Минерам 8-го ДКТЩ* КБФ* посвящается.
По воспоминаниям капитана 3 ранга Л.Ф.Иванова,
и капитана 1ранга Ю.М. Сухорукова.
Можно сказать, что в эту зиму я почти умер с голоду!
Да и умер бы, если бы пятнадцатилетнего мальчишку, ставшего блокадным сиротой, не подобрали замерзающим на улице моряки одного из тральщиков, что зимовали на Елагином острове по окончанию навигации. Мало того, что подобрали, - не сдали в приют, а притащили мою мумистую оболочку на себе в дивизион, где отогрели, откормили, отрывая от себя кусок хлеба, и выходили.
Уж не знаю, каким мытьём ли, катаньем ли, командир оформил мои документы, но стал я воспитанником дивизиона катерных тральщиков – сиречь юнгой Балтийского флота, обмундированного в настоящую форменку, флотские брюки, бушлат и шинель, от чего мою отогретую душу распирало гордостью и сопричастностью к чему-то важному в этой жизни. Вот так и началась моя военная служба на Балтике в осаждённом Ленинграде.
Вовсю трещали над Невой и Финским заливом декабрьские морозы, загнавшие наши катера на берег для ремонта, которым мы постоянно и занимались да ещё, кроме этого, несли дозорную службу на льду Маркизовой Лужи*, чтобы ненароком не пропустить немецких разведчиков или, что еще хуже, - диверсантов.
Как-то так получилось, что я прибился к мотористам, и всю зиму мы перебирали дизеля, ремонтировали редукторы, всякие помпы и лебёдки – всё, чем богата на корабле боевая часть №5, или БЧ-5. За зиму я так поднаторел в этих работах, что, вскорости, уже, как взрослому, мотористы поручали мне некоторые самостоятельные дела, от чего мальчишеское сердце трепетало от собственной значимости, и представлялось, как я буду стоять вахту у моторов в боевом походе, как спасу от смертельной опасности весь экипаж нашего маленького корабля, как ...
Однако военная судьба переменчива, и не пришлось юнге первый свой выход в море по чистой воде начать мотористом. Мои командиры почему-то решили, что лучше воспитаннику стать минёром и, освоив азы подрывного дела, крутить рога чёрным немецким мячикам. А, может быть, всё было проще – был я тогда небольшого роста, вёрткий, цепкий да ещё до войны занимался плаванием. Так ли, иначе ли, с желанием или без, но пришлось попрощаться с моторами и заняться подрывным делом.
Что лучше, что хуже – судить трудно. И механики тральщиков, и минеры - ходим мы по лезвию одного и того же ножа. Взорвется мина не так, как нам надо, то всему экипажу каюк! И вправду, что может остаться от почти игрушечного деревянного кораблика с командой в десять человек, когда рядом взрывается заряд в несколько сотен кило, рассчитанный, скажем, на эсминец? Только щепки! Что и бывало с нашим братом - на войне, как на войне!
Вообще-то мы, катерники, занимались не только тралением, но и дозорной службой, и разведкой, постановкой дымовых завес под носом противника в различных операциях, принимали участие в десантах – занимались всем, что под силу маленькому катеру во время войны. Каждая из этих служб - воистину игра со смертью, но самая основная, конечно, мины, которыми Балтика была нашпигована, как суп клецками.
Тралил и обезвреживал я этих рогатых и безрогих, почитай, без малого пять лет: два года военных, а потом ещё три мирных, когда война кровоточила ранами памяти, но была уже где-то там – за плечами. Этих самых «шариков» у меня на счету почти с полтысячи будет. Много это или мало? – кто знает, только ведь каждая из них могла оказаться и последней...
Всякое бывало: смешное и грустное, простое и смертельно трудное.
Как-то раз летним днём 44-го вышли мы на очередное траление. Погода - так себе: ветер развел волну балла на два – на три, тучи низкие скребут горизонт, но дождя, слава Богу, нет.
Тралящий сосед докладывает, что подрезал мину, так что работайте, ребята! Вот она – перекатывается с волны на волну черным безобидным шариком с рожками, только вот если заденешь бортом этот рог, то в одночасье вознесут тебя архангелы под самые небеса...
Казалось бы, чего проще: с безопасного расстояния расстрелять этот качающийся мячик из пулемета к чёртовой матери, и делу конец! Безопаснее – это, конечно, но вы представьте, как это можно сделать с пляшущего на волне катера с расстояния в три сотни метров? Вот то-то и оно! Так что хочешь, не хочешь, а придется с ней "общаться" накоротке и почти в обнимку.
Делается это очень даже просто: минеров доставляют к мине, те закрепляют на ней подрывной заряд с бикфордовым шнуром*, который горит несколько минут, поджигают его и сами убираются на безопасное расстояние. Потом мина взрывается и… – можно подбирать оглушенную рыбу.
Вот и сегодня тоже должно быть также просто, как и всегда.
Получаем сигнал о затраленной мине, и наша КМка* направляется к ней. Все бы ничего, но, чёрт побери, – качает! Волненье плевое – всего-то метр, но корма пляшет вверх и вниз да к тому же еще валяет с борта на борт, а что же будет в «тузике»*?
Подошли на положенное расстояние. За кормой шлюпка как на качелях: то метром выше катера, то метром ниже, то бортом одним, то бортом другим. Мы с напарником приседаем, ловя момент, когда шлюпка, поравнявшись с бортом, начнет опускаться вниз. Со стороны-то это смешно: два мужика, не понятно зачем, приседают и вскакивают, приседают и снова вскакивают, как два клоуна, а на самом деле мы ловим момент, чтобы спрыгнуть в "тузик", а не мимо да к тому же еще не покалечиться на волне. Эквилибристика, мать твою! Приседали мы, приседали, но спрыгнули и даже попали в шлюпку, а не за борт, и та, к счастью, не перевернулась. Я сел на весла, напарник – на заднюю банку* готовить подрывной патрон.
Приблизившись к мине, разворачиваю шлюпку к ней кормой. Черный мячик скачет перед нами: мы вниз с волны, а она, зараза, вверх на гребень и наоборот. Я пытаюсь удержать «тузик» кормой, а напарник - петлей поймать рог мины, которая, кажется, только и ждет, чтобы наскочить на корму шлюпки и разворотить её в щепки или раздробить руки матроса.
Плохо ли, хорошо ли, но с какой-то попытки все-таки закрепили мы патрон и подожгли шнур. Я налег на весла и через полминуты уже был у катера. Поставили «тузик» на бакштов*, с трудом выскочили с напарником, как пингвины, на палубу, а катер ни с места.
Не могу ничего понять: мы почему-то не отходим, а шнур-то горит, он на воздухе и под водой горит одинаково быстро!.. Осталось огоньку бежать всего-то минуты две, а мы не то, чтобы стоим, а медленно дрейфуем к этой чёртовой мине!
Оказывается на наше несчастье, когда мы на шлюпке отвалили от катера, тот, дав полный вперед, чтобы удалиться от греха подальше, умудрился каким-то образом намотать на винт буксирный трос и остался без хода.
Мы стоим, мина с подрывным патроном и горящим шнуром прыгает всё ближе и ближе к катеру, и жить нам остаётся ровно столько, сколько будет бежать этот шустрый огонек, а дальше – бабах, огромный водяной столб, а после него ничего, кроме обломков на поверхности.
Не знаю, как у кого, но у меня от безысходной тоски и страха заныло под ложечкой, ноги одеревенели, а в голове стало пусто, как в барабане, только перед глазами блицем всякие отрывки из моей куцей жизни проносятся.
Мина пляшет почти перед глазами, а на ней уже виден голубоватый дымок от горящего шнура…
Машинально нащупываю в кармане нож – подарок нашего боцмана и, ещё не соображая, что буду делать дальше, сбрасываю бушлат и прыгаю в воду.
Такого результата по плаванию на короткие дистанции я, думаю, не показывал никто ни на одних соревнованиях как до войны, так и после. Подплыв к мине, вижу, что гореть шнуру, наверное, остается десятка два моих вдохов, которые отводятся мне судьбой, чтобы успеть перерезать шкертик*, на котором висит злосчастный патрон и моя непрожитая жизнь.
Чёрт бы побрал эту верёвку и этот боцманский ножик! Пенька пенькой, но крепче стали! Не перерезать, хоть плачь, а огонёк все бежит и плевать ему на всё: на меня, на катер с матросами, на настоящее с будущим, которого, по всей вероятности, у меня уже не будет…
Собрав последние силы, рывком лезвия дергаю пеньку...
Подрывной патрон булькает на глубину, а я за ним следом...
Дальше я помню, что плавал в окружении перевернутой вверх пузом рыбешки и ничего не слышал, помню руки матросов, втаскивавших меня в «тузик», и в нескольких метрах покачивающиеся на волне, как ни в чем не бывало, рогатый мячик мины и наш катер – булькнувший патрон сработал на глубине, оглушив меня и рыбу, но не подорвав мину.
ПРОНЕСЛО!
А что с миной, спросите вы? Да с ней разобрались другие тральщики, отбуксировав нас на безопасное расстояние!
Матросы потом шутили, что я родился в рубашке. Однако какая была просторная рубашка, которой хватило на всю нашу команду.
07.09.09г.
…………………………………………………………………………….
* Морские термины, используемые в тексте :
- ДКТЩ – дивизион катерных тральщиков;
- КБФ – Краснознаменный Балтийский флот;
- Маркизова Лужа – восточная часть Финского залива;
- бикфордов шнур – пиротехнический шнур, распространяющий горение во внутреннем пространстве на воздухе и в воде;
- тузик – одно-двухместная маленькая шлюпка;
- КМ – катер типа КМ-4;
- шкертик – тонкий трос;
- транец – (на шлюпках, катерах) доска, образующая корму, к которой крепится наружная обшивка;
- банка – (на шлюпках)скамья;
- бакштов – трос, к которому крепится гребное судно с кормы корабля, находящегося на якорной стоянке или в дрейфе.