Невозможно поручиться за полную достоверность этих историй. Даже у их участников или очевидцев имеется большое искушение подкорректировать истинные события, после чего они сами начинают верить, что именно так все и было. Но и в этом случае, если имеет место акт творчества, хотя бы и неосознанного, эти истории представляют интерес, ибо сюжеты их, в своей основе, созданы жизнью, а не фантазией писателя.
О Великой отечественной войне написано много. И ее участниками, и писателями, и историками. Как правило, все описанные события и эпизоды укладываются в единую канву, с разными вариациями. Здесь и беспредельное зверство фашистских захватчиков, и мужество, благородство и героизм советских воинов, и отдельные проявления трусости, подлости, отдельные случаи шкурничества и предательства. Но жизнь, в ее конкретных проявлениях, иногда выбивается из стереотипов.
Вот история, рассказанная ветераном минувшей войны.
В одном из боев, когда мы получили приказ любой ценой отстоять от наступающего противника небольшой российский городок, меня тяжело ранило в руку. Я потерял сознание. Спасибо санитарам, они вытащили меня из-под огня и затем доставили в полевой госпиталь, который располагался в том самом городке, который мы защищали. Раненых было много. Они лежали в тесном помещении. Медицинский персонал не справлялся. Меня наскоро перевязали еще на передовой. А в госпитале врач-хирург спешно осматривал вновь прибывших, чтобы определить степень тяжести ранения. Осмотрев мою руку, от покачал головой и сказал: «Не повезло тебе, парень, дела плохи, придется руку ампутировать, другого выхода нет. А иначе – гангрена. Вот полежи еще, когда очередь до тебя дойдет, придется отрезать. А пока у меня очень тяжелые раненые, которых нужно оперировать в первую очередь». Я был в панике. Как же я смогу жить без руки. Ведь мне надо работать. Но врач был непреклонен. «Ты видишь, сколько у меня народу лежит? Мне нужно жизни спасать, а конечности – это уже второстепенно. Ничего не могу сделать. Полежи пока.» И я лежал. Очередь двигалась медленно. Мне было очень плохо: потерял много крови. Но вдруг раздались близкие взрывы. Немцы прорвались в городок. Наша оборона не устояла. Поступил приказ: госпиталь срочно эвакуировать. Времени на это совсем не было. Бой шел уже в городе. Раненых, которые могли сами ходить, погрузили в грузовики, туда же втиснули врачей, медсестер и санитаров и под артиллерийским огнем вывезли из города. Воинские части, отстреливаясь, покидали город. Следом за ними ворвались немцы. Мы, тяжелораненые, остались беспомощными и беззащитными. Все, конец. Сейчас перестреляют как собак.
Немцы сходу заняли госпиталь. Но это были не эсэсовцы. Сюда срочно прибыла их медицинская часть. Они сразу же стали оборудовать свой собственный госпиталь. Нас, тяжелораненых деловито выбросили из помещения, перенесли в сарай и складировали там как трупы. А в госпиталь стали завозить собственных раненых. И немецкие врачи тут же приступили к операциям. Мы поняли, что на нас им просто жаль было расходовать патроны. Рассудили, что мы сами перемрем. Но тяжелораненых у немцев оказалось не очень много. Врачи довольно быстро с ними управились. А потом… потом их санитары стали по одному выносить наших из сарая и укладывать на операционный стол. Они, конечно, были фашисты, но это были врачи... Дошла очередь и до меня, мне сделали операцию. Делали без наркоза, поточным методом. Я потерял сознание. Но когда очнулся, то обнаружил, что лежу в сарае с профессионально перевязанной раненой рукой, которая дико болела.
А вскоре вновь раздались взрывы и близкие выстрелы. Это наши перешли в контратаку и выбили немцев из города. Наши медики снова вернулись в госпиталь. Меня отправили в тыл. Рука у меня зажила не скоро, но я все же поправился, вернулся на фронт и дожил до Победы. Такая вот история.
Другую невероятную историю я услышал в 70-х годах в Грузии, на строительстве Ингури-ГЭС. Рассказал ее водитель автобуса, местный житель, мингрел лет пятидесяти.
Во время войны тяжелые бои шли на Кавказе, особенно на Марухском перевале. Там много погибло и немцев и наших, советских. Лежало в разных местах множество трупов. Их со временем убрали специальные команды. Но оружия возле убитых обнаружили очень мало. Его разобрали местные жители. И где было в то время его искать в горных селениях? А в горах жили очень воинственные народы: хевсуры, сваны и другие. С древних времен они строили рядом со своими домами неприступные каменные башни с бойницами. В этих башнях можно было в течение длительного времени отсиживаться вместе с семьей и обороняться от жестоких врагов. На Кавказе с тех еще древних времен у всех тамошних народов существовал культ гостеприимства, которое оказывалось любому незнакомому путнику. А также существовал культ кровной мести, согласно которому за убитого, например, в драке, родственника следовало убить виновника или члена его семьи. Народ там был горячий, и любые мелкие недоразумения часто кончались поножовщиной, а за этим следовали настоящие войны, которые могли длиться десятилетиями. Поэтому каждый уважающий себя мужчина должен был иметь оружие и быть в постоянной готовности пустить его в ход.
Сваны жили особенно изолировано, в дальних горах. Они вели там, в основном, натуральное хозяйство. Пасли баранов и коз, выращивали кукурузу и другие сельскохозяйственные культуры. Но все-таки время от времени им приходилось приезжать в города и селенья на равнинах, чтобы закупить необходимые хозяйственные припасы, одежду, предметы быта, хозяйственный инвентарь и пр. Такие походы рискованно было предпринимать в одиночку: мало ли кого там можно было встретить. Поэтому в город отправлялись большой и хорошо вооруженной группой. Продав свои сельскохозяйственные товары и закупив все необходимое, они не упускали возможности повеселиться в многочисленных духанах (кавказских закусочных), с обильными возлияниями. С ними никто не хотел связываться. Придя в веселое расположение духа, сваны, увешанные своими покупками, а также оружием: автоматами, пистолетами и кинжалами, шли гурьбой по городу, хором распевая свои национальные песни и непрерывно стреляя в воздух. Однако домой, в горы им добираться с грузом было сложно. Однажды такая группа сванов подошла к водителю автобуса и, наставив на него стволы, потребовала, чтобы он вез их домой. Этот человек хорошо знал их обычаи. Везти их в горы на автобусе по горным дорогам, проходимым, в основном, лишь для конного транспорта, было физически почти невозможно. Эти дороги проходили над многочисленными пропастями, куда можно было легко сорваться. Но даже если бы ему удалось добраться на автобусе до Сванетии, как он знал по предыдущим известным случаям, пьяные сваны, куражась, заставили бы его развозить каждого из них по их горным жилищам, к которым вели уж совсем непроезжие горные тропинки. Но если бы даже он смог выполнить и это требование, то последний из этой компании пристрелил бы его и сбросил в пропасть.
Отказаться везти эту ораву водитель не мог. Он знал, что они не шутили. Им ничего не стоило пристрелить его на месте. Для острастки они палили в воздух из автоматов прямо у него над ухом. Делать нечего, он погрузил сванов вместе с их скарбом в свой автобус и повез по горным дорогам. А пассажиров его уж совсем развезло. Они не отдавали себе отчета, где они находятся и куда едут. Они пели хором и уже не обращали внимания на водителя. Он понял, что нужно на что-то решаться, чтобы спасти свою жизнь. На одном крутом повороте он слегка притормозил и выскочил из автобуса. Пассажиры этого даже не заметили. Автобус полетел в глубокую пропасть. Они этого так же не заметили, продолжали петь. Они замолчали лишь когда автобус ударился о дно пропасти. А потом, через некоторое время, они снова запели, но уже слабыми голосами, которые по одному замолкали, когда певцы умирали от полученных ран.
Водитель сказал, что его осудили на десять лет, и он все их отсидел. Но он до сих пор считает, что счастливо отделался.