Сегодня мама повесила на моем балконе шторы, закрепив их ржавыми кнопками. Мне они не нравились, потому я решила их снять. Только вот так просто моя выходка не закончилась.
Я стояла у зала, пришедши со школы, еще не раздевшись. Возле валялся тяжелый портфель. Не успела пройти в свою комнату, как мама успела остановить меня, подставив руку.
- Что ты сделала?- завопила она, и, не дождавшись моих оправданий, залепила пощечину.
Мои глаза сделались на секунду квадратными от удивления.
- Ты сумасшедшая... дура.- произнесла я.
Она надвигалась, загоняя к входной двери, но тут на помощь пришла Бэтмэн.
Слезы появились на глазах, тело не слушалось.
- Это моя комната и на балконе не должно быть штор.- орала я.- Ты меня убиваешь...
- Люда, ты что?- загородила собой меня Бэтмэн.
- Отойди сейчас же. Не смей мешать.
- Вика,уходи в комнату сейчас же.- возбужденным повышенным голосом сказала бабушка. Она не в себе.
Но пискун (мама) каким-то образом вывернулась и сдавила мою руку. Бэтмэн вцепилась в нее мертвой хваткой.
Стены серели, помнились лишь звериные ненормальные глаза матери в грязном, рваном розовом халате, подпоясанном белым поясочком.
- Убирайся из моего дома. Я тут хозяйка. Она моя дочь и я вправе ее воспитывать.
- Да что ты говоришь. Вот кого значит я воспитывала всю жизнь, мать, бьющую своего ребенка.- не отступала Бэтмэн.
В то время я добежала до ванны и в полном смятении схватилась за хозяйственное мыло, которым обычно не пользуюсь. В десяти сантиметрах лежало другое- белое с ароматом розы, но тогда было уже все равно. Быстрыми движениями, намыливая руки и трясясь,я клялась, что обязательно отомщу и месть не окажется безболезненной.
Потом пошла череда умыться и снять макияж, расплывшуюся тушь. Но мысли о бабушке не отпускали: "А вдруг мама и ее ударит, маленькую беззащитную старушку,что тогда? Я ведь ничего не смогу с ней сделать."
Громкие голоса слышались со стороны кухни, они спорили, яростно и отчаянно защищая самое дорогое, но для каждой оно было различным.
- Они следят за нами, напротив из дома, смотрят из биноклей, а она сидит в своей комнате голая.
- Никакая не голая, а в халате . Да и кому вы нужны такие? Кто будет за вами следить-то?
Наконец мама успокоилась немного и вскоре меня позвали обедать, как ни в чем не бывало. Только вот есть совсем не хотелось, наоборот лучше было бы запереться у себя и не вылезать оттуда по крайней мере до завтрашнего утра.
- Мне и в школе сегодня попало. Ильдаркин своим дневником пару рз по голове заехал, а тут прихожу и мне еще пару пощечин залепляют.- жаловалась я, сидя на табуретке, Бэтману.
- Ты к ней не подходи и не спорь, знаешь ведь, что она больная. Так что же нарываешься???
От желтого пюре приятно пахло, так что аппетит долго не заставил ждать.
- Я понимаю, но не хочу, чтоб она вмешивалась в мою жизнь.
От плиты исходила теплота, согревающая замерзшие пальцы на ногах и дающая непрерывное ощущение чего-то приятного. Бэтмэн суетилась, носясь от холодильника к столу и обратно, выполняя все мои сиюминутные прихоти. Наверное, она понимала.
После мать заперлась в зале, а я собралась потихоньку и направилась на старый двор, что находился на улице Анциферова. Совершенно одна, без подруг.
- Ты куда собралась на ночь глядя? - подметила бабушка.
- Не важно.
- Ладно. Только оденься потеплее,обещали не больше плюс десяти.
Так, стоя в коридоре и напяливая на ноги ботинки мы мирно беседовали.
Бэтмэн носила на голове белую косынку, чтобы волосы не упали в суп и другие блюда, когда она готовила и изношенный заляпанный фартук в горошек синего цвета. Подобно повару, она смотрелась довольно смешно во всем этом наряде.
Но мне предстояло пройти пешком минут сорок, а то и больше, чтобы достигнуть "священного" места, где я прожила самые счастливые годы детства, вплоть до февраля 1997 года. Во двор вела арка, а наш балкон располагался на втором этаже.
Придя туда, я села на ступеньки подъезда, держа в руках маленькую бутылку охлажденной колы, купленной в магазине по дороге, и жадно всматривалась в единицы проходящих мимо меня. Попивая маленькими глоточками напиток, расслабляясь, мои мысли приходили в стройную последовательность, пролетая мимо и не задерживаясь, как лодки, текущие по воде. Так можно было сидеть часами, что я и делала, пока не начинало темнеть, потому как поздно возвращаться домой мне не велели.
Дальше я забралась на газопроводные трубы и прошла по ним вплоть до моей бывшей школы номер 30.
К вечеру стал накрапывать мелкий холодный дождь. По трубам нельзя было ходить и я слезла, делая крюки, обошла весь район, найдя множество отличий от предыдущего раза. Мои глаза устремлялись вниз, под ноги, которые казались ватными и неуклюжими.
Грусть, дающая умиротворение и покой, вот чего можно было жаждить, отдать все настоящее и будущее в обмен на то, чтобы опять придти сюда, в это уединенное место.