Узелок завязался в ту самую минуту, когда бабка Нюра победоносно заявила, вытирая руки о мокрый фартук:
- А про родителей теперь забудь! Они тебе ничего не должны. Вырастили, образование дали, вот теперь дай людям пожить спокойно! Сама должна в жизни устраиваться, считай, что их больше нет у тебя.
Тасины родители недавно развелись. Мать нашла себе другого мужчину и уже была беременна, а отец и вовсе пропал из города, как будто его и не было никогда. Никто не знал - жив ли он, помер. Вот и отправили девушку к бабке Нюре: у нее квартира побольше, чем у матери с отчимом, да и под ногами мешаться не будет. Бабка же привыкла жить одна, не могла она пережить появление молчаливой соседки и ела ее поедом. То она полы мыть не умеет, то нахлебница, то бестолковщина. И нашла-таки бабка сегодня самую больную точку!
Тася, как всегда, промолчала и только в глубине темно-серых глаз произошла какая-то легкая перемена. Там как будто что-то умерло. Какая-то хрупкая, тонко вибрирующая ниточка оборвалась - и детство закончилось. Ей было всего пятнадцать лет.
Много времени прошло с тех пор. Училище, замужество, дети, развод. Опять брак. И снова неудачный. Не хватало ей чего-то, не заживала в душе ранка. Болела. Несла в себе одиночество, неприкаянность, горечь.
***
В тот день моросил дождь, и на кладбище было пусто. Тася, ее подруга и соседка-старушка под зонтиками слушали, как сырая земля тяжело плюхается о крышку соснового горба. Умерла бабка Нюра.
А узелок остался. Крепким оказался, увы.
07.09.09