?
   - Ну вот зачем вы так? – обиделся Владик. – Сразу воспитывать начинаете. Исправлю я эту двойку, подумаешь, делов-то. Хотя, не скрою, математика – не моя стезя.
   - А куда поступать будешь, уже решил?
   -Не решил. Мне так много чего нравится, что я никак не могу определиться.
   - Много – лучше, чем мало. Выберешь.
   - Да, чуть не забыл. Вас бабушка прийти просила.
   - Когда?
   - Вчера.
   - А что ж ты сразу не сказал? – занервничала Анина.
   Она ускорила шаг, и Владик довольно заухмылялся: теперь можно провести с Аниной лишних полчаса.
   Полина встретила Анину приветливо, проводила в дом и усадила пить чай - вкусный, малиновый, да еще и с ароматными вишневыми пирожками. Сама Полина молча сидела рядом. Дождавшись когда Анина допьет последнюю чашку, встала и вышла в чулан.
   Анина, помня свое путешествие, напряглась. Но Полина почти сразу же появилась с изящным украшением в руках.
   Камень был темно-синий, до черноты, похожий на сапфировый, но  в глубине его угадывался кроваво красный цвет. По поверхности камня шли какие-то странные знаки, словно кто-то выжег замысловатые узоры раскаленным оттиском, повторяющим очертания крошечной птичьей лапки. Полина, ни слова не говоря, повесила медальон на шею Анине.
   - Что это? – девушка прикоснулась к камню рукой и почувствовала пульсирующее тепло.
   - Это амулет. Он поможет тебе почувствовать твой тотем.
   - Для чего? – не поняла Анина.
   - Скоро узнаешь. Главное, не снимай его.

   Анина шла домой, задумавшись, пытаясь выкопать в памяти те жалкие крохи знаний, которые ей когда-то пыталась в сказках передать бабушка. Ну почему, почему она больше никогда не говорила с ней об Ахернаре? Почему не стала учить всему, что знала сама?
   Дома навстречу Анине выскочила Лиза.
   - Вот, познакомься: это мой Симбирцев.
   Она распахнула дверь в кухню.
   - Странная ты, Лизка, помню я его. Кто ж спасителей забывает.
   - Не-е-ет, ты его помнишь как «просто Олега», а теперь он – «без пяти минут мой муж».
   - Поздравляю. Значит, подружка, не ты на моей свадьбе погуляешь, а я на твоей. И когда решили пожениться?
   - В июле, - ответил Олег. – И у меня отпуск, и у Лизы. Зарегистрируемся, и махнем куда-нибудь отдыхать.
   - Счастливые, - вздохнула Анина.
   Она вдруг почувствовала, как теплый синий камушек слегка затрепетал у нее на груди, и вслед за тем  раздался звонок телефона.
   Звонил, разумеется, Глеб. Голосом, полным таинственности, он предлагал предстоящий вечер провести в Ахернаре.
   - Считайте что это – официальное приглашение: у меня день рожденья. Пройдете через портал, и у выхода из сада вас встретит большой рыжий кот.
   - Кто встретит? – изумилась Анина, решив, что ослышалась.
   - Кот.
   - И как его зовут? Он мне представится? А вдруг я перепутаю? – хихикнула Анина.
   - Его зовут Аретон, но о том, что это именно он, не сложно будет догадаться – другого такого вряд ли еще где встретишь. Дальше он пойдет впереди, вы – за ним. Ничего сложного. И не опаздывайте, он ждать не любит.
   - Скажите, пожалуйста: не любит ждать, - хмыкнула Анина, кладя трубку. – Теперь, оказывается, и у котов есть свои принципы.

   В сторожке, как и прежде, пахло розами и свежестью, а легкий ветерок  перелистывал страницы книги. Это действительно оказались стихи. Прочитав первые строки. Анина в смущении остановилась. Это были ее детские стихи, когда-то торопливо записываемые в заветную тетрадь, и потом пропавшие неизвестно куда.
   Анина отскочила и, не оглядываясь, вышла в сад.
   Как и сказал Глеб, у калитки сидел большой рыжий кот. Увидев Анину, он поднялся и, поманив ее лапой, пошел вперед.
   Сначала долго тянулись  узкие улочки, вслед за ними началось поле, потом - заброшенный парк и развалины старинного замка. Кот продолжал легко бежать  впереди, и Анине приходилось, чтоб не отстать,  скакать по камням разбросанным тут и там. Наконец они обошли развалины, и Анина застыла, от удивления раскрыв рот.
   Перед ней оказалось озеро с цветущими кувшинками и белыми лебедями. Возле берега стояла небольшая лодочка, выкрашенная в золотистый цвет, а дальше начинался фруктовый сад и лужайка с такой яркой травой, будто бы художник не пожалел на листья изумрудной зелени.
   Рядом из кустов красного олеандра вдруг высунулась огромная змеиная голова, и Анина взвизгнула от испуга.
   - Он совершенно безобиден, - заверил ее кот. – Кушает листики и никого не трогает.
   Голова закачалась на длинной шее, покрытой желто-оранжевой чешуей, и следом показалось песочно-желтое туловище льва. Змеелев помахал хвостом, отщипнул изумрудной травы, и принялся ее жевать, закатывая от наслаждения глаза.
   - Какое уродство, - вздохнула Анина.
   - А по-моему, очень даже ничего. Симпатяшка, – мяукнул кот. – Поплыли на другой берег, там Глеб ждет.
   Они сели в золотистую лодочку, Анина зачерпнула горсть воды и смотрела, как скатываются капли с пальцев.
   - Возьми, - кот сорвал кувшинку.
   - Ну и как мне, идет? – Анина воткнула цветок  в свои золотистые волосы и кокетливо повертелась перед котом.
   - Неподражаема. Богиня, - с придыханием поведал кот, и Анина рассмеялась.
   У крошечного причала Аретон лихо, как заправский моряк, пришвартовал лодку, Анина выпрыгнула на берег и огляделась.
   На круглом невысоком столике стояли две дымящиеся чашки, явно только что сваренного кофе и букетик малиновых глоксиний. Глеба нигде не было видно.
   Кот тут же запрыгнул на стул и, достав откуда-то снизу пилочку для ногтей, занялся маникюром. Вид при этом у него был как у человека, отдыхающего после честно выполненной работы.
   - Кстати, это вам, - спохватился он, подвигая Анине одну из чашек.
   Чашечка была удивительной красоты, миниатюрная, изящная. Анина не считала себя большим знатоком, но сразу предположила, что это - китайский фарфор приблизительно семнадцатого века. 
   - Ммм, как вкусно. Как это вам удается варить такой чудный напиток? И еще - какой-то необычный запах.
   - Это местная пряность, - с удовольствием объяснил Аретон, – больше нигде не растет. Добавляется к лучшим сортам кофе для усиления вкуса и запаха.
   - А кто же все-таки ты? Говоришь как человек, маникюр делаешь. Кофе тоже пьешь?
   - Эта чашка - мне, - Глеб появился из-за кустов сирени и присел рядом с Аниной. – Хотя иногда Аретон не прочь выпить чая или кофе, но сегодня явно не тот день. Не сердитесь на него, Анина, он – милейшее существо. Только иногда бывает невоспитан.
   Кот фыркнул и спрятал пилку под сиденье.
   - Ну все, убрал.
   - Кстати, варить хороший кофе совсем не сложно. Нужно лишь терпение и хорошее настроение.
   - Первое – не совсем понятно, второе непонятно совсем. Поясните.
   - С удовольствием. Прежде всего – нужно выбрать хорошие зерна кофе. На этом заострять внимания не будем, это и так все знают, хотя мне лично нравится мокко.
   Кот зевнул и украдкой снова достал из-под сиденья пилочку для ногтей.
   - Затем берем турку, насыпаем туда кофе, сахар, наливаем холодной воды и ставим на огонь. На очень медленный огонь. Теперь все дело в терпении: нужно ждать, когда пена поднимется и приобретет темно-коричневый цвет. При этом ни один пузырек воздуха не должен выйти на поверхность. Если кофе вскипел – то все, можно смело выливать его в унитаз – это уже помои.
   - А что за пряность добавлена в этот кофе?
   Глеб зыркнул на кота, и тот сполз под стул.
   - Это не пряность, это вино столетней выдержки. В чашке кофе  его всего чуть-чуть, но оно придает напитку незабываемый аромат.
   Анина провела пальцем по поверхности стола, испещренной годовыми кольцами.
   - Это… не может быть… неужели это?…
   - Совершенно верно, окаменевшее дерево.
   - А стулья?
   - Там тоже окаменелость. Кстати, вы знаете, что окаменевшее дерево считается символом долголетия и процветания? Так что, судя по примете, нас ожидает великолепное  будущее, мы буквально сидим на нем. 
   Тем временем стемнело, Аретон деловито подошел к шнуру, поджег, и от побежавшего огонька вспыхнули факелы, прикрепленные к столбам.
   Анина восхищенно ахнула.
   - Как красиво!
   - Это что, вы в дом еще не заходили, - довольно мурлыкнул кот, но под предупреждающим взглядом Глеба тут же затих.
   - Очаровательные цветы, это ведь глоксинии, не так ли?
   Анина посмотрела на Глеба, но едва он открыл рот, чтобы ответить, как в их разговор моментально влез Аретон.
   - Совершенно верно, радость моя. И, смею заметить, на языке цветов букетик глоксиний означает «любовь с первого взгляда».
   - Брысь! – шикнул Глеб, и кот обиженно удалился. – Пожалуй, последуем совету нашего кошачьего Дон-Жуана и пойдем в дом, мне кажется, вы замерзли.
   Анина согласно кивнула.


   В доме горели расставленные повсюду свечи в канделябрах, они настолько хорошо освещали гостиную, что можно было бы забыть об отсутствии привычных электрических ламп, если бы не тонущие в темноте углы и не запах тающего воска. От камина шло приятное тепло, а на раскинутой перед ним шкурой хотелось растянуться и поваляться в свое удовольствие. Анина подошла и, став на колени на край, погладила кончиками пальцев светлый мех.
   - Это что за зверь?
   - Мегантереон, - важно ответил Аретон и разлегся рядом с Аниной.
   - Не может быть, - не поверила Анина, оглядываясь на Глеба, который как раз откупоривал бутылку испанского вина. – Гигантский саблезубый тигр вымер несколько миллионов лет назад.
   - Что не помешало одному из них вовремя расстаться со своей шкурой, которая и лежит теперь здесь, - мурлыкнул кот.
   - Идеальная машина для убийства. - Глеб присел рядом с Аниной, подавая ей бокал. – Его челюсти открывались под углом в сто восемьдесят градусов и, смыкаясь, перерубали жертву острыми и длинными клыками пополам. Как убийце ему не было равных, он был лучшим  из лучших. Казалось, в скором времени на земле должен был воцариться  один единственный зверь – мегантереон, но… он вдруг вымер. Природа не терпит абсолютной  агрессии.
   - Как интересно… - Анина опять провела рукой по гладкому меху. Но все равно, это не объясняет, как шкура этого конкретного мегантереона попала сюда, к камину.
   - Ну, так, - хмыкнул Аретон, - был убит в честном бою. Потом освежеван, а шкура выдублена по всем канонам скорняжного искусства.
   - А?..
   - Давайте лучше погорим о вас, - расплылся в улыбке кот.
   - Рыжий, не забывайся. Гостья – моя.
   - Ухожу, ухожу, - кот лениво поднялся и вальяжной походочкой, покачивая распушившимся как диковинный цветок хвостом, направился во двор.
   - Полагаю, пора выпить на брудершафт и плавно перейти на «ты». Возражения не принимаются.
   - А я и не собиралась возражать, - засмеялась Анина, продела в согнутую в локте руку Глеба свою, поднесла  к губам бокал вина.
   - Обряд включает в себя и братский поцелуй, - сообщил Глеб, чмокая  Анину в губы.
   - Забавно, - засмеялась Анина, – вряд ли религиозные немцы думали, что такое простое и понятное их слово, как брудершафт , обретет в русском языке одно единственное значение: выпить в знак доброго приятельства вина.
   - Так наша «перестройка» во всем мире тоже имеет одно единственное значение – глобальные перемены в жизни страны - мы ж не обижаемся.
   - Это да, - засмеялась Анина. – А вот скажи-ка, Глеб, здесь только стол и стулья, на которых мы сидели  в саду, столь экзотичны? Все-таки окаменелое дерево – магический предмет.
   - Ну почему же, – Глеб встал, взял один из канделябров и поманил за собой Анину. Она заинтересованно двинулась следом.
   В крайнем правом углу, по мере того как они приближались, вырисовывался большой стеллаж, полный книг и каких-то вещей.
   – Как выяснилось, дом просто напичкан магическими предметами, - продолжал Глеб. - Вот посмотри: это – «камень счастья» - сросшиеся крестом  кристаллы ставролита.
   Анина взяла в ладони белый слюдяной голыш и провела по изгибам кристаллов пальцем. Камень выглядел так, словно какие-то неведомые умельцы нарочно утопили  кроваво-красные кристаллы в белую массу.
   - А вот это – кахолонг, - Глеб протянул Анине голубовато-туманный камень, напоминающий своими очертаниями кисть руки. – Он – талисман чистых, преданных и добрых людей-помощников.
   - Что это означает?
   - То, что злому человеку он окажется бесполезен. Доброго же наградит энергией и силой для новых дел. Пожалуй, мы заговорились. Прошу к столу!


   Анина с удивлением разглядывала сервировку – смесь изящества и простоты. От экзотических блюд исходил пряно-острый аромат. Глеб взял большие хищно изогнутые щипцы и ловко положил Анине на тарелку мидий в соусе.
   К стыду своему, Анина совершенно не знала, как их есть, и в смущении спрятала руки под стол.
   - Вот так, - показал Глеб, - маленькими щипчиками придерживаешь раковинку, вилочкой накалываешь мидию и, обмакнув в соус, отправляешь в рот.
   - Как ты понял, что я не умею их правильно есть? – покраснела Анина.
   - Да все очень просто: я сам только вчера научился, - засмеялся он.
   Глеб встал и, взяв с небольшого столика у окна  бутылку старинного вина,  показал Анине.
   - Нашел в подвалах, когда обследовал их с Аретоном. Вино 1675 года, этикетка истлела, бутылки - в пыли и паутине, но вкус – свершено божественный. Только лучше с водой пить, вино такой выдержки тянется как патока. Пробуем?
   - Конечно.
   Глеб наполнил бокалы, плеснул немного воды и протянул девушке. Вино и правда было восхитительным и настолько крепким, что Анина сразу захмелела.
   Ей вдруг стало жалко себя, захотелось пожаловаться на свою непонятную жизнь Глебу, она подперла щеки руками и всхлипнула.
   - Столько событий случилось за последнее время… иногда мне кажется, что бабушка была права… мне не стоило приезжать сюда… а потом вспоминаю, что здесь я встретила тебя, и все плохое забывается… Ну почему у меня в жизни все так беспутно и бестолково?
   - Расскажи-ка  мне все с самого начала, - попросил Глеб, кладя свою ладонь на узкую кисть Анины. – Я хочу знать все, начиная с самых первых твоих детских воспоминаний. Почему так случилось, что ты жила только с бабушкой?
   Анина опять всхлипнула и заговорила. Рассказ получился долгим, кот, вернувшись с улицы, свернулся калачиком у камина и уснул, а Анина и Глеб все сидели, держась за руки.
  Наконец, Анина остановилась, Глеб достал из нагрудного кармана блокнот, и начал что-то записывать, постоянно останавливаясь и уточняя детали.
   - Значит, твои родители погибли в один год почти пятнадцать лет назад?
  Анина кивнула.
   - Странно очень странно. Во всем, что ты рассказала, много неясного. Прежде всего, совершенно туманна история гибели твоей семьи, и бабушка, кстати, входит в это число. Она когда-нибудь жаловалась на сердце?
   Анина отрицательно затрясла головой.
   - Вот видишь – скоропостижно скончалась от сердечного приступа, никогда до этого раньше не жалуясь на боли. Я понимаю, все бывает, но версию убийства я бы лично не отменял. Кстати, об убийствах: у меня есть все основания полагать, что Лизу ранил твой бывший муж.
   - Алик?! – изумилась Анина. - Но зачем?
   - Наверное, она мешала ему, - пожал плечами Глеб. Я специально принес тебе показать окурок, ты ведь жила с Аликом, должна знать его характерную манеру курить.
   Глеб поднялся и достал из сумки прозрачный пакет. Там лежал окурок, со сплющенным у самого кончика фильтром. Анина внимательно разглядела и кивнула.
   - Да, очень похоже. А почему ты спрашиваешь у меня, вы ведь, наверное, уже и экспертизу проводили?
   - Хотел, чтоб ты подтвердила, - уклончиво ответил Глеб.
   - Подтвердила или знала?
   - Пожалуй, чтоб знала. Но на самом деле, я только недавно на Алика вышел, и никакой еще экспертизы не проводил, - сознался Глеб. -  Если результат экспертизы будет положительный, то твой бывший сядет. За покушение слишком много ему не дадут, но для него хватит. Я бы ему еще и изнасилование пришил, только тебя жалко,  по судам будут таскать.
   - Да уж, лучше не надо, - поежилась Анина представляя себя в роли потерпевшей  на суде. Не слишком приятная перспектива, расписываться в собственной глупости, да еще и рассказывать при всех, как тебя насиловали. – И хватит об этом. Расскажи лучше, как ты сам попал сюда?
   - У меня история более фантастическая, чем у тебя, - улыбнулся Глеб. Мне пришлось спасаться после семейного и жизненного фиаско. Развелся с бывшей женой и чтобы избежать скандалов и преследований уехал сюда, к брату. Петр еще раньше обосновался здесь  с семьей, так что мне было легче.
   В общем считал себя стопроцентно приезжим. А теперь выяснилось, что мои предки всегда жили здесь, и этот дом – гостевой домик в парке рядом с замком, принадлежавшем моей семье. Замок вот только не сохранился: революция не пощадила и волшебников. Его разобрали по кирпичикам, на том месте разбили парк, и только здесь, в Ахернаре, остались развалины.
   - Как жаль, - Анина встала и подошла к окну. – И ничего уже нельзя восстановить? Я так люблю замки.
   Глеб засмеялся.
   - Я тоже люблю. Но, поскольку я начинающий волшебник, мне не все ведомо. Даже не разобрался, все ли в Ахернаре является отражением Перелесья, или нет. Но, судя по развалинам, которых нет в Перелесье, еще не все потеряно.
   - А кот – он кто? – спросила Анина, заметив, что Аретона нет на его месте у камина.
   - Я все слышу, - отозвался кот из-за дверей.
   - Так заходи, сам расскажешь, - отозвался  Глеб.
   - Нет уж, дудки, сплетничайте без меня, я лучше погуляю.
   Раздался какой-то шум, словно что-то тяжелое упало с высоты, и хлопнула входная дверь.
   - Ладно, придется мне. Лучше, чтобы он сам о себе рассказал, ну да он все равно больше наврет, но разумеется, сделает это красиво – как истинный поэт.
   В общем, слушай. Когда-то давным-давно он был человеком и служил придворным поэтом. Звали его как и сейчас - Аретон. Он был очень талантлив, недурен собой, отважен и остроумен, но у него был один небольшой недостаток – чрезвычайно маленький рост. Настолько маленький, что в церкви его часто принимали за мальчишку.
   В сущности, это и проблемой можно было бы не считать, потому что никто этого не замечал, Аретон имел успех и нравился женщинам. Они любили его обаяние, ум, особое умение наслаждаться красотой. Но ему этого было мало. Ему хотелось разбивать женские сердца, разбивать вдребезги, так, чтоб ради любви к нему расставались с жизнью. Чтобы достичь этого, Аретон каждый день опускался в подземелье, в свою колдовскую мастерскую  и учился наводить чары. В своих мечтал он представлял себя высоким, сильным, дерзким, и целью его было добиться, чтоб и окружающим он грезился таким. Пришел тот час, когда сполна исполнилась его мечта, но в нем умер поэт - Аретон перестал писать стихи и совсем разучился любить.
   Постепенно душой его овладел демон Зепар – разрушитель семейных очагов, доводящий женщин до безумия. В то время случилось так, что влюбилась в Аретона дочка пекаря - Лилиана. Когда-то давно ее подбросили на порог пекарни, и пекарь пожалел дитя – воспитал ее как свою дочь.
   Необычной девушкой была она: от бога дан ей был дар видеть вещи такими, какие они есть, без прикрас. За личиной холодного расчетливого красавца Лилиана видела прежнего Аретона – нежного и трепетного поэта, ее разум отказывался принимать его таким, каким он стал. Но холодное сердце волшебника оставалось глухо к чувствам юной девушки. И тогда Лилиана, не вынеся мук неразделенной любви, бросилась с утеса.
   С ее смертью разрушились чары, которыми опутали ее сразу после рождения. Дочь волшебника, она была выкрадена черным магом из колыбели, и безутешный отец тщетно искал ее много лет. Чары не давали ему увидеть, где находится  его  дитя, они скрывали ее, словно пеленой. Случайно отец  оказался рядом, он был уже близок к отгадке, догадываясь, что Лилиана и есть его пропавшая дочь, но тут случилось непоправимое.
   Безутешный отец  долго рыдал над мертвым телом своей дочери, а потом проклял Аретона.
   «Пусть скитается в поисках любви до скончания веков, а находя – теряет ее», - таково было заклятье.
   И несчастного Аретона понесло по земле, как лист, сорванный ветром с ветви. Много было пройдено дорог, и много стоптано сапог, когда, наконец, наступил тот час, когда  Аретон взмолился о пощаде. Он просил смерти для себя и забвения, чтобы избавиться  от душевных мук, а вместо этого его превратили в духа-кота. Теперь он лечит  разбитые сердца и помогает соединяться влюбленным.
   - Как интересно! – заворожено вздохнула Анина.
   - Тук-тук, - раздался за дверью голос Аретона. – Окончили сплетничать?
   - Ладно уж, заходи, - разрешил Глеб. – Дальше сам расскажешь, наверняка ведь подслушивал.
   Кот зашел, разлегся на мегантереоновой шкуре и принялся вылизывать лапу.
   - Ну? – поторопил его Глеб.
   - Не хочу. Я теперь буду капризничать.
   В этот момент по зеркалу пошла разноцветная рябь. Кот вскочил и во всю силу кошачьих легких заорал:
   - Караул! Спасайся! У нас непрошенные гости!
   Амулет на груди Анины запульсировал с необыкновенной силой. Казалось, это – живое существо, от которого волнами исходит напряжение и страх.
   - Там кто-то есть, - она указала на дверь, и вдруг дом сотрясся от чудовищного удара. За окном мелькнула огромная птица и Анина закричала.
   - Это она! Эта птица преследовала меня во сне!
   Глеб схватил Анину за руку и увлек к потайному черному ходу.

   Подземный ход начинался в самой дальней комнате, в подвале. Глеб тщательно закрыл входную дверь, чтобы враг не проникли следом, если ему все-таки удастся разорвать наложенные на дом охранные заклятия,  наискосок пересек комнату и снял со стены факел.
   На взгляд Анины, в скалы перед ней вовсе не могло быть никакой двери, и когда Глеб взялся за второй факел, подумала, что это для нее.
   Но произошло нечто иное - Глеб потянул на себя подставку, что-то глухо щелкнуло, и стена начала поворачиваться. Из подземного хода пахнуло холодом и сыростью. Крутые каменные ступеньки вели куда-то глубоко вниз, и казалось, что это спуск в колодец. Она вцепилась в руку Глеба и никак не могла справиться с волнением, от которого бешено колотилось сердце. Сперва Анина машинально начала считать ступени, но сбилась и оставила эту затею.
    Когда спуск закончился, стало заметно, что впереди тянется длинный и узкий коридор с закругленным сводом. Свет факела выхватывал из темноты только часть пути, и каждый новый поворот возникал внезапно, заставляя каждый раз дивиться мастерству древних строителей. Временами огонь факела начинал дрожать в воздушных струях, и Анина вертела головой, пытаясь понять, где скрываются отдушины.
   Вдруг, за одним из поворотов дорогу преградил скелет, опутанный как саваном, паутиной.
   - Это кто? – испугалась Анина.
   - Когда-то, много лет назад, в Ахернаре  шла война. Белые маги сражались с черными, и черные побеждали. Это - один из слуг моего прадеда. Он должен был пройти через подземный ход, ведущий  из замка в лес, и привести с собой помощь. Но перед тем как он скрылся  в подземелье, ему нанесли тяжелую рану. Слуга шел  из последних сил, потом присел в углубление в стене, и истек кровью.
   - А что случилось с теми, кто держал оборону замка?
   - Почти никто не выжил. Идем дальше, - Глеб потянул ее за руку.
   Тут сверху на лоб Анине упал гигантский скользкий червь, и она истерически заорала.
   - Тшш, тише. Здесь везде есть уши, - Глеб сбросил червя на землю. - Держись за мою руку.
   Факел, последний раз вспыхнув, погас. Со всех сторон навалилась темнота и Анина судорожно вцепилась в Глеба.
   - Уже близко, крепись, - подбодрил он, ощущая, как дрожат ее пальцы.
   Подземный ход все сужался и сужался,  пока не превратился в такой узкий лаз, что им пришлось стать на четвереньки.
   - Странно, - пробормотал Глеб, в прошлый раз, когда мне показывал этот путь Аретон, здесь было вполне нормально.
   - Может быть, осыпалась порода, - предположила Анина, и тут же наткнулась на запертую дверь. Похоже эта мысль оказалась верной, потому что тяжеленный массивный засов оказался у самой земли.
   К счастью дверь открывалась в обратную сторону, иначе расчищать завал пришлось бы долго. Глеб поднял засов,  приналег плечом на дверь и попытался ее сдвинуть. с первой попытки ничего не вышло, но постепенно удалось расширить проход настолько, что Глеб смог просунуть руку и откинуть мешавшие камни. Они вылезли из туннеля, оглядели друг друга и расхохотались: перемазались оба по уши.
   - Теперь бы найти какой-нибудь ручеек, умыться, - вздохнула Анина.
   - С этим здесь без проблем, - заверил ее Глеб и, опять взяв за руку, повел к выходу из пещеры.
   И они оказались в выжженной, желто-оранжевой пустыне.
   - Ты! – глаза ее сузились, как у кошки,  она резко выдернула руку и попятилась. - Ты специально привел меня сюда?! Это ловушка, да? Я узнала эту пустыню, именно здесь меня чуть не убила жуткая птица из моего сна!
   - Странно, - пробормотал Глеб, - а в прошлый раз, когда мы вышли из пещеры с Аретоном, сразу за входом начинался лес…
   Но Анина уже не слушала его, она стремглав бросилась обратно, как перышко отодвинула тяжеленную дверь  и полезла в дыру.
   - Постой! – крикнул Глеб.– Ты заблудишься!
   Но девушка  даже не оглянулась.
   Теперь они ползли друг за другом в сплошной темноте, и Глеб молил бога, чтобы путь оказался верным: очень хотелось избежать участи мумии в паутине. Ход расширился, можно уже было встать на ноги, и вскоре Анина  наткнулась на скелет, вписавшись в него всей рукой. Она  заорала и вцепилась в Глеба, едва не оцарапав запястье.
   Глеб же покрылся липким потом от ужаса: именно после скелета тоннель становился раздвоенным, и вовсе не факт, что выбранный путь окажется правильным.
   - Нам направо, - неуверенно сказал Глеб.
   - Ты опять хочешь куда-нибудь завести меня? – уперлась Анина. Я точно помню, что последний поворот, когда мы шли сюда, был направо, значит, сейчас нужно налево.
   - Мы прошли уже тот поворот, - возразил Глеб, - сейчас поворот направо.
   - Вот что, ты как хочешь, а я иду налево, - заявила Анина.
   Несколько секунд Глеб слушал ее удаляющиеся шаги, потом не выдержал и пошел за ней.
   Когда ни через полчаса, ни через час, дверь так и не появилась, стало ясно, что они заблудились.
   Постепенно воздуха делалось все меньше и меньше, пока от удушья не начало саднить горло.
   Анина села на землю, стараясь сдержать нервную дрожь и расплакалась.
   - Вот так и истлеем здесь, как тот парень в паутине. И никто даже не узнает, где мы нашли свой последний приют. Разве что Аретон догадается пойти нас искать.
    Вместо ответа Глеб рывком поднял ее на ноги.
   - Пошли. Я, кажется, догадываюсь, где мы. Воздуха не хватает, потому что некоторые отдушины забиты. Сейчас должно стать полегче.
   Они шли еще минут пять или семь. У Анины уже начало звенеть в ушах, когда вдруг в лицо пахнуло свежей струей.
   - Господи, неужели дошли? - выдохнул Глеб. Если я не ошибаюсь, скоро будет дверь. Только бы ее удалось открыть.
   Дверь действительно вскоре появилась, и засов на ней поддался на удивление легко, но дальше этого дело не двинулось.
   Всеми способами  толкая неподдающуюся дверь, Глеб добился только того, что сдвинул ее на пару сантиметров. Он прислонил голову вплотную к двери и  попытался заглянуть в щель.
   Глаза, привыкшие к темноте, сразу уловили малейшие признаки света.
   - Я прав, мы вышли к развалинам, но ход основательно завален камнями. Пойдем обратно, или будем расчищать?
   Анина так испугалась перспективы идти по душному туннелю опять, что тут же сама навалилась со всей силы  на дверь.
   - Постой,  не надо так, - остановил ее Глеб. – Давай вместе, по моей команде.  И  - раз, два, три!
   Они вдвоем налегли на дверь, но она сдвинулась всего лишь  на пару миллиметров. Так, промучившись с полчаса и изрядно устав, они расширили щель только до размера человеческой руки. Зато теперь можно было попытаться убрать некоторые камни, отбрасывая их с пути.
   - Все, тяжело дыша, сказал Глеб, - отдыхаем пару минут, и затем по-очереди расчищаем ход.
   - Извини, - вдруг буркнула Анина.
   - За что?
   - За право-лево. За остальное извиняться не буду, я еще не уверена, что ты не грешен.
   Глеб смущенно кашлянул.
   - А я думал, что, попершись за тобой по заведомо ложному пути, заслуживаю доверия.
   - Снисхождения – да. Доверия – не думаю. А откуда я могу знать, что ты не специально идешь за мной? Я даже не могу быть уверена, что сейчас ты не приведешь меня к мерзкой птице.
   - Тебе не кажется, что это ты сама пошла сюда?
   -  Я пошла, а ты  - приклеился. И, между прочим, знал, что не туда идем, и не отговорил.
   - Ну, все, ни минуты лишней не хочу с тобой рядом находиться. Истеричка.
   - Грубиян.
   Они, пыхтя и отталкивая друг друга, принялись откидывать камни от двери, злость придавала им силы, и вскоре лаз расчистился настолько, что без труда смогла пролезть не только  хрупкая Анина, но и широкоплечий Глеб.
   За дверью оказалась подземная комната, почти целиком сохранившаяся. Камни оказались частью внутренней кладки, вероятно, выбитой при ударе.
   - Между прочим, еще не факт, что мы выберемся отсюда. Если я правильно понимаю – то дверь слева ведет к выходу наверх. Если лестница завалена, то нам таки придется идти обратно в подземный ход, опять долго пробираться на ощупь, и затем, свернув в нужном месте, вернуться в дом.
   - Ни за что, - заявила Анина, озираясь по сторонам. При тусклом лунном свете, проникающем через узкие бойницы под самым потолком, были видны какие-то стеллажи, и длинный деревянный стол, напоминающий столярный.
   Анина прошла к двери, на которую указал Глеб и попыталась ее открыть, но не тут-то было. Засов заржавел и сидел намертво.
   - Давай я, - Глеб поднял большой камень и принялся выбивать засов из пазов.
   Вскоре задвижка поддалась и дверь открылась. Пахнуло ночной свежестью. Луна, большая, как медный таз для варенья, ярко освещала землю.
   В ее свете хорошо была видна лестница, вполне целая, хотя и вся в осыпавшихся камнях.
   - Я пойду вперед, - Глеб отодвинул Анину и,  осторожно ступая, начал подниматься.
   Несколько секунд Анина с тревогой смотрела вслед удаляющемуся Глебу, пока ей за спиной не почудился какой-то шорох. Моментально обдало липким горячим страхом, и она громко  взвизгнула.
   - Не оставляй  меня! – Анина заскакала по камням, догоняя Глеба. Ноги то и дело подворачивались, и на коже оставались кровавые порезы от острых камней.
   Глеб приостановился и протянул ей руку.
   - Держись. И не надо торопиться, тут можно не только порезаться, но и ногу сломать.
   Наконец, они выбрались на поверхность и спустились с развалин замка на землю.
   - Ну, вот и все. Тебе направо, мне – налево, - безапелляционно заявила Анина.
   Уйти она не успела. Шипя и сверкая желто-оранжевыми глазами, на нее неслась гигантская птица.
   Изображать из себя мужественную гордую героиню Анине тут же расхотелось. Она резво развернулась и что было сил, понеслась обратно, к Глебу.
   - Бежим! – он схватил ее протянутую руку и потянул под останки старого замка, сразу показавшиеся гостеприимными.
   Птица почти настигла их, когда в самый последний момент Глеб и Анина одновременно запрыгнули в дверной проем. Чудовище взмыло вверх, тревожно крича, но не улетело, а принялось носиться кругами, будто  размышляя. Анина в страхе прильнула к Глебу и обняла его за шею.
   - Все будет хорошо, - прошептал он ей на ухо, - ты только верь мне.
   Птица тут же спикировала вниз и, тяжело переваливаясь на коротких ногах и помогая себе крыльями, заторопилась к замку. Анина судорожно вцепилась в Глеба:
   - Нужно уходить обратно, в подземелье. Не знаю как, но она обязательно проникнет сюда.
   И тут невесть откуда взявшийся белый медвежонок несколькими  прыжками настиг неуклюжую птицу и, вцепился зубами ей в крыло.   Птица испуганно заклекотала, пытаясь сбросить зверя, но он только сильнее сжимал зубы, болтаясь на ней из стороны в сторону. Крик боли разнесся над поляной и садом, медвежонок отпрыгнул, покатившись кувырком, а птица, тревожно крича,  взмыла вверх.


   Глеб шел домой с тяжелым сердцем. Если бы не крошечный ребенок, он бы предпочел переночевать где угодно, но только не дома. Уже подходя, почувствовал что-то неладное. Возле порога стояла карета «скорой помощи». Марна как раз выносила на руках ребенка и садилась в машину.
   Глеб бросился бежать, крича, чтобы подождали и не уезжали без него, но дверца захлопнулась и «скорая» умчалась. Последнее, что увидел Глеб – перебинтованное Марнино плечо, с капельками крови, проступившими на повязке.
   Соседка тут же внесла ясность. Как оказалось, Марна попросила ее посидеть с маленьким  сыном и куда-то ушла. Все было нормально, но буквально перед самым ее возвращением, ребенок начал гореть.
   - Все будет нормально, - успокаивала соседка Глеба. – У нас хорошие врачи, да и Марна вызвала «скорую» вовремя.


   …Марна вернулась домой буквально за несколько минут до Глеба.
   - Он спит, - оторвалась от вязания соседка, кивнув в сторону колыбели.
   Марна подошла, прикоснулась губами к лобику ребенка и  в испуге отпрянула – жар.
   - Давно горит? – она с упреком повернулась к соседке.
   - Н-не знаю, - забормотала та. – Ты как ушла, так он и не просыпался. А я не трогала, боялась разбудить.
   Соседку стоило бы проучить, хотя бы бородавки на нее наслать, но сейчас было не до этого. Марна раздела малыша, намочила пеленку теплой водой и обернула тельце. Ребенок тоненько заплакал. Затем прочитала заговор от родимчика и от жара. Вроде бы температура немного спала, но едва Марна вздохнула с облегчением, как ребенок начал гореть вновь. Марна почувствовала, как от ужаса холодеют кончики пальцев, на подгибающихся ногах прошла к телефону и набрала ноль три.
   Врач осматривал ребенка долго, выслушивал, переворачивая то на спинку, то на животик. Стучал подушечками пальцев, светил фонариком в глаза, заглядывал в горло. Закончив, начал как-то слишком тщательно складывать стетоскоп, и сердце у Марны сжалось.
   - Что с ним? – дрожащим голосом спросила она.
   Врач  отвел глаза.
   - Точно сказать не могу, но очень похоже на менингит. Хотя я не уверен. Нужна срочная госпитализация. Собирайте ребенка и садитесь в машину.
   Марне стало дурно. Это было то самое, чего она панически боялась: симптомы, сходные с менингитом проявлялись у детей, рожденных в результате черного колдовства.  Эх, если бы она знала об этом раньше, не стала бы заводить ребенка. А теперь – поздно. Теперь  оставалось только молиться и ждать, тем более что в той старинной книге, которую она читала, прямо не сказали, сколько детей из ста в результате не выживают, а довольно обтекаемо указано - многие.
   Раз «многие» - значит, не все. Так почему именно с ее ребенком должно случиться самое худшее? Да и книга-то древняя совсем, разве тогда знали, как далеко современная медицина шагнет вперед? Вон в Америке девочку, рожденную всего лишь на двадцать второй неделе беременности, выходили.  И здоровая девочка растет. А сынишка хоть и слабенький родился, но ведь доношенный вполне.
   Вдруг в памяти явственно всплыли слова Полины, сказанные на утро после колдовства.
   Как она сказала тогда – «раскаешься»?
   Марна зло улыбнулась. Вот раскаянья-то она и не ощущала. Если бы не этот невесть откуда взявшийся медвежонок, она бы уничтожила сегодня соперницу.  Ребенок вдруг выгнулся дугой, запрокинув головку, а потом его руки и ноги начали непроизвольно трястись, а личико посинело.
   - Судороги, - кинула скупую фразу медсестра.
   - Пунктируйте кубитальную вену и начинайте капать глюкозу, нужно избежать гиповолемии , - отозвался врач.
   Вскоре доехали, ребенка вместе с носилками и капельницами перенесли в палату. Марна присела рядом на стул, глядя в крошечное личико малыша.
   Врач давал указания медсестре, та кивала и записывала все в блокнот. До Марны долетело слово «пункция» и она испуганно вскинула глаза.
   Закончив, врач подошел к ней и, положив руку на здоровое плечо, успокаивающим тоном сказал:
   - Все нормально, будьте рядом.
   Как будто она могла куда-то уйти.
   Марна вдруг подумала, что сейчас не просто младенец спит в колыбели. Это – ее будущее, ее жизнь. Не будь ребенка, Глеб давно бы уже ушел, она чувствовала это. А пока рядом с ней дитя – Глеб ее не оставит. И это значит, что у нее всегда будет шанс повернуть время вспять.
   Вот если бы ребенка не было…
   Тогда было бы совсем плохо. Дважды в одну реку не вступишь, второй раз оморочку на Глеба навести не удастся. Он-то теперь ученый, будет настороже.


   …Шел пятый час пребывания в больнице, но ребенку пока не становилось лучше.  Марна сидела рядом и смотрела в его похудевшее личико и страдала.
   Сейчас она жалела о тех словах, которые когда-то в сердцах бросила Глебу, что, дескать не хотела ребенка. Да, может быть, в какой-то момент и не хотела, но зачем Глебу-то об этом знать?
   Марна скупо всплакнула, вытерла слезу и, наклонившись, прислушалась. Ребенок дышал неровно и часто.
   - Господи, не оставь его. – На любые жертвы пойду, только дай ему жить!
   В окно светила луна и вдруг показалось, что она исказилась усмешкой и криво подмигнула одним глазом.
   Ребенок в люльке захрипел, и в ответ истерически и визгливо закричала Марна. Она схватила ребенка на руки, и трубки капельниц потянулись за ним пуповинами. Сбежались медсестры и врачи и мальчика у Марны отобрали.
   Капельницы поставили вновь, малышу полегчало, и Марна залюбовалась спящим ребенком. Так, глядя на него,  она незаметно для себя уснула. Очнулась глубокой ночью, от прикосновения крошечной руки, в сете луны малыш смотрел по-взрослому пристально и грустно. Поймав взгляд матери, оживился, зачмокал губами и Марна заворковала над ним.
   - Кушать хочешь, маленький? – она оголила грудь и взяла на руки ребенка.
   Мальчик сосал, а Марна не могла сдержать улыбки. Сын явно пошел на поправку, вон как дёсенками работает. Проголодался. В голове тут же закрутились новые планы: прежде всего, надо поскорее вырваться из больницы, не нравится ей здесь. Сидишь, как в тюрьме, ничего сделать не можешь, а там, на воле, бог только знает, что происходит.
   Потом ребенка надо к Полине отнести, должна она знать, как колдовское проклятье снять. И, наконец, сжить со свету соперницу. А если не выйдет, то хотя бы заставить уехать из города.
   Ребенок насытившись, перестал сосать, и ручка его, покойно лежавшая на Марниной груди, вдруг безвольно повисла. Потом он испустил вздохнул  и газа его закатились.
   - Нет! – закричала в исступлении Марна. – Нет! Нет! Нет!
   Когда в палату сбежались врачи, она металась, прижимая к себе мертвое дитя,  и выла.


   Глеб, обхватив голову руками, сидел в больничном коридоре и смотрел в одну точку. Подошел Петр  и сел рядом, обхватив его за плечи.
   - Все в руках Божьих, брат.
   Глеб непонимающе взглянул на него и снова уставился в пол.
   - Может быть, поедем домой? Маша ждет, - Петр встал и попытался поднять Глеба.
   - Нет, - Глеб выдернул руку и отвернулся.
   Петр опять сел рядом.
   - Послушай меня, Глеб. Я разговаривал с главврачом, он очень грамотный и опытный. Так вот он сказал, что случай редкий, действия врачей были правильные, и больше ничего сделать было нельзя.
   Глеб молчал.
   - Глеб, - Петр замялся, не зная как начать. – Сразу не хотел тебе говорить… ты же знаешь, в каком месте мы живем, здесь чуть ли не каждый второй - ведьма или колдун…
   Глеб посмотрел на брата, зло сузив глаза.
   - Что ты хочешь сказать?
   - Ничего, - Петр поднял руки ладонями вверх, будто сдаваясь. – Ничего говорить не буду. Но если хочешь правду узнать, поедем со мной.
   Глеб продолжал все так же сидеть, но чувствовалось, что, он заколебался. Петр терпеливо ждал.
   Прошло минут пять, но Петру они показались вечностью. Потом  Глеб вдруг встал и коротко бросил:
   - Едем.
   Петр с облегчением перевел дух.


   Полина ждала их в ярко освещенной горнице. Поднялась  навстречу и протянула руки к Глебу.
   - Рада видеть, давно жду, - Полина  открыла дверь в маленькую светлицу и жестом пригласила Глеба пройти туда.
   Петр не удержался от любопытства и тоже заглянул. Низкий деревянный потолок, маленькое окошко, кованый сундук в углу. Все, как будто из начала прошлого века. Помнится, когда-то в далеком детстве возили на экскурсию в домик Чехова, так там такой же сундук  стоял. Рассказывали, что няня маленького Антоши на нем спала, а Петр никак не мог понять – как может взрослый человек поместиться пусть и на большом, но сундуке? Все-таки едва ли не вдвое короче обычной кровати.
   - Петя, ты здесь обожди, не ходи с нами, - Полина закрыла дверь.
   Глеб огляделся. На столе перед ним стоял большой хрустальный шар с расходящимися от него в разные стороны светящимися лучами. Полина поманила его и, указывая рукой на шар, сказала:
   - Смотри
   Глеб вгляделся. Сначала ничего не было видно, потом по шару побежали концентрические круги, затем пробежала рябь, и вдруг появилось туманное, но все-таки довольно внятное, изображение.
   -Узнаешь? – спросила Полина.
   Глеб заворожено кивнул. Это был как раз тот самый день, когда он встречал Петра с семьей на вокзале. Вот он пробирается между гружеными тяжелой поклажей пассажирами, обходит туристов с рюкзаками и рыбаков и протолкавшись сквозь толпу школьников, встречается с Аниной. Сердце его учащенно забилось, как и тогда.
   - А это – узнаешь? – внимательно глядя ему в лицо, спросила Полина.
   В шаре появилась Марна. Она вбежала в уже знакомый Глебу дом-скорлупу, сбросила платье и он увидел безобразную костлявую ведьму с коричневой сморщенной кожей.
   Холодный пот моментально прошиб его, и он с отвращением спросил:
   - Я с этим каждую ночь ложился в постель?
   - Если тебе станет от этого легче – так выглядит ее душа, не тело.
   - Но я же должен был почувствовать это?!
   - Не торопись, гляди.
   В шаре замелькали образы, Марна вскидывала вверх руки, молилась, или… колдовала?! Вскоре около нее появился первый темный демон, потом второй, третий. Они вились, как мошки кружат вокруг ночного фонаря.
   - Что она делает? – в ужасе прошептал Глеб.
   - Призывает все тридевять сил, - пояснила Полина. – Смотри дальше.
   Вверху, над головой Марны, появились два светящихся красных глаза. Они приближались, и вокруг Марны сгущалась тьма.
   Полина поспешно закрыла  шар платком и, повернувшись к Глебу, пояснила.
   - Это дьявол, его глаза. Не люблю с ним шутки шутить, у него сил хватит и сюда выскочить, потому я прервала сеанс.
   - Не понял, что Марна сделала? Зачем? – потрясенно спросил Глеб.
   - Смотри дальше, уже можно, - Полина сдернула платок и по шару опять побежали круги. Они ширились, сливались, потом шар снова мелко зарябил и возник образ: Глеб шел по улице навстречу Анине.
   - Это ваша вторая встреча, и она должна была обязательно состояться, - прокомментировала Полина.
   И дальше – черный кот, коробки… теперь было понятно, что не кошка вовсе бросилась под ноги грузчику, а сгусток черной энергии. Именно потому и вошла в стенку черная тварь, словно растворившись. Но не это поразило Глеба.
   Дальше он видел как к Анине подлетело черное облачко повисело несколько мгновений, и затем слилось с ней.  Девушка тут же закачалась и, едва не упав, сдала несколько шагов в сторону скамейки и уже там потеряла сознание.
   - Но зачем? – опять пробормотал Глеб, вспоминая, как метался по улице, пытаясь разыскать Анину, как звал, а она тем временем была совсем рядом, только уже не слышала его.
   - Марна сделала на тебя приворот. Очень сильный, на крови и с помощью  нечистой силы. Ребенок, рожденный в браке, созданном с помощью такого колдовства, не бывает жизнеспособным.
   Исключения составляют только те случаи, когда муж и жена созданы друг для друга. Бывает так, что, влюбившись, молодая поторопится. Парень и так бы был ее, но хочется наверняка, поскорее, и спешит она,  начинает колдовать. Так вот эти дети выживают, но, как правило, у них бывает двойная душа.
   - Что это значит? – изумился Глеб.
   - Это значит, что ребеночек такой принадлежит как богу, так и дьяволу. Родители его душу уже до рожденья дьяволу завещали, и только от него впоследствии зависит, сумеет он противостоять дьявольским искушениям, или нет. Но, как правило, предпочитают падать  вниз – так проще и быстрее. Карабкаться вверх, сдирая пальцы и колени в кровь, тяжело.
   Глеб перекрестился и промокнул со лба пот. Глаза у него от всего услышанного были растерянные и несчастные.
   - А Анина? Что случилось с ней дальше?
   - Марна сотворила ей заговор на смерть. Если бы Анина была простой девушкой, не потомственной колдуньей, то ее уже не было бы на свете. Но она сама сумела справиться с колдовскими чарами, вот только защиту ей Марна прорвала. Защита, она как кожа, – если ее порвать, должно время пройти, чтоб дыры-раны зарубцевались.
   Ослабленная Анина этого быстро сделать не смогла. Поэтому Ядвига, согласившись приворожить Анину по просьбе Алика, в своем роде пошла на преступление. Она точно знала что делает, но все-таки позарилась на деньги. В итоге - уничтожила защиту совсем. Знаешь, бывают такие травмы - не совместимые с жизнью?  Так вот здесь на энергетическом уровне была именно  такая травма. Получив ее, не умирают сразу, как от телесной, а долго чахнут,  постепенно сходя в гроб. Но не переживай, я эту порчу с Анины сняла.
   Теперь  собственно, хочу перейти к главному, ради чего тебя сюда и звала. Видишь ли, Глеб, твои предки так давно уехали отсюда, что вряд ли ты что-то знаешь из истории Ахернара, придется мне немного тебя просветить. Выслушай внимательно, поверь, это важно.
   Когда-то давным-давно, здесь были непроходимые леса. Твой пращур выстроил сторожку, и от нее началось новое поселение – Перелесье.
  Не сразу он разобрался, что это место есть место силы. Место перехода в параллельный мир - Ахернар. Потом таких мест в Перелесье обнаружилось несколько, а он вместо первой  сторожки выстроил замок. Древние маги и рыцари, призванные на землю сражаться со злом, – вот каков твой род.
   В Ахернаре уже было несколько таких сражений, но главное еще только предстоит. Чтобы ослабить защиту белых сил, черные сделали все, чтобы уничтожить влияние рода белых рыцарей. Прошла революция, и от замка твоих предков на земле не осталось ни следа. Только Ахернар еще хранит развалины. Потом, несколько десятилетий назад, по миру разбросало всю твою семью.  Ведь ты даже не знал, что родом отсюда?
   Глеб отрицательно мотнул головой.
   - Гораздо позже удалось черным справиться с семьей Анины. То, что ее бабушка увезла ее отсюда – это тоже неспроста. Она панически боялась за нее, она боялась, что совсем умрет род.
   Мы родственники с Аниной, только очень дальние. Мой род, как и ее, хранит тотем белого медведя. Она еще не умеет призывать на помощь свой тотем, но скоро научится.
   Твой род хранит тотем белого  ягуара. Ты спонтанно вызвал его, когда был на пределе своих возможностей, но это была пустяковая, бытовая ситуация: воришка из рода лесных карликов никогда не обладал достаточной силой. Он – своего рода вырожденец, отщепенец, забывший, что даже малые крохи силы даются на пользу людям.
   Ну да ладно, мы сейчас не о том.
   Итак, главная встреча со злом впереди. У всех, кто сейчас будет пытаться выжить тебя и Анину из Ахернара и Перелесья, прежде всего, есть личные мотивы.
   По нашим законам я не могу вмешаться – это, с одной стороны – выяснение отношений, с другой - как турнир, где  побеждает сильнейший.
   Внука своего я за вмешательство уже отругала.
   - Белый медвежонок? – спросил Глеб.
   Полина кивнула.
   - Но если они сами нарушат закон турнира, тогда и я нарушу закон, но тогда начнется новая война. В сущности, черные этого и добиваются, им хочется полновластного господства над миром.
   Теперь о личных мотивах, которых я уже говорила. О роли Марны во всей этой истории тебе известно. Для нее смерть Анины сладка. Это и  месть, и упоение от победы над соперницей.
   Для Ядвиги - важна, потому что порча, которую я сняла с Анины, перешла на нее. Она сейчас пытается заручиться помощью  Алика, рассказывая ему про то, что порча и на него тоже перешла. Он верит, потому что с бизнесом последнее время дела плохо пошли, но на самом деле Ядвига ему и помогла дела завалить.
   Запомни, Алик в Ахернаре – шакал. Животное не слишком сильное, но хитрое и наглое. Ядвига – гиена. С Марной ты уже познакомился. 
   - Птица? – мрачно спросил Глеб.
   Полина кивнула.
   - Если Алик вмешается, я не буду сдерживать внука – это не будет превышением сил, они будут равны.  Вот, это – талисман силы, - Полина надела на шею Глебу белый  прямоугольный камень  с горящей в глубине красной сердцевиной. – Он поможет тебе вызвать свой тотем. Для этого только нужно прислушаться к пульсации камня и представить себя зверем. Это не трудно, но нужна тренировка, поэтому не тяни до самого дня битвы, попробуй заранее, иначе потом будет тяжело. Если в случае с воришкой все произошло внезапно, то с сильным соперником ты просто можешь не успеть превратиться  - тебе раньше разнесут голову.
   Анине я уже дала камень, но не научила, как вызывать тотем. Подумала, что у нее пока не хватит силы и не стоит ее пугать раньше времени. Но больше ждать некогда, я с ней поговорю.
   - Ты сказала, что у каждого есть личные  мотивы желать смерти Анине. Я понял, какие. Но почему может желать смерти мне, к примеру,  Ядвига? Я и видел-то ее всего лишь один раз, на свадьбе.
   - Ты - олицетворение закона и порядка в Ахернаре.  Многие не хотят возвращения господства вашей семьи. Это раз. И второе – как думаешь, почему темным силам было выгодно, чтоб вы никогда с Аниной не встретились?
   Глеб задумался.
   - Ребенок?
   Полина кивнула.
   - Именно. Он будет очень необычным, ваш малыш, и это сразу перевесит чашу весов в сторону белых. Сейчас было пусть хлипкое, но равновесие. Все, теперь иди. Я и так сказала больше, чем надо, остального совсем не имею права говорить.
   - Кто ты, Полина?
   - Я – хранительница Ахернара. Если ты – закон и порядок, то я – покой.

   Медленно разгоралась заря. Одна за другой гасли звезды, Анина ежилась от утренней прохлады и плотнее куталась в шаль, глядя в светлеющее небо.
   Вдруг прямо перед ней пролетела падающая звезда.
   - Успела, - прошептала Анина.
   И вздохнула. Это, оказывается,  так просто – загадать, и совсем непросто – дождаться.
   Полтора месяца прошло с тех пор, как она последний раз виделась с Глебом, а от него ни слуху, ни духу. Вот даже не спится, встала чуть свет. И еще Анина чувствовала, как что-то темное собирается вокруг нее, что-то нехорошее, злое, и ей было страшно. Можно, конечно, сходить к Глебу, в Ахернар, говорят он там… Но наверное, гордыня не позволяет. Как это – взять и пойти?! Почему сам не идет? Да и события все последние таковы, что неловко навязываться. Смерть маленького сынишки Глеба, болезнь жены. Марну сразу после смерти младенца поместили в стационар, в клинику неврозов, и она даже на похоронах не присутствовала. Но, вроде бы, ей лучше уже, она дома.
   А еще - в парке построили новый склад, старый переоборудовав в музей. Забавное такое название – «Музей древностей, мифов и сказаний».
   - Анин, ты чего не спишь? - высунулась из двери полусонная Лиза.
   - Что-то грустно мне.
   Лиза накинула легкую курточку и присела рядом.
   - Вот уйду скоро от тебя, как ты без меня жить будешь? А может, и ты со мной пойдешь, а? Будем втроем век коротать!
   - Ага, вот твой Олег-то обрадуется, – фыркнула Анина.
   - Ну, слава богу, хоть рассмеялась, значит еще не все потеряно. А чего ты грустишь?
   - Одиноко как-то мне, пусто…
   - Так сходи к Глебу, ему там небось тоже несладко.
   - Было бы несладко – сам бы пришел.
   - Вот неправильно ты рассуждаешь! – возмутилась Лиза. – Выводы делаешь, даже не поговорив. А вдруг у него основания есть так поступать?
   Анина пожала плечами.
   - Ну и пусть, все равно не пойду.
   - Куда это отказывается идти моя прекрасная леди? – в распахнутой калитке стоял смеющийся Глеб. – А я как раз хотел пригласить на прогулку.
   - Пойду-ка я досыпать, рановато еще, - нарочито зевнула Лиза, поднимаясь, – мне сегодня можно подольше поспать. Ну не буду вам мешать.
   Она улизнула в дом, в окошко быстро перекрестила обоих. У Лизы добрая душа. Она счастлива, и ей хочется, чтобы люди вокруг были счастливы тоже.
   - Забавно. Первый раз меня приглашают на прогулку в шесть утра.
   - А мне кажется – это здорово, гулять на утреней заре. Воздух свеж и тих, птички радуются начинающемуся дню… но, вообще-то, я пришел исправлять ошибки. Ты поможешь мне?
   Анина неуверенно кивнула.
   - И что для этого нужно?
   - Всего лишь пойти со мной.
   - Всего лишь?! Помнится, наша последняя прогулка едва не закончилась плачевно.
   Не отвечая, Глеб взял Анину за руку и повел за собой как ребенка.
   - Знаешь, я столько всего узнал за это время. Если бы мне кто-то год назад сказал, что со мной столько произойдет – я бы не поверил. А Полина говорила с тобой?
   - Говорила. Но как-то все полунамеками. Мне кажется, она почему-то боится рассказывать мне все откровенно.
   - Но про амулет-то она сказала?
   - Про этот? - Анина достала из-за ворота свободной блузы сапфировый камушек с огненно красным «дном». Сказала, что это – амулет, и я все сама пойму, когда придет время.
   - Странно, а мне сказала, что поговорит с тобой и все расскажет, - задумался Глеб.
   В этот момент у него в голове щелкнуло, как будто бы кто-то включил спутниковый канал, и голос Полины произнес:
   - Можно. Говори.
   - Почему раньше было нельзя? – кажется, Глеб произнес эти слова вслух, потому что Анина удивленно посмотрела на него.
   - Она была еще слишком слаба. Начала бы экспериментировать с силой, и ослабла бы еще больше. Но теперь тянуть дольше нельзя. Рассказывай.
   Глеб кивнул, будто бы Полина его могла видеть, поколебался немного, раздумывая и смущаясь, начал.
   - После смерти моего сына Полина позвала меня и все рассказала. Кстати, тоже дала амулет, похожий на твой, - Глеб показал белый  квадратный камень с тлеющим внутри огоньком. - С помощью этого амулета можно быстро вызвать свой тотем, слиться с ним и получить его силу. Тогда на берегу реки, помнишь? Я совершенно случайно в пылу погони превратился в ягуара. Такое превращение возможно, но требует или возбуждения и напряжения всех сил, или немалого опыта. Амулет позволит научиться управлять этим процессом по желанию.
   - Как? – Анина разглядывала свой амулет, пульсирующий мягким теплом.
   - Нужно войти в его ритм, почувствовать, слиться с ним, и затем как можно ярче представить свой тотем.
   Не успел он договорить, как  перед ним вместо Анины оказалась белая медведица.
   - Мда, - задумчиво промычал Глеб, - кажется, Полина зря думала, что ты еще слаба. Или я такой хороший учитель? Во всяком случае, можно не беспокоиться, к сражению ты готова.
   - К какому сражению? – испуганно переспросила Анина, возвращаясь к своему человеческому облику, - надеюсь, мы сегодня не полезем в туннель?
   Глеб засмеялся.
   - Не волнуйся, есть гораздо более короткий путь, к тому месту, куда мы идем.
   - И куда мы идем?
   - В «Долину Надежд и Страхов».

   …Сначала вдали показался замок. Теперь он как будто вытянулся в высоту, башенки выглядели законченными, а стены подросли.
   Анина остановилась и протерла глаза.
   - Мне кажется, или действительно замок стал больше?
   - Не больше, а целее, - засмеялся Глеб. – Я все полтора месяца восстанавливал его, с помощью кота Аретона де нескольких наемных рабочих. А вот, кстати, и один из них.
   Со стены помахал довольный дед Бобырь. Рот у него, как у Гуинплена,  растянулся до ушей.
   - Хороший работник, надо сказать. Выпишу ему премию, пожалуй.
   - Боже мой, даже не верится, - пробормотала Анина, оглядывая почти законченное строение. – И там будет все, как раньше?
   - Как раньше никогда ничего не бывает. Даже если бы замок не был разрушен и в нем продолжали бы жить, в нем не оставалось бы все неизменным сто лет подряд. Пойдем дальше, - потянул ее за руку Глеб.
   Некоторое время они шли молча, потом Анина нерешительно начала:
   - Послушай, Глеб, а почему твой брат тебе не помогает восстанавливать замок? Ведь по праву родства этот замок и его тоже?
   - У нас разные отцы. Вот так все просто.
   - А… - протянула Анина, которой еще не все было понятно до конца. – Но похожи вы здорово, только у Петра волосы темнее.
   - Мы на мать похожи. Но его отец - обычный человек, и никакого отношения к Перелесью не имеет. А мой… про моих предков я тебе уже рассказывал.
   - Как чувствует себя Марна?
   Глеб помрачнел.
   - Ей лучше. Даже, пожалуй, намного лучше, чем можно было бы ожидать.
   Анине опять ничего не было понятно, но переспрашивать постыдилась.
   Впереди показались горы, покрытые зеленью, с искрящимися в утренних лучах снежными шапками.
   Некоторое время подъем был довольно пологий и идти было несложно. Потом стена стала почти отвесной, чтобы подняться, приходилось цепляться пальцами за выступы, и Глеб помогал Анине, подтягивая ее вверх.
   К счастью, это продолжалось не долго, вскоре появилось небольшое плато, на котором можно было передохнуть. Анина села на белый теплый валун и с удовольствием и восторгом рассматривала лежащие внизу долины и реки. Сверху Ахернар казался больше, гораздо больше, чем ей казалось раньше. Только маленький участок земли был расчищен под поселение, а вокруг - девственные леса.
   Глеб стоял рядом с Аниной, любуясь,  потом легонько потянул ее за собой.
   Вот уж никак  было не подумать, что за кустами цветущего олеандра может скрываться вход в пещеру. Каменные своды, и свисающие с потолка сталактиты, сочащиеся влагой стены.
   В пещере, как в аэродинамической трубе гулял ветер. Анина с наслаждением подставила ему лицо и засмеялась.
   - Идем, - снова  поманил ее Глеб.
   - Мы прошли через скалу? – изумилась Анина, оглядывая открывшийся вид.
   Впереди лежала поляна, окруженная со всех сторон, как стенами, лесом.
   - Это она – «Долина Надежд и Страхов». Оглашаю правила пользования: все, что ты сможешь ярко представить, тут же воплотится в реальности. Например, так!
   Воздух вокруг заклубился, затуманился молочным киселем, потом вдруг в момент рассеялся. На месте поляны возникли пальмы, бассейн, с белыми шезлонгами на берегу, тут и там разбросанные грибочки зонтиков, и голубое манящее море вдали.
   - Ух ты! – восхитилась Анина. – И это все настоящее?
   - Обижаешь. Что же за исполнение желаний с муляжами?! Конечно, настоящее!
   Анина сбежала вниз, смеясь, закружилась по сребристо-синему бортику бассейна, с размаху плюхнулась в удобный шезлонг и, мечтательно закатив глаза, выдохнула:
   - Класс! Сейчас бы еще прохладного апельсинового сока со льдом.
   На столике рядом с ней тут же, один за другим, материализовались два высоких запотевших стакана  с бледно-зелеными трубочками.
   - Я позволил себе присоединиться к твоему желанию, - уточнил Глеб, протягивая руку к одному из бокалов.
   - Извини, я и вправду подумала только о себе.
   - Ничего, научишься.
   - А что эта долина умеет делать еще? В смысле, какие желания исполняет?
   - В рамках этого места - любые. Вот, смотри!
   Глеб закрыл глаза, по его лицу разлилась сосредоточенность, и вдруг Анина почувствовала, как падает на песок. Сок из стакана выплеснулся на блузу бесформенным оранжевым пятном.
   - Ч-что это? – заикаясь, спросила она, подтягивая под себя ноги, чтобы не мешать коричневому скорпиону дальше держать свой путь. Они с Глебом сидели на песке, бассейн исчез, правда и море и пальмы были, но явно совсем не те. - Где мы?
   - На острове. А что, не нравится? По-моему – экзотично. Вон, смотри, сколько кокосов валяется, можно пить кокосовое молоко.
   - Я, наверное, не настолько романтик, чтоб испытать восторг. Да и неожиданно как-то слишком. Может, вернемся?
   - Пожалуй.
   Вокруг опять стояли зонтики, столики и плескался бассейн. Вот только в шезлонги пришлось садиться самостоятельно, почему-то под спинами они не материализовались.
   - А люди в магический сервис входят? Официанты, например?
   - А зачем, если и так все возникает?
   - Логично. Ну просто интересно стало.
   - Люди могут появиться, если ты подумаешь о них. Например, можно пригласить друзей, и они действительно скоро приедут сюда, если, конечно,  для этого им не придется слишком резко менять свои планы.
   - То есть, они уловят мои мысли?
   - Они почувствуют непреодолимое желание попасть сюда, - засмеялся Глеб.
   - А если я подумаю о том, кого ни за что не хотела бы видеть? – между бровями Анины пролегла складка.
   Глеб приподнялся в кресле, пытаясь предупредить, но опоздал: картина мира быстро  изменилась. Исчезло все: бассейн, пальмы и море; их место заняла выжженная пустыня с оранжевым небом и редкими, причудливо изломанными кустарниками.
   - Бежим! - крикнул Глеб, с тревогой оглядывая набегающие черные тучи.
   Стремительно наступающая тьма поглощала все вокруг, где-то вдали взвыл шакал.
   - Мне страшно, - прошептала Анина, вцепляясь ледяными пальцами в руку Глеба.
   - Поздно, нам не спрятаться, будем драться здесь.
   - Драться?  С кем? – в ужасе переспросила и тут же поняла, что вопрос был риторическим. Она сама подумала о страшной птице и так ярко представила ее, что даже почувствовала смрадное дыхание на своем лице. Так чего же теперь удивляться, что именно мерзкая тварь несется к ним из-за туч?!
   Но птица была не одна. Справа приближалась полосатая гиена, маленькие глазки под  широким и плоским лбом блестели нагло и зло.  Амулет жег грудь огнем, напоминая о себе и Анина сосредоточившись, постаралась точно вспомнить наставления Глеба. Постепенно вибрации тотема стали отчетливее, она вобрала их в себя и слилась с ними.
   Превращение в белую медведицу произошло как раз тогда, когда гигантская птица бросилась на Анину. Медведица отскочила и со всей силы ударила лапой так, что птица полетела кувырком. Жалобно клокоча,  взмыла вверх и начала кружить над медведицей.
   Конечно, это всего лишь временная отсрочка, и так быстро все не закончится, это было понятно. Тут Анина оглянулась на Глеба и в ужасе кринула:
   - Сзади!
   Тварь готовилась к прыжку. Толстый неопрятный шакал, с пузырящейся в углах рта пеной, с темными, горящими  ненавистью глазками. Глеб увидел его слишком поздно и не успел среагировать. Шакалу удалось сбить его с ног, они сцепились,  и покатились по пустыне серо-рыжим клубком.
   Над полем разнесся многоголосый вой, шерсть и пена полетели клоками.
   Анине приходилось тяжело. На нее нападали сразу с двух сторон, и она попеременно отбивалась то от птицы, то от гиены, выдыхаясь и чувствуя, как истощаются силы. Очередной бросок гиены отбила с трудом, брезгливо вытерлась лапой от замаравшей ее слюны и повернулась к нападающей птице. Ждать помощи от Глеба не приходилось - недостаток физической силы шакал с лихвой компенсировал  ненавистью. Значит, Анине остается надеяться только на себя.
   Совсем страшно стало, когда она поняла, что гиена с птицей изменили тактику: теперь они решили напасть одновременно. Тяжело дыша, белая медведица стояла, широко расставив лапы, ожидая атаки. Вдруг откуда-то со скалы на спину гиене спрыгнул молодой белый медведь. Гиену словно переломило пополам, она взвыла, задергала в агонии  лапами и со рта у нее пошла кровавая пена.
   Внезапно мир вокруг завращался. Это было похоже на гигантскую карусель, только вокруг мелькали не лица, деревья  и парковые аттракционы, а времена года и страны света; шквальный ветер Антарктиды сменялся зноем Африки, дождливый Лондон жаркой Испанией, утренняя Прага ночным Парижем…
   Вокруг поднялся странный гул, видения выстроились стеной, потом вдруг замелькали с такой скоростью, что зарябило в глазах, слились в одну пеструю череду и, ускоряясь, закрутились в гигантскую воронку. Из пестро-рябой она превратилась в серую, потом в черную, и ее начало засасывать в такие же антрацитовые небеса…
   - Бежим! – крикнул медведь. Анина обернулась к Глебу, собираясь позвать его за собой, но он уже и сам, оставив шакала, несся во весь опор следом.
   До пещеры они добежать не успели: под ними разверзлась земля, их втянуло в воронку и стремительно понесло вниз. Полет все продолжался и продолжался. В сером вареве смерча думалось вяло, но вдруг Анине вспомнился какой-то фантастический рассказ, где герою, чтоб спастись, пришлось прыгнуть в водоворот.
   В самый центр водоворота, между прочим, потому что герой был уверен, что если попасть на края воронки, то его неминуемо расшибет каким-нибудь плавающим бревном….
   Анина закрыла глаза, приготовившись умирать, и вдруг мир остановился. Земля обрела твердь, и они втроем плюхнулись в траву высокого берега реки в Перелесье. Вокруг - заброшенный сад и унылый пустующий дом вдали.
   - Все? Мы живы? – еще не веря в собственные слова, выдохнула Анина.
   - Как видишь, - согласился  Глеб. – Интересно, где наши гм… оппоненты?
   Алик тут же материализовался поодаль, но бросился вовсе не к Анине и Глебу, а в другую сторону. Мотивы поступка стали понятны практически сразу, едва  он завел свой автомобиль, спрятанный в кустах. Он развернулся и понесся на стоящих на его пути людей так резко, что только земля полетела из-под колес.
   - Он сейчас нас раздавит, - с ужасом прошептала Анина, цепенея от страха. Нужно было бежать, но ноги словно приросли к земле.
   Внезапно перед несущимся автомобилем появилась Марна.  На свою беду она вынырнула из безвременья совсем не там, где следовало, успев только увидеть искаженное ужасом лицо Алика и понять, что спасенья нет. Ее подбросило вверх, как большую резиновую куклу, потом тело ее обмякло и рухнуло.
   Анине в тот момент показалось, что она смотрит замедленное кино. Она видела, как из тела Марны уходит жизнь. Испытывала предсмертный ужас и боль ее и чувствовала, как отлетает душа. И тогда она закричала.
   Автомобиль моментально остановился, бледный Алик с трясущимися руками выскочил на дорогу и упал на колени, пытаясь привести в сознание, уже безразличную ко всему, Марну.
   Все обступили лежащее на земле тело, Глеб склонился, и закрыл женщине глаза.
   - Ну все, суши сухари, сокол, - устало сказал он, - нанесение тяжких телесных, повлекшее за собой смерть. Давай руки, наручники надену.
   - Я буду жаловаться! – визгливо выкрикнул Алик. – Всем известно, что погибшая – твоя жена! Это сведение счетов!
   Глеб спокойно смотрел на его истерику, ожидая, когда он замолчит, и потом тихо сказал:
   - Бывшая жена, да. Но есть еще Анина…
   - У тебя с ней роман!
   - …и есть еще Лиза, - она – не моя жена и с ней у меня нет романа. А экспертиза, Альберт Палыч, вещь упрямая: сигаретки рядом с гильзами были твои. Но и это еще не все. Мы все-таки нашли оружие, из которого была ранена Лиза. И, заметь, не просто где-нибудь в мусорном бачке, а у тебя на даче, на чердаке. Ну как же так, а, Альберт Палыч? Такой успешный бизнесмен, и такой дурацкий прокол!
   В этот момент земля под ногами вдруг задрожала. Владик и Анина полетели со всех ног, взявшись за руки и поторапливая друг друга, - в который раз за день приходилось спасаться бегством. Глебу достался менее интересный спутник, но зато бегающий очень резво. Алик мчался впереди всех, видимо понимая, что ахернарские  катаклизмы, коль скоро они докатились до Перелесья, ничего хорошего не сулят. И если в тюрьме можно отсидеть срок и выйти на свободу, то со стихией шутки плохи.
   Земля просела как-то в один момент, будто по ней чиркнули гигантским ножом. Прямо возле ног бежавших людей берег рухнул вниз, но так аккуратно, словно опустилась площадка подъемника. Ничего не пострадало, ни деревья, ни кусты, ни цветы, ни даже машина мерзавца Алика.
   А в реке вырос остров. Говорили потом, что это вырвалась на свободу подземная река, вымыв пласты  земли и перенеся их в русло.
   Глеб глянул вниз, прикинул на глаз высоту и присвистнул.
   - Ого! Придется кран подгонять, орудие преступления доставать. Но ты, Алик, не расстраивайся, мы все равно достанем, и протокольчик составим.
   - У меня к вам вопрос, - вдруг обратился Владик к Глебу.
   - Слушаю, - кивнул Глеб.
   - Вы собираетесь жениться на Анине? Если нет, то я сам ей сделаю предложение, мне уже немного до совершеннолетия осталось, всего два года. Обижать ее никому не позволю.
   - Ух ты! Соперник? Так вы же, я слышал, в родстве?
   - В дальнем, - посерьезнел Владик, - это не помешает. Так как?
   - Анина, у тебя достойный защитник, - улыбнулся Глеб. – Готовь подарки, апологет, в сентябре свадьбу играем.
   - Ура, – совсем по-детски завопил Владик. – Значит, в сентябре! Бабушка, ты слышала?
   Анина готова была поклясться, что услышала молодой смех Полины и ее ответ:
   - Слышала, внучок.

ЭПИЛОГ.
   - Странно как-то это все… - Анина сидела, облокотившись о бортик лодки и покусывая травинку. – Я так и  не поняла, чего или кого так боялась бабушка, что уехала с нажитого места?
Как думаешь, а?
   - Не знаю, - Глеб прищурил синие глаза. – Но очень хотел бы узнать. Кстати, ты слышала, что Ядвигу парализовало? Врачи говорят, она теперь никогда не сможет ходить.
   Анина кивнула.
   - А Бобыриха просится к нам в Ахернар кухаркой. Возьмем?
   Анина опять кивнула.
   - Кстати, Марат в Нью-Йорке, говорят, у него выставка картин там. Ты ведь знаком с ним? Он проходил по делу Лизы.
   - Может, тогда съездим на свадебное путешествие в Нью-Йорк?
   - Нет,  уж лучше как собирались - в Париж.
**конец**
©ДИАНА БОШ. 2007