Открытие мое на "Прозе Ру" - Николай Николаевич Николаев. Глубоко занырнувший в душу человеческую. Не огрубленный встречами с преступностью, наоборот, изумившийся преступлениям, словно пришелец из миров любви. И вот ошпаривает он: Мальчишка, несчастный, чистый в наивных устремлениях к справедливости и раздавленный "справедливой" местью (С повинной); Уголовник, с такой страстью рванувший к другой жизни, что убил мешающего ему (В ожидании утра)... И толкает на размышления (Ожидание на остановке), велит искать смысл даже в преступлении.
---
Криминал - летопись, убийство - мурло ужаса. Но не целеустремленное зло. Оно - слабость человека под надвигающимся катком жизни. Отчаяние, бессилие шахматиста, ломающего доску о голову соперника в непосильной разуму житейской многоходовой головоломке... "Разобравшегося" с противником, но спасовавшего перед жизнью.
За упавшим рушится в пропасть и мстящий убийством, ему вослед.
Нужно, нужно решить трагический этюд жизни, иным, не хищным способом, по-божески...
---
Убит человек, что может быть ужаснее. Только что дышал, думал, спорил, сопротивлялся конвульсивно и вот... безвольная плоть, проколот серый шарик жизни, исшел куда то дух - тишина. Вхолостую заходилась родовыми схватками мать, напрасно спасал мальчонку дельфин, зря гладило солнце вихрастую маковку.
Ожог от известия... И почернел мир в полымях похорон... Застыл бессильным натеком лавы вулкан сострадания родному сердечку... Судороги лихорадочных действий расплавились невозвратностью совсем недавнего, только-только, вот-вот бывшего - когда ничего еще не случилось. Вырвана душа, зияющая пробоина в груди горит местью - ищет убийцу
И вот он - чудовище: поставивший свое удовлетворение выше самой жизни, жизни каждого встречного человека. Превративший человека, в надобность, уверенный в праве голодного на похотливую жратву... Сальная хрипота, мокрые губы... властность недоумия, распальцованое достоинство, поволока неземного величия в глазах сиюминутного бога. Вот он, дышит затравленно, связан и притащен пред очи - пинай истово, плача от бессилия духа...
---
Месть! Убийство убийцы так же естественно и неотвратимо как выдох после вздоха. Разговаривают ли о любви с бездушным? Не звериное ли правило приложимо к нему - око за око, зуб за зуб? От уха до уха – получи, упейся моей яростью...
Казнь - месть по закону? Да передаст ли она гаду ту боль, что пережили родственники жертвы... Нет, она лишь избавит преступника от мук, милость она ему...
И что нам суд постороннего - кто он сам то для жертвы, болеет ли он сердцем, позевывая? Суд закона? Кто его пишет, кто платит, судьи кто??? Нет, нет...
---
Но представь - преступник оболган, или не понят?
Учти, что казнь фиксирует дух убийства. Утонув нераскаянным, неисправленным, он вынырнет еще более ожесточенным, слепым.
Более того, узаконенное убийство - казнь, услада государства. Казнь выдает в нем профессионального убийцу, пожирателя граждан, уподобляет ему всех нас.
И остановимся-ка в ярости и заглянем в себя, глубоко - глубоко. Подспудная цель нашего давления на преступника, несмотря ни на что - исторгнуть из него раскаяние. Если нет раскаяния - перед нами скот, а по скоту только бичом мести, не с чего угрызаться совестью. И тогда месть должна причинить боль, равную нанесенной им, учитывая боль и жертвы и родственников. Равноценная гибель, за издевательство - издевательством. И неотвратимость "кровавой рубашки". Ураган посеявшему бурю!
---
Тихо, тихо, спокойнее...
От сумы да тюрьмы не зарекайся, не сменился бы внезапно ветер. Жизнь обоюдоострая шутка.
Кто из людей сможет превратиться в зверя для исполнения достойной мести?
Когда увидим раскаяние, не помилуем? Никуда не денемся, ибо, не простив, сами станем убийцами.
И жалко... будь он проклят.
---
Не вырывают плевел, чтобы не повредить «доброго»... А если плевелы обгоняют, заглушили совсем?
Неразрешимое посторонними, не подводимое под правило, вечно живое, вечно творческое терзание - "казнить - не казнить". Каждый решает своей болью, своей человечностью. Мучаясь, иной раз больше преступника в невольном дуэте с ним. Как бы все же исправить. Исправить "казнив". Как же быть?
Как разбудить совесть, во что бить его? Камю в "Размышлениях о гильотине" предложил предоставить преступнику, осужденному на казнь, разовую возможность отравиться? Отказ от подобной милости - сигнал пробуждения совести. Вопль к милости.
---
Поостережемся брать на себя полномочия Бога, будем скромнее. Но и будем мудрее, сориентируемся на Бога. Он оставил людей наедине с собой, не разводя их по углам. Самонаказывайтесь, самовоспитывайтесь: - Больно? Кто ж вам виноват? Долго? Подожду, куда вечности торопиться.
Разрешим задачу, доведя ее до абсурда, к которому и устремлена она. Перевоспитаем не только убийц, любого преступника его собственным злом. Организуем жизненной ошибке бой с отражением. Разрешим ему «самоказнь», казнь совестью. Подарим неуемно страждущему "Рай" на земле, сейчас же. Не дороже современного пеницитара. Но при обязательном и естественном условии - отделении преступника от общества на полное самообеспечение, в чем главное наказание. Для этого, как идиллия, созданы морские острова.
Но! Но в придачу, туда - в руки, в проемы жаждущие, по глаза по самые - рабам неотложных утех, и "счастье" ихнее. Ворохами, охапками, горами падающими:
Вот остров для наркоманов, алкашей: Танкеры с водкой, контейнеры заряженных шприцев - широким жестом в круговорот страждущих. Безвозмездно - пей, колись - спи - просыпайся - пей, колись. Оттуда - только трезвым, минимум через месячный подвиг непития.
А вот и для воров - море денег, вид их добывания один - воровство. Корм исключительно за большие деньги. Зарабатывай.
Остров для убийц - горы оружия и никакой милиции. Спец. УК - одна статья - "Неубийство карается расстрелом". Тешь душеньку.
Остров для насильников, педофилов - сожительство со стаями голодных обезьяньих самцов - в усладу.
Все для разворота души - прямо сейчас! Предложи им, поставь на голосование - затискают благодарно... Но дай срок - запросятся обратно. "Изгнание" из такого рая только после просьб о помиловании, после раскаяния, после обязательного прощения, не раньше.
Острова такие - милость и к жертвам преступника. Ибо нераскаявшийся преступник на свободе - казнь им.
Вы замечали, как хамка чувствует хамку, как мила их взаимная беседа? Без всяких сторонних нравоучений. Это не ГУЛАГ, не жестокость даже, это самовоспитание. Казнь себя своим же злом, казнь себя собой.
---
Спору нет, подобное наказание уже существует в обыденности мира, воры переделивают краденное, убийцы убивают себе подобных, как конкурентов, пьяница целуется с пьяницей, а насильников пользуют под нарами. Более того, если материки острова, то и народы на них мучаются своими, родовыми страстями, казнятся собственным несовершенством.
Но нет осознания кары. Нет того, что называл Эдгар По в своем "Бочонке амонтильядо", обязательным условием мести. Нет осознания возмездия.
Оно приходит лишь с истечением жизни, когда вся жизнь, вдруг, запоздало - поздно рваться, прозревается, ощущается смертельной удавкой справедливости... И гаснет раскаяние, зряшное теперь уже, рушась пустым эхом в холодные космические бездны, опрокидываясь навзничь в спазмах безнадежности...
Нет, нет, нет - оно воскресает, притянутое тягучей болью обиженных тобой, бесконечной, вечной мукой их, вызволяется ими из небытия, на довершение разговора. Притяжением раненной их души, спасательным кругом твоей совести, в жестоком танго судьбы злодейки.
Люби проклинающих тебя!
---
Разобравшись с преступником, не сознаемся ли и перед собой - все мы преступники, большие ли, махонькие ли - неразоблаченные преступники перед ближними своими.
Государство это мы. Были б хорошими, радовались бы на жизнь в своем средоточии. Коль убиваем и плачем, не мы ли плохи?
И теперь то вот, осознав себя лопнувшим пузырем самонадеянности, сдутым пустяком преступного самодовольства, не спасуем ли перед жизнью сами?
Как очеловечить государство, этого пожирателя нас войнами, водками и низкими зарплатами, равнодушием бессердечным - надчеловечностью своей. Этого провокатора преступности, этого - "Мы"?
Служители любви жгли людей на кострах и "милостивые" выпускали убийц в беззащитный народ. Вот он - предел человеческой мудрости, шахматная доска об головы - бессильный "псих".
И смеется государство, этот левиафан - этот "объединенный человек" над каждым отдельным человеком.
"Такая ли у тебя мышца, как у Бога? И можешь ли возгреметь голосом, как Он?
Укрась же себя величием и славою, облекись в блеск и великолепие;
излей ярость гнева твоего, посмотри на все гордое и смири его;
взгляни на всех высокомерных и унизь их, и сокруши нечестивых на местах их;
зарой всех их в землю и лица их покрой тьмою.
Тогда и Я признаю, что десница твоя может спасать тебя.
Вот бегемот, которого я создал, как и тебя; он ест траву, как вол;
вот, его сила в чреслах его и крепость его в мускулах чрева его;
поворачивает хвостом своим, как кедром; жилы же на бедрах его переплетены;
ноги у него, как медные трубы; кости у него, как железные прутья;
это -- верх путей Божиих; только Сотворивший его может приблизить к нему меч Свой;
...
Возьмет ли кто его в глазах его и проколет ли ему нос багром?
Можешь ли ты удою вытащить левиафана и веревкою схватить за язык его?
вденешь ли кольцо в ноздри его? проколешь ли иглою челюсть его?
будет ли он много умолять тебя и будет ли говорить с тобою кротко?
сделает ли он договор с тобою, и возьмешь ли его навсегда себе в рабы?
...
Надежда тщетна: не упадешь ли от одного взгляда его?
...
Сердце его твердо, как камень, и жестко, как нижний жернов.
Когда он поднимается, силачи в страхе, совсем теряются от ужаса.
...
Он кипятит пучину, как котел, и море претворяет в кипящую мазь;
оставляет за собою светящуюся стезю; бездна кажется сединою.
Нет на земле подобного ему; он сотворен бесстрашным;
на все высокое смотрит смело; он царь над всеми сынами гордости".
---
Вот оно, созданное одновременно с человеком - общество, Вавилонская башня, зеркальное отражение каждого во всех, преступник в себе. Антипод Бога, соперник бескорыстного, любящего, дающего... эрзац Отца.
Смеется чудовище поставившее свое удовлетворение выше самой жизни, жизни каждого встречного человека. Превратившее человека, в надобность, уверенное в праве голодного на жратву... Властность недоумия, распальцованое достоинство, поволока неземного величия в глазах сиюминутного бога... Пинай истово, задыхайся кухонной ненавистью, заходись революциями...
---
С шестка единичного человека мир безумен. Когда бы и что бы люди не захотели СДЕЛАТЬ "как лучше" - ничего у них не получится. Не столкуются - каждый говорит на своем языке. Но ради оправдания мира смыслом, выношены религии, вызрел Бог. Наполнен нашими страданиями, и теперь действует, оздоровляя идеалом, нашим "как лучше". И пусть больно, пусть долго, но ДОЗРЕЕМ до "как лучше" - дозреем неотвратимо.
Пострадав жертвами и раскаявшись убийцами... пострадав убийцами и раскаявшись жертвами... в трагическом дуэте полюсов. Перемучившись головоломками человека рожденного в утробе зверя. Самоказнившись, самораспявшись...
Состраданием друг к другу соединившись в "мышцу Божию", и пронзив таки зверя.
Все знает всезнание и не впустую терпит долготерпение. В каждой, на человеческий взгляд - "бестолковщине" есть смысл, неземной смысл.
Использована "Книга Йова" Ветхий завет.