В опубликованной в «Литературной России» статье Геннадия Мурикова «Графомания как литературный принцип» нужно выделить в качестве основного аспекта критику явления, названного автором «идеологической графоманией». Приходится с сожалением констатировать, что конец ХХ и начало ХХI века ознаменовались в отечественной общественной жизни проникновением РПЦ во все сферы под патронажем официальной власти от Ельцина до сегодняшних дней, и её попытками внедрения православия как официальной идеологии светского государства. Метастазы этой раковой опухоли пронизывают все государственные институты от президента и правительства, и парламентариев, публично демонстрирующих свою приверженность религиозному мракобесию, до беспрецендентного эксперимента президента Медведева, выпускника ленинградского университета, о введении в школах так называемого предмета «духовной культуры», начиная с 4-го класса.`Надо сказать, что творческая интеллигенция (или псевдоинтеллигенция?), держащая ухо востро, тут же откликнулась на новые идеологические веяния массовой «православизацией» сознания. А если к этому же добавить поток премий и безденежных лауреатских дипломов, орденов щедро раздаваемых РПЦ деятелям «культуры» за умильно-молитвенное славословие в адрес Отца нашего, стоит ли удивляться тому, что лавина конъюнктурных графоманов бросилась насиловать музу. Учителя и профессура советского времени во время схватили свечи в руки и вывесили на всеобщее обозрение тот символ, который ранее назывался нательным(!) крестом.
Чуть отвлекшись в сторону, не могу не привести объяснение в любви к этому «русскому» символу:
Не приемлю громких слов,
Севших на насест.
Полюбил я Крест Христов.
Полюбил я Крест. (…)
Нынче много разных слов.
Зря лютует бес…
С нами –
Вечный Крест Христов.
Светозарный
Крест. ( М. Аникин «Русский крест», в сб. «Петербургские строфы», Изд. МИРС, СПб:2009 г.).
Не будем задаваться вопросом о том, откуда автор знает, что этот крест всегда с нами. А где же он был в период советской власти, когда его весьма дезавуировали.
Председатель Союза писателей России В. Ганичев с гордостью сообщил читателям «Литературной газеты», что не кто-нибудь, а именно СПР стал одним из учредителей Всемирного Русского народного собора, а сам он стал заместителем его главы – патриарха Кирилла. Стоит ли удивляться тому, что в настоящее время считается не только хорошим тоном, но даже обязательным для любого творческого человека, как минимум, присесть в почтительном реверансе, а ещё лучше пасть ниц, перед этой официальной идеологией.
И льётся нескончаемый поток стихов и прозы вроде бы светских авторов на ниву религиозного правосознания. Вот уже и возрождённая «Аврора», молодёжный в недавнем прошлом журнал, позиционирует себя как орган РПЦ! И появляются один за одним отдельные стихи или целые сборники религиозного содержания. И если Михаил Аникин, составитель «Петербургских строф», например, исходит из того, что «дух витает, где хочет», и этот «дух» порой обходит стороной соборы и храмы в его сборнике, то молодая «поэтическая поросль», чётко отслеживающая конъюнктуру рынка, уже не пропустит ни одного маршрута, ведущего к «храму».
Недавно в новом Доме петербургских писателей трибуна была предоставлена интернетовской молодёжи, объединившейся для издания сборника «духовных стихов». Презентации сборника"Отзвуки небес"(Изд. «Невская лавра», СПб, 2009 г., 256 с., твёрдый переплёт) предшествовало появление на столе президиума иконы и зажжённых (вопреки правилам пожарной безопасности) свечей. Составители - молодёжь - В.Панарин, Е.Капустин , Е.Трофимчук. Издано по благословению Епископа Выборгского Назария, который порадовался тому, что «…ещё остались люди умеющие поставить самые обычные слова в таком порядке, чтобы они стали возвышенной поэзией. Поэзией не только для уха, а поэзией для души…». Чтобы быть точным, о. Назарий не сам благословил поэтов, а выступил от имени Бога, послав им «Божие благословение», так что…
Но составителям сборника показалось мало Божьего благословения, озвученного о. Назарием, - сборнику предшествует ещё две вступительные статьи: Андрея Грунтовского, с христианской скромностью и смирением перечислившим все свои ипостаси – и поэта, и прозаика, и драматурга и литературоведа. И хотя как литературовед, он не мог не отметить «…где-то разрыв с традицией, да… все огрехи, что свойственны молодой музе», но он увидел «…тут истинность веры, … подлинность покаяния…», а потому и «поэзию» (?- Т.Л.), и соборность. Ну, что касается соборности, то здесь сомневаться не приходится, православная тематика сборника несомненна. А вот с определением поэзии только как веры и покаяния, вряд ли могли бы согласиться и Пушкин, и Есенин, и Маяковский, и Хармс, и…. Разве только сам А. Грунтовский, ищущий спасения в стихах, который заканчивает эту статью своими откровениями: «… Господи Иисусе, речи твои тихи…/Как же я сам спасуся?/ Разве что вот.. стихи. Если они спасутся, - может, замолвят Там…/ Может быть, вознесутся / К самым Его стопам…». Боюсь, что при таких стихах как мэтра - Грунтовского, а тем паче его подопечных из сборника «Отзвуки небес», надежды на спасение маловато: хотелось бы думать, что Богу свойственно, если не знание поэзии, то хотя бы вкус.
А вот что касается «рифмотворчества», отмеченного о. Назарием, то штампованными рифмами сборник действительно изобилует. Но это, по-видимому, объяснимо многовековой историей христианства. И, возможно, религиозными православными поэтами уже всё сказано.
Вступительная статья профессора, коммерчески ориентирванной, Академии Российской словесности - Дианы Радес ( Ивановой Дианы Петровны), кстати одного из авторов этого «молодёжного» сборника (возраст дам, ещё не почивших в бозе, не принято называть публично, хотя составители этого, по-видимому не знали), написана в восторженных тонах. Рецензента восхищает как географическая широта охвата авторов от Финляндии, России, Украины, до Израиля, так и «поэтическое пространство этой книги, незабываемое пространство радости и света».
Но пора обратиться и непосредственно к «духовным стихам». Авторы замахиваются на весьма животрепещущие идеи нашего бытия. Их волнует не что-либо, а Русская национальная идея. Какова же она? Ответ дан в стихотворении, кстати весьма типичном для сборника по уровню поэтического мастерства, Софрона Буркова "Русская национальная идея":
Как, скажи, ценить духовность,
Если власть проклятых сил
Поощряет развращённость,
Чтобы ум себя взбесил?.. ( курсив мой – Т.Л.).
И далее
Дух Святого Православья
Самодержец на Руси.
Хочешь знать своё призванье -
Вот его и вопроси.
Хороша национальная идейка! Автор, правда, не из молодых - ему 56 лет, так что за плечами, надо полагать, есть немалый опыт «вопрошания» Святого Духа. Но, может быть он молод как поэт?
А вот 42-летний Николай Ерёмин в стихотворении «Михайлов день» "юродиво" возрадовался:
Уж к Михайлову дню запогодило,
В Лавре- служба, а дома -пирог.
И блаженно стою, и юродиво:
Не оставил Рассеюшку Бог.
И только профессор Диана Радес из этой же 3-ьей группы «зрелых авторов» пребывает в душевном разногласии с Богом:
К Ново-Иерусалиму
От Иверской - мой полёт.
Сама не надену схиму,
Не смею - Бог не даёт.
Поэтессу тянет в монашество, а Бог её не слышит, увы! Ну, уж на такие мелочи, как то, что схиму нельзя надеть, а можно только принять, обращать внимания не будем. Редактор должен был прочитать текст, да, видно, высокие титулы устрашили составителей, если, конечно, они сами знали, что схима - это форма посвящения, а не одежда.
Но это авторы 3-ьей категории, начавшие творить ещё в советское безбожное время. Посмотрим, чем же порадует молодёжь. Один из составителей сборника 23-хлетний Панарин начинает своё поэтическое творчество весьма назидательно: он прямо-таки продиктовал православным супругам нечто вроде морального кодекса строителя коммунизма, в его представлении, конечно, который закончил словами:
Не прикасайтесь к лжи, обману лести,
Смиреньем избегайте вражью сеть.
И да сподобит вас Всевышний вместе
В пасхальный день (!!!) принять за БОГА смерть".
И не понимает юный автор в "духовных" якобы стихах, что принять смерть за Бога нельзя. Согласно религиозной ортодоксии наоборот Бог принял смерть за человечество со всеми его грехами. Или автору после того, как он радостно отметил праздник, пришло откровение, что "белая с косой " - это и есть Бог? Ну, немножко "принял", да и принял одно за другое этот студент романо-германского отделения челябинского университета? Бывает.
Но какая глубина философской мысли! Какая истовость веры во всесилие и всезнание Бога! «Душа больше пищи, а тело – одежды. – напишет он в стихотворении «Молитва». – Владыко, Ты Сам знаешь, что нужно дать./Сподобь на Тебя возлагать все надежды…». Ну, если Владимир Панарин вырос из своей одежды, то к Богу ли нужно обращаться с молитвой? Может быть, ему надо было бы освободить Его от этой мирской суеты, а просто зайти в ближайший магазин «Сэконд хэнда»? Но нет, у студента другие проблемы: он хочет «умереть на Пасху/ Крест свой держа в руках». Почему бы это? Уж не потому ли, что согласно церковным догмам на Пасху открыты врата рая для всех , включая и праведников, и грешников? Автор, весьма самокритично, на мой взгляд, написавший в «Лирических чётках»: «умишко наш комар, а всё пищит./ Себе не верь, пока не ляжешь в гроб»., - не даёт ответа, предлагая читателю, если таковой найдётся, самому его искать.
А вот ещё более юная студентка филфака СПБгу Александра Калиниченко в "...витражах/икон старинных и печальных/" видит русскую душу, которая представляется её одной, но незыблемой тайной. Как-то не свойственны витражи русской православной церкви, это скорее католичество. Но если и в витражах Нотр- Дам или Шартрского собора скрыта тайна русской души - это должно порадовать не только католиков, но, полагаю, и всех русских патриотов, включая и атеистов, которые "край пытали безбожники- волчища" "кошмарищем тягостным" ( там же, "Оптина Пустынь"). Ну, представляются поэтессе атеисты эдакими чудовищами. Так это хоть какой-то, но всё же поэтический образ. У других авторов и этого нет! Конечно, нельзя требовать от студентки, изучающей французскую филологию, глубокого знания богословия, но вот этим строкам нет другого названия, кроме как ересь. Речь идёт о Руси.
И даже пригвождённая к кресту времён
Стерпела плети на Голгофе мира.
Но враг (???) недолго занимал Господний(!!!)трон, (
Вечерю празднуя шального пира.
Не говоря уже о том, что вся власть от Бога, ( этого поэтесса, возможно, ещё не знает), но, во-первых, следует сразу задать вопрос: что это за враг занимал Господний трон? Неужто Сатана собственной персоной? И куда тогда смотрел Бог? А также, как мог Епископ Назарий благословить сию ересь?
И если уж студентку филологического факультета тянет на ересь, чего же можно ждать от самого юного автора сборника- декольщицы в скудельной мастерской Ирины Дьяконовой, с грустью представляющей расставание с чёрно-белым (?) духовенством.
Вы уйдёте, последний снег-
Грязь земли вконец надоест вам.
Кто-то скажет, что в мiре нет
Чёрно-белого (!!!) духовенства. ( Там же. "Последний снег")
Да, действительно, что же происходит в мире? Неужто чёрное и белое духовенство стали едиными (вроде Единой России) и поменяли цвет на чёрно-белый, то есть, надо полагать, серый. Или это поэтическая оценка "серости" современных служителей РПЦ юной скудельщицей, тяготеющей к образному поэтическому слову?
Ещё более яркие образы звучат в её стихотворении «Мvрра» (Мирра), в котором излагается новый взгляд, весьма отличный от Библейского, на поиски гроба Христа Марией и Марией Магдалиной.
.. Вдали узнали гробовой утёс.
Но кто-то ( И кто бы это? -Т.Л.) отвалил тяжёлый камень
От сердца (???), где лежал Христос. (…)
О господи, да что с Тобой случилось?
Да где же Ты? куда они Тебя?
И сердце алавастровое (т.е алебастровое - Т.Л.) билось
Об пол, благоухая (алебастр благоухает? -Т.Л.) и любя(!!! ).
Ну, с утёсом Ирины Дьяконовой можно согласиться, так как Иосиф высек новый гроб в скале, а размеры скалы Матфей 27.60 не привёл. А вот тот, кто отвалил тяжёлый камень от двери, за которой находился гроб, там он указал - это Ангел Господень отвалил тяжёлый камень и уселся на него (Мф 28.2). А вот откуда поэтесса узнала, что Христос, придавленный тяжёлым камнем, лежал в алавастровом сердце, - этот вопрос требует изучения. Уж не Откровение ли это было? Не менее оригинально её представление также о том, как это «алавастровое» сердце билось и благоухало, любя... Анимация алебастрового сосуда? Кого, кстати, любило это гипсовое сердце? И как выражалась эта любовь? Фантазии обычного человека, даже наделённого поэтическим воображением, здесь явно недостаточно. Это уже из области мистики.
Нельзя пройти мимо и творчества ещё одного из авторов и менеджера этого шедеврального сборника «духовной поэзии» Антона Глазунова, который, кстати и представлял ( по должности менеджера, по-видимому,) авторов этого сборника на мероприятии в СП. Он твердо стоит на земле в боксёрской стойке и весьма далёк от таинственного и мистического.
Не задавай мне свой вопрос-
"Зачем нам этот свет?"
На этом свете жил Христос-
Вот мой тебе ответ. ( Там же "Вопрос").
Цитируя в заключение 19-летнюю Александру Цибулю, студентку исторического факультета Санкт-петербургского университета :"Я хотела бы плакать ночами,/ плакать ночами чистые слёзы (!!!)", я, прочитав этот сборник от корки до корки,
тоже хотела заплакать не только от этой идеологической графомании, но и от коверкания русского языка. Правда, в отличие от Цибули мне захотелось плакать чистыми слезами.
Обсуждение состоялось. Присутствующие писатели и критики отводили в сторону глаза, памятуя, по-видимому, о заповеди «Не убий». Молодёжь упивалась своим счастьем, - выходом сборника, который не менее 15 раз был назван «событием»
(назван, естественно, выступавшими авторами сборника). Читатель, я полагаю, сам оценит событийность, ознакомившись хотя бы с частью того, что громко названо «духовной поэзией». Осмелюсь высказать крамольную мысль о том, что подобная «духовная поэзия», одобренная высокопоставленными представителями клира, приносит больше вреда для РПЦ, чем пользы от появления в соборах нескольких десятков неофитов рыночного времени. Но, возможно, я ошибаюсь. И в ближайшее время мы увидим, что эта книга награждена орденом какого-либо святого, а её авторы, все без исключения, станут лауреатами очередного православного конкурса. Как говорится, каков поп, таков и приход. Но можно ли эту идеологическую графоманию считать поэзией? Думаю, что ответ однозначен.
Рисунок С. Тюнина из Литературной России №32-33 ( статья Мурикова)