Глава 5
ПОДЗЕМНЫЙ ЦАРЬ
По направлению к гастроному двинулась странная процессия: шеренга марширующих штрафщиков, из-за спин которых изредка показывается то молочно-белое тельце Димы, то встревоженная морда Чичи, то извивающаяся Шуша с кляпом во рту.
Двое штрафщиков сопровождают Чичу: первый огромный и рыжий все время поддергивает связанные лапы Чичи вверх, как будто проверяя, хорошо ли стянуты узлы, а второй, самый маленький из всех, чертыхается и вытирает разбитый нос. Замыкает процессию самодовольный Марк. Чича обернулась и увидела, как Марк приобнял Шушу за плечи и вдохновенно заговорил, помогая себе левой лапой. Стихи что ли читает, подумала Чича. А Шуше-то явно не до поэзии, что-то у нее такое с лицом произошло, что объяснить трудно, глаза пустые, бездонные. Марк же, напротив, победоносно светится, причем, левый подбитый глаз у него не открывается и делает Марка похожим то ли на пирата, то ли на ад-мирала Нельсона. И слова Марка сочатся ядом: лапки Шуши безвольно обвисли, вся как будто выцвела.
Чича все время изворачивалась, чтобы посмотреть как там Шуша, но рыжему штрафщику надоела ее возня. Он рывком поднял испуганную Чичу за шиворот, перехватил поперек живота и понес, как мешок с картошкой. Мелкий штрафщик гаденько засмеялся:
– Вот!
Чича впервые услышала, как разговаривает штрафщик, но, несмотря на удивление, решила с ним заговорить:
– Куда вы нас ведете?
– А тебе это уже без разницы! Теперь все за тебя решать будут!
– А как же Дима? Ее-то куда? Она же ни в чем не виновата! Она вообще не в себе, не понимает, что делает! – возопила Чича.
– Это ничего! У нас быстро поймет. У нас разговор короткий: чик и готово! – штрафщик провел черным загнутым когтем себе по шее и расхохотался, увидев ужас на Чичином лице.
Нет, это просто невозможно! Такого не может быть! Глупость несусветная – думать, что они втроем бунтовщики! У штрафщиков, ясное дело, мозгов по чайной ложке, но Марк-то?! Этот-то не дурак, неужели он и вправду думает, что три маленькие крыски могут быть настолько опасны, что их надо арестовать и казнить?
Мимо беспомощной Чичи медленно проплывали коридоры, подворотни и закоулки подвала. Было как-то непривычно тихо повсюду, тихо и безлюдно, похоже, все обитатели подвала в страхе попрятались. Иногда из темноты показывался чей-то сверкающий глаз, пару секунд таращился на страшное шествие и тут же исчезал.
«Их, ых, их, ах» – хрипело подвальное воинство в такт шагам. В хорошие времена появление даже одного штрафщика приводило местных жителей в ужас, не удивительно, что теперь никого не видно: два десятка штрафщиков и Марк в придачу. Чича начала догадываться, кто он на самом деле. Она вспомнила сказку о подземном царе, которую слышала в детстве.
Сказка о поземном Царе Гастронома
Глубоко-глубоко под землей есть прекрасный дворец. Там много больших комнат с высокими сводами. Широкие коридоры освещают ты-сячи свечей. Пол во дворце из сыра, а стены из колбасы, двери повсюду шоколадные, мебель сахарная, а потолок зефирный, в фонтанах бурлит клубничный сироп. По этим коридорам гуляет Гастрономный Царь со своей свитой. Крысы в подвале огромные, как кошки, зубы и когти у них железные, они едят камни вместо конфет. И шерсть у них из иголок, и глаза огненные. Когда они ходят – дрожит земля, а из ноздрей вырывается пламя.
Вот какую ерунду рассказывают друг другу глупые крысята зимними вечерами. Не могут крысы камни есть! Нет, правда, камни невкусные! Зачем кому-то понадобилось бы есть камни? Болтали еще про какого-то принца… Чича извернулась и посмотрела на Марка – нет, на принца он вроде не тянет. Еще говорили, будто принц огнем дышит и голос у него магический, стоит ему только заговорить, как самая сильная, самая крупная крыса теряет над собой контроль и добровольно идет к нему в пасть. А царский сын безвольную жертву либо сырьем съедает, либо собственным дыханьем поджаривает и потом, уже жареную, ест.
А может не все в этих россказнях чушь? Голос у Марка действительно волшебный.
Как раз в этот момент он рассмеялся, и веселые колокольчики запрыгали по каждой шерстинке, даже в животе тепло стало. А ведь положение у Чичи, прямо скажем, аховое. Внезапно резанула отчаянная мысль: ну как Гастрономный Царь и вправду существует? Может такое статься, что на завтрак он ест именно таких молоденьких непокорных крыс?
Коридоры вокруг становились все уже и шли под уклон. Шаги идущих невольно ускорились и сердце Чичи галопом понеслось вслед шагам. Какой печальный финал молодой крысиной жизни – не будет больше глупой Чичи, пойдут прахом все мечты о морских путешествиях и далеких странах.
Нет, господа, с этим я согласиться никак не могу! Это подло и бесчестно – погибать в таком юном возрасте. Надо что-то делать! На помощь кого-то позвать, в конце концов! Еще бы знать хоть одного доброго человека в этом подземном царстве. Но, кроме старой безумной Норы, ни одного имени в голову не приходит! А эта и о себе-то позаботиться толком не может. Тут кто-то большой и сильный нужен, очень сильный…
Самый сильный из Чичиных друзей – это кот Ричард. Он мог с легкостью подбросить Чичу в воздух и поймать у самой земли. А когда он шел по полу чердака, половицы стонали и прогибались, словно идет человек. Чича ясно представила себе, как Ричард врывается в подвал и одним ударом лапы отправляет штрафщиков отдыхать до вечера.
Вопрос только в том, как сообщить Ричарду, что Чича попала в беду? К тому же Ричард, как бы это помягче сказать, не очень-то сообразительный: либо вообще ничего не поймет, либо по дороге потеряется. Пока до кота дойдет весточка, пока он соберется ее выручать, глядишь, и помогать уже некому будет.
Коридоры, между тем, становились все уже и уже, потолок угрожающе навис сверху и шрафщики пригнули головы. И вот уже вся процессия выстроилась гуськом и, шурша лапками, молча двигается хвост в хвост. Перед Чичей шуршит самый толстый штрафщик, и не успела Чича подумать: а ну как застрянет? Как штрафщик впереди как-то странно хрюкнул и остановился. Его толстое тело заколыхалось, двинулось назад и придавило Чиче лапу. Чича заверещала почище поросенка, мелкий штрафщик в кильватере получил ощутимый удар в нос.
Перед глазами у Чичи раскачивался извивающийся хвост толстого штрафщика и она, не долго думая, вцепилась в этот хвост всеми своими зубами. Никогда не слышала, как ревут носороги, не знаю даже, ревут ли они вообще, но штрафщик взревел, как два носорога, или даже три. За всю его безмятежную сытую жизнь он не испытывал такой страшной боли. Жители подвала даже смотреть на него боялись, от одного его рыка теряли шерсть на голове и падали в обморок. Однажды приключился и вовсе огорчительный казус – один крыс держал во рту обломок стекла и проглотил его, когда увидел того толстого штрафщика. Невиданная боль и оскорбленное достоинство вкупе придали жирному телу необходимое ускорение: подобно пробке, вылетающей из бутылки, тело вылетело из прохода, сметая все перед собой. Следом выкатились Чича и дважды побитый мелкий штрафщик.
Чича огляделась. Она сидела на черном блестящем полу посреди ог-ромного зала, своды которого терялись в невообразимой вышине. По всему полу, колоннам и стенам вились непонятные письмена и рисунки. Большая лужа темной воды тихо плескалась перед Чичей как живая. У входа и колонн на задних лапах стояли неподвижные стражи. Их можно было бы спутать со статуями, если бы не сверкающие глаза и подергивающиеся губы, за которыми виднелись страшные клыки. Они никак не реагировали на скандальное появление Марка сотоварищи – ни один ус не дернулся, ни одна морда не повернулась в сторону вошедших. И так страшно стало Чиче от их неподвижности, черные, как пол и стены, они казались неразделимой частью этой комнаты, уж если они шевельнутся, зашевелится весь зал, оживет и проглотит незваных гостей с шерстью и костями.
И штрафщики, похоже, не очень-то радовались визиту, втянули головы в плечи, сбились в кучу, прикрывая лапами толстые зады. Шуша единственная из всех, не считая Марка, не чувствовала робости, под шумок размотала с себя все веревки и выплюнула кляп в морду стражнику. Тот только глаза прикрыл, но с места не двинулся. Побросав веревки в фонтан, Шуша попыталась освободить Диму, но та, дуреха, отбивалась со всей мочи. Не знает крыса, что для нее лучше. Чича рванула к подруге, и никто ее, почему-то, не остановил. Тут только она обратила внимание, что Марк ку-да-то подевался. Штрафщики не знали, что им делать, бестолково толкались и мычали, как стадо баранов, трусливо поглядывая на неподвижных гигантов – стражников.
– Где мы, Шуша? – прошептала Чича сдавленным голосом.
Но ответить Шуша не успела. Откуда-то сверху, как будто из-под купола зала, зазвучал голос, удивительно похожий на голос Марка, но немно-го дребезжащий, брюзгливый.
– Где она? Где моя бедная Шуша? Моя потерянная дочь!
«Потерянная дочь» прикрыла глаза и совершенно явственно зашипе-ла, отвечать «отцу» не торопилась и от радости почему-то не запрыгала. Из-за колонн, медленно прихрамывая, показался обладатель голоса – старый седой крыс. Чуть позади не спеша двигался ухмыляющийся Марк. Чича вертела головой так быстро, что в подземелье начался сквозняк. Ничего не понимаю! Старик! Дочь?!
– Здравствуйте, дядя! – не разжимая зубов, поздоровалась Шуша.
Старик кинулся было обниматься, но Шуша отстранилась и тот уро-нил протянутые руки, стал плаксиво умолять пожалеть его, не быть такой злопамятной:
– Ведь сколько времени прошло! Мы же не чужие тебе, Шуша! Каждый день тебя вспоминали! Марк может подтвердить! Ты же мне как дочь, дорогая! Ну, пойдем скорее домой. Теперь мы тебя никуда не отпустим!
Последние слова скорее походили на угрозу, чем на приглашение «домой». И Шуше это, похоже, не особенно понравилось, она попятилась назад и тоскливо оглянулась по сторонам: бежать некуда, повсюду штрафщики и неподвижные стражи.
– Что будет с моими друзьями, дядя?
– О! Не беспокойся, дорогая, о них позаботятся. Тебе больше не надо ни о чем беспокоиться! Теперь все будет абсолютно замечательно.
Но взгляд, брошенный Шушей на подруг, не предвещал ничего замечательного, в нем была тоска и безысходность.
***
Чича никогда не отличалась хорошей ориентацией в пространстве, но сейчас она была почти уверена, что ее новое жилище находится прямо под залом с шевелящейся водой. Тут тоже были черные стены и сводчатый потолок, только в десять раз меньше, не было окон под потолком и двери тоже, можно сказать, не было. Дверь заменял огромный камень, закрывавший вход. С липкой черной стены стекала неспешная струйка воды и, при желании, можно было ловить языком эти малюсенькие капельки и не мучаться от жажды.
Только вот прислоняться к мокрой каменной стене не возникало никакого желания и от холода и сырости деваться некуда, а на гладком скользком полу мерзнут лапы. Камень-дверь не достает до потолка и в просвет видно, как толстый штрафщик прохаживается по коридору перед дверью. Его мутные глаза изредка поглядывают на Чичу, он вздыхает и шуршит лапками – потирает их друг об друга. Это тот самый штрафщик, которого Чича тяпнула за хвост, так что он ждет от Чичи всякой пакости, боится ее и потому спит не долго. Только затихнет, перестанет шуршать лапами и тут же вскакивает, в щель над дверью заглядывает – не пропала ли. А может, он боится, что Чича просочится между камнями и снова укусит?
Трудно определять время в темноте. Можно, конечно, представить, что штрафщик – это маятник часов, один раз в день «дверца часов» со скрипом открывается и перепуганный штрафщик дрожащей лапой вталкивает миску с едой. Кстати о еде, что-то давно дверка не открывалась.
Вся предыдущая жизнь Чичи казалась ей теперь забытым сном. Как иногда слова, произнесенные шепотом в темноте, при свете теряют смысл, так и Чичина жизнь в общежитии представлялась глупой возней, лишенной радости и смысла. Казалось бы, ее сегодняшнему положению не позавидует самая распоследняя пропащая крыса. Но Чиче почему-то совсем не было себя жаль. Впервые в жизни у нее появились друзья, появилась причина заботиться о ком-то, кроме себя, а еще у нее впервые появились враги. Надо во что бы то ни стало бежать отсюда, бежать и спасти Шушу и Диму.
Когда Чича представляла себе, как они удирают из черного зала, она счастливо улыбалась, мечтательно щурила глаза. И в полоске света из коридора ей виделось встающее над горизонтом солнце, отраженный слепящий свет в окнах, глупые птицы, гоняющиеся друг за другом. Сейчас, сидя в каменном мешке, Чича была гораздо счастливее, чем в своей шикарной квартире с соседом – студентом (алкоголиком, бездельником и еще бог знает кем).
Если бы Шуша была сейчас рядом, то Чича не побоялась бы расска-зать ей, что она, уважающая себя, респектабельная крыса, опустилась настолько, что завела себе человека! Узнай об этом мама, она полысела бы от стыда, а еще верней убила бы Чичу на месте. Ведь большего позора, чем приручить человека, в крысином мире нет! Но так уж вышло! Он жил в соседней комнате и поначалу они враждовали. Студент кидался тапочками, ботинками, ставил мышеловки и мастерил какие-то странные ловушки. Наивный! Недаром же Чича с отличием окончила крысиную школу! Хотя такие глупые ловушки одолела бы и двоечница.
Бывает и на старуху проруха, как говорится, пришла как утром Чича к студенту, расположилась на столе, обедает и в ус не дует. И вдруг! То, что на первый взгляд казалось грудой грязного тряпья, оказалось заснувшим от забот студентом. Короче, он ее поймал! Позор!!! Позор и ужас! Чича сидела в трехлитровой банке, закрытая сверху толстенной книгой, такая же красная, как ее диплом. Утешало ее только то, что в долгу она не осталась – прокусила подлецу палец. Вечером того же дня студент ее выпустил, и война закончилась.
С тех пор студент всегда радовался ее приходу, кормил всякими вкусностями и подолгу о чем-то рассказывал. Чича почти ничего не понимала, ее тошнило от запаха изо рта, а от сигаретного дыма все время хотелось чихать. Но слушать было интересно, особенно про страшного монстра по имени Декан или про человеческих самок, которые «хвостом крутят». Чича слушала и удивлялась, ни у одной человеческой самки она хвоста не видела. Но раз студент говорит… Может, хвосты у них где-то спрятаны? Они их, когда надо, достают и крутят. Вот так и больше ничего не придумаешь. Чича попробовала сама крутить хвостом, но вид у нее при этом сделался глупый и чашки со стола на пол упали. А зачем людям хвостами крутить – не ясно. Но это же люди, у них все не так, как надо.
Чича сидела на высушенном собственной попой куске пола и думала о том, каких глупостей боялась раньше: бабушкиного гнева, хозяйки общежития, боялась, что все узнают про студента… Как это глупо – бояться, что про тебя плохо подумают.
Толстый штрафщик за дверью наверняка очень плохо о Чиче думает и маленький рыжий тоже. Кого волнует, что думает штрафщик? Ему и думать-то нечем, а вот хозяйка общежития – это другое дело. Хотя, если хорошенько подумать, то дело не другое, а то же самое. Что она Гекубе, что Гекуба ей? Пусть себе ворчит, раз работа у нее такая, пусть гневно поджимает губы и говорит гадости. Пусть! Теперь Чичу это нисколечко не волнует, ну ни капельки.
И вспомнила Чича, сидя на холодном полу, одну сказку.
Сказка про крысу, которая сама себе была домом
Жила была на свете одна крыса, которая всего боялась. Не поймите неправильно, все чего-нибудь боятся. Нет в природе такого существа, которое ничего не боится, разве что камни, хотя… А эта крыса боялась всего – солнца, ветра, контрольной по математике, шуршания газеты и полиэтиленового мешка. И так ей страшно на свете было жить, что она научилась сама внутрь себя прятаться. Сначала лапами голову закрывала, потом лапы у нее больше и больше становились, и как-то незаметно она стала себе домом. Может, она просто такая толстая стала, что ее внутри самой себя незаметно было? Догадалась умная Чича. А что? Кушала хорошо, с аппетитом, и доелась до того, что стала величиной с дом.
Вполне возможно – согласилась с собой покладистая Чича. Живот не снес мыслей о еде и недовольно заурчал. Да уж, на таком голодном пайке домом сама себе не станешь, даже наоборот, можно похудеть настолько, чтобы пролезть в щель над дверью и спасти своих подруг. Чича сидела на мокром полу и улыбалась своим мыслям.
И вот уже сладкая дрема на цыпочках подкралась к Чиче, пленница стала клевать носом, и под закрытыми веками закружился друг детства – толстый кот Ричард, он летал в воздухе, лыбился во весь свой острозубый рот, подмигивал и чмокал губами. Чиче хотелось летать вместе с Ричардом, хохотать и чмокать губами неизвестно зачем. Она взмахнула лапами и поплыла к потолку, но тут сквозь сладкую мелодию сна отчетливо послышался какой-то очень раздражающий скребущий звук. Чича от скрипа отмахнулась было, с блаженной улыбкой на физиономии, но звук настырно повторился снова, гораздо громче, да еще разговаривает кто-то громким шепотом. То же мне, нашли время поговорить!
Стоп! А кто это разговаривает? Не штрафщик же в самом деле? С кем ему разговаривать, если даже предположить, что он умеет говорить. Чича всхрапнула и проснулась. Вынырнула из тягучего сна, как поплавок, и поначалу не могла понять, где пол, где потолок: все вокруг продолжало кружиться в вальсе.
– Все Тигран! Все! – послышался знакомый голос. – Теперь достаточ-но! Пролезет!
Камень, закрывавший проход, нехотя отворился, и в образовавшейся щели показалась всклокоченная Шуша – грязная вся, в покосившейся короне. Подруга тяжело дышала и в глазах была все та же ледяная пустыня, появившаяся после встречи с Марком, но улыбка на лице сияла – шире некуда. Чича взвизгнула от счастья и кинулась Шушу обнимать всеми четырьмя лапами.
– Ш-ш-ш! Тише ты, ненормальная, – зашипела на нее Шуша, – Соби-райся, мы за тобой пришли.
– Ага-ага! Только мне, Шушечка, собирать нечего, у меня нету ничего.
Подруги посмотрели друг на друга и засмеялись. Не от чего, так просто, потому что им хорошо, потому что они есть друг у друга. При всем при этом Шуша выглядела, как королева в изгнании, наверное, долго искала Чичину тюрьму по всему подземелью и успела порядком потрепаться и испачкаться. Некогда белое кружево вокруг талии стало серым, не сказать черным, корону же, помимо сверкающих камней, украшают куски паутины и солома.
Красивые браслеты на лапах и все это кружево Шушу почему-то не радуют, а даже наоборот, раздражают, она поминутно дергает цац-ки и чешется.
– Что это на тебе? – сквозь смех проговорила Чича.
– Королевский наряд… Ну, пошли чтоли?
– Пошли, пошли!
Шуша протиснулась первой, Чича проскользнула в коридор с удиви-тельной легкостью, и, повернувшись, вдруг уткнулась во что-то теплое и пушистое. И это что-то довольно громко урчало. Чича обмерла. Над ней стоял огромный котяра, такой здоровый, каких она в жизни своей не видела! Если бы Чича не зажмурила глаза, она разглядела бы, что кот и сам испуган, переминается с ноги на ногу, смущенно улыбается в усы и косит желтым глазом в угол.
– Это Тигр! Он из охраны дворца, – бросила Шуша между делом, как будто коты в крысином царстве встречаются на каждом шагу и удивляться тут совершенно нечему.
– Тигр?
– Ну да, зовут его так Тигр, Тигран.
– Из охраны?
– Ну да, Тиграша к охране кухни приписан, я тебе потом расскажу. Чи-ча! Нам надо сматываться поскорее, пока этот спит!
Шуша кивнула в сторону туши штрафщика. Похоже, что уснул он в прыжке, передние лапы нелепо подогнулись, рот полуоткрыт и язык вывалился в пыль.
– А он, случайно, не умер?
– Какая разница?!
– Шуша!!!
– Не умер он, спит! Пошли!
***
По узким коридорам, короткими перебежками вперед, выше, дальше к выходу. Под прикрытием пушистого хвоста Тиграна можно было бы идти почти в открытую, но Чича от кошачьего меха через минуту начинала чихать. Пришлось бежать рядом, то справа, то слева.
Чича часто отставала, удивленно оглядывалась по сторонам. Каких только чудес нет в крысином Королевстве! Вот бы здесь в хорошие времена погулять, подивиться! Чего стоит хрустальная комната, такая сверкающая, что Чича зажмурилась.
А потом им пришлось ползти мимо мерзкого белого червяка, который занял собой всю небольшую залу. Тигран с червем не стал церемониться, наступал на него, когда не хватало места, а червяк только крякал и колыхался в ответ. Причем, чем он там крякал, не понятно, где у него голова, где что – не разобрать. Бр-р, пакость какая! А то, что на первый взгляд показалось гроздьями винограда, свисающими с потолка, оказалось яйцами мокриц! Шуша шепнула, что это, мол, любимый завтрак Короля. Ха! Вот чем короли питаются, оказывается!
Мимо кухни крались на цыпочках. Там в огромных кастрюлях и сковородах что-то томилось, пыхтело и шкворчало на плите. Запахи, надо сказать, там царили не аппетитные: то ли мясо подгорело, то ли каша.
Чича замерла на пороге. Копченый окорок в сеточке заманчиво покачивается на потолочном крюке. Скрипнула дверь кладовки и в кухню вошел здоровенный рыжий крыс в белом фартуке. Комнату заволокло табачным дымом. И как ему только позволяют курить «Беломор» в Королевской кухне? «Вжик, вжик, вжик» – запели ножи в лапах рыжего, он перекинул папиросу из одного угла рта в другой и лениво направился к окороку. Чиче почему-то стало очень жалко окорок.
– Пошли! – выдохнула Шуша.
Поворот за поворотом, бассейн с голубой водой, узкие коридоры и просторные залы, хриплое дыхание Шуши и мягкий шорох кошачьих лап – голова пошла кругом.
Наконец, они вышли к зеркальному залу. Было очень тихо, только фонтан что-то неразборчиво бормотал на своем языке.
– Теперь самое главное – добраться до двери! – зашептала Шуша под-руге в самое ухо. – Короче, я отвлекаю стражей, а ты бежишь во все лопатки!
– А ты?
– Мне еще Диму надо забрать.
– Я с тобой! – заупрямилась Чича.
– Глупости! У нас мало времени. Я уже пыталась эту дуреху отсюда вывести, а она уперлась и ни в какую. Не хочет идти, то ли боится, то ли что…
Шуша в раздражении тряхнула головой, и сверкающая корона гряну-лась об пол.
– Елки палки! Прячься! – Шуша лапой задвинула любопытную Чичи-ну голову за колонну, а сама вышла из тени навстречу ощетинившимся стражам.
Стражи удивленно остановились. Шуша не растерялась, величествен-но задрав голову, она медленно прошла вперед и, полуобернувшись, небрежно бросила передовому стражнику:
– Корону мою подними. Быстро!
Стражник замешкался на минуту и бросился поднимать корону, но его удержали сильные лапы другого крыса, которого на мякине не проведешь:
– Нас предупреждали, что вы попытаетесь сбежать! – деловито поднимая и отряхивая корону, сообщил старший стражник.
– Как ты ко мне обращаешься? Не видишь что ли кто перед тобой? – Шуша приняла корону и сикосьнакось напялила на себя - Обращайся, как положено, если голова не надоела!
– Прошу прощения, Ваше Высочество! Но нас инструктировали каж-дый день: не допустить, чтобы Вы опять сбежали. Велено сразу же докладывать обо всем Марку. Лично!
– Доложили?
– А как же! Шапока послали, – страж смутился под презрительным взглядом Шуши и от волнения стал нести уже совершенную чепуху. – Он… это… бегает быстро… очень… Шапок…
Шуша медленно пошла по залу, словно размышляя над словами стра-жа, даже глаза лапой прикрыла, мол, никогда в жизни ее еще так не оскорбляли. И выпученный от страха глаз Чичи углядел, как Шуша из-под прикрытия посылает ей знаки: беги, мол, я прикрою. Чича одними губами прошептала, что без Шуши никуда не пойдет.
Молчаливая перепалка длилась довольно долго: Шуша делала страшные глаза, а Чича в ответ надувала щеки и отрицательно качала головой. Шуша энергично мотнула головой, мол, иди отсюда, а то я за себя не ручаюсь. Корона на ее голове опасно покачнулась и в свете не весть откуда взявшего солнечного луча засверкала всеми цветами радуги, разбрызгала по зеркальному полу дюжину разноцветных зайчиков.
Чича почувствовала позади себя какое-то движение. Обернувшись, она увидела, как на морде у кота появилось идиотически восторженное выражение, он присел на передние лапы, а задними стал переминаться, готовясь к прыжку. С радостным воплем этот комок шерсти неопределенного цвета сорвался с места ловить солнечных зайцев. Кот был абсолютно счастлив, носился по залу, сшибая углы и раскидывая стражников. И огромные непобедимые черные стражи летали между колонн, как тряпичные куклы.
Спасение было так близко! Казалось, еще пара шагов, всего каких-то два прыжка и там, в темноте узкого коридора, можно затеряться, Шуша бежала следом за Чичей хвост в хвост. Секунды как нарочно тянулись неимоверно долго, черное дуло входа скачками приближалось, увеличиваясь в размерах. Уже потянуло холодом из подвала, и глаза беглянок засветились радостью, но вдруг поперек дороги выросла черная тень.
– Ай-ай-ай! Куда-то собрались, девушки? Неужели в нашем дворце так скучно?! – ласково пропела слегка запыхавшаяся тень.
Волшебный голос Марка привычно парализовал Чичу, ей сразу расхо-телось бежать, а что? Во дворце, действительно, совсем не скучно. Лощеный крыс подошел к Чиче близко-близко, взял тонкими пальцами за подбородок и посмотрел прямо в глаза. Чича уже готова была перейти в другое агрегатное состояние, как чувствительный подзатыльник вернул ее к действительности. Шуша задвинула подругу себе за спину.
– Хватит Марк! Я запрещаю тебе ее трогать! – завизжала Шуша.
– Запрещаешь?! Ты?! Ха-ха-ха! Неблагодарная тварь! – заорал вдруг Марк противным визгливым голосом и с размаху ударил Шушу по щеке. – Всю жизнь! Всю жизнь ведешь себя как кухарка! Как прачка последняя! Ты же королевская дочь!!! Наследница! Не-ет! На все наплевала, сбежала!
– Уж кто бы говорил! Ты же еще жалуешься?! Ты теперь наследник! Твой отец – Король! Я тебе не нужна! Ты же сам меня отпустил… – неожиданно заплакала Шуша.
– Мне ты не нужна, это правда! Но есть одна маленькая загвоздка – Королевству нужна принцесса! А мне – жена!
– Корона тебе нужна, а не жена! – Шуша шмыгнула носом, стащила с головы корону и с торжествующим воплем зашвырнула ее под са-мый потолок.
– Не-ет! – прошептал Марк. – Что ты наделала, дура?! – запинаясь, побежал ловить драгоценную вещицу.
Приписанный к кухне кот Тигран никогда в жизни так не веселился. Брошенную корону он поймал с изяществом, достойным солиста балета, перекатился через голову, ненароком прижав к полу наследника престола. Кошки – животные свободные, им все равно, наследник ты или не наследник. Шуша подбежала к коту:
– Тиграша! – кот опустился на пол, чтобы лучше видеть свою ста-ринную подружку. – Спасибо тебе! Нам надо бежать! Еще увидимся!
И Шуша поцеловала Тиграна в усы. У самого выхода они обернулись. Тигран махал лапой и улыбался во весь свой зубастый рот, корона застряла у него между зубов и сверкала всеми цветами радуги. Марк валялся поодаль и на первый взгляд не подавал признаков жизни. У Чичи даже мелкнула мысль подойти и помочь ему, но Шуша схватила подругу за руку, зашипела что-то нечленораздельное и потащила к выходу.
Бегом, бегом! Прочь отсюда!
Чича бежала так, словно за ней гнались тысяча чертей и баба Яга в ступе. Это надо знать Чичу! Чичу, которая вообще не любит бегать, прыгать и суетиться! Воспоминания о плене и «добродушных мордах» штрафщиков гнали Чичу вперед, быстрее, быстрее, следом за мельтешащим Шушиным хвостом. Они выбрались из универмага и Чича, не вдаваясь в долгие объяснения, махнула лапой – мол, беги за мной. Из последних сил помчались к белеющему впереди зданию общежития. Взвизгнула проходящая мимо тетка, да еще высокий парень крикнул товарищу:
– Смори, смори, крыса! Ой, блин, две крысы!
Но наши героини уже благополучно добрались домой.
***
Хозяйка ничему не удивилась: ни долгому отсутствию, ни потрепан-ному виду Чичи, ни неизвестной подруге, разряженной словно прошлогодняя елка. И Чиче даже немного досадно стало, она то готовилась к длинным пространным объяснениям, а тут… Энергия требовала выхода и она напустилась на ни в чем неповинную Шушу:
– Чего ты дышишь, как паровоз?! Хочешь, чтобы нас заметили?!
Шуша подавилась воздухом и раскашлялась громко и жутко, так, что с потолка упала белесая мокрица:
– Да что вы, с ума посходили все что ли? – просипела она.
– Извините.
Чича помогла мокрице подняться, и та уползла с ворчанием, прихрамывая на все имеющиеся у нее двадцать четыре ноги, подруги прыснули. С хохотом, подвизгивая, ввалились в Чичину беспризорную квартиру.
Иллюстрация Александры и Светланы Белицких http://svetabelaya.livejournal.com/