Наконец-то сегодня, он услышал то, чего добивался от оркестра и солистов без малого полтора месяца. Всё зазвучало и приобрело смысл. Этот очередной спектакль вымотал его окончательно. Работая без отпуска много лет, он чувствовал, что всё же, в ближайшее время ему придётся что-нибудь придумать и скорее всего, куда-нибудь уехать, ну хотя бы дней на пять. Он понимал, что это для него роскошь, но и там, вскакивая среди ночи, или ранним утром, он будет бросаться к нотной бумаге и быстро записывать новые идеи.
Что поделаешь, за многие годы он привык к подобному образу жизни и не представлял себе чего-то иного.
Сегодня он никуда не торопился, а шёл прогулочным шагом от площади Восстания к мосту Александра Невского. Ему нравилась эта немноголюдная часть Невского проспекта. Хотя, по чести говоря, более комфортно он себя чувствовал на даче, где работалось спокойно и продуктивно. Ничто не отвлекало его от работы. А когда он уставал, то просто выходил за калитку и шёл в близкий сосновый бор и там, прогуливаясь между пахнущими смолой соснами, вдыхал волшебный воздух, напевая какую-нибудь мелодию.
Вот и сейчас в голове крутилась соната Скарлатти, которую он, иногда любил прослушать в исполнении Горовица, записанную на его концерте в Москве. Горовиц открывал концерт этой сонатой и, конечно, сделал это неспроста. Своей, кажущейся простой и невыразимо печальной мелодией, соната настраивала зал на определённый тон, нужный музыканту. Много раз, прослушивая эту запись, Виктор Петрович, а именно так звали нашего героя, не переставал удивляться волшебству великого музыканта. Такое глубокое понимание материала, встречалось редко, а когда всё же такая встреча случалась, то это превращалось в праздник, который Виктор Петрович носил с собой не один день.
Человек тонкой души и большой мастер, он должен был кормить свою горящую душу влюблённостью во что-нибудь.
Был он неравнодушен и к женской красоте. Он умел разглядеть красоту и умел восторгаться ею. Но дальше этого он никогда не заходил. Дома его ждала преданная супруга, с которой они прожили немало лет, и две взрослые дочери. Наверное, он мог себе позволить нечто романтическое, но все-же, ему было достаточно и простой влюблённости, которую он иногда себе позволял, выбирая среди актрис, какую-нибудь одинокую и сентиментальную душу. Впрочем, Виктор Петрович, ничем своё чувство не обнаруживал и не выделял среди остальных девушек свой предмет обожания. Постепенно эта влюблённость таяла и оставалась на сердце печальной тенью, что позволяло его ранимой душе питаться слезами несостоявшейся разлуки и придуманной любви.
Виктор Петрович был уважаемым человеком в музыкальном мире. Он работал со многими талантливыми и известными композиторами, и пользовался у них безусловным авторитетом. Отдавая свои, не всегда гениальные произведения в его руки, они знали, что Виктор Петрович сделает всё возможное, чтобы произведение зазвучало. И, надо сказать, он их не разочаровывал. Переписывая иной раз заново сам музыкальный текст, он добивался блестящего результата. Прослушивая готовую работу, довольные композиторы и не сомневались, что вся эта музыка была написана именно ими, но чего это стоило дирижёру и оркестровщику, знал лишь сам Виктор Петрович.
Чертыхаясь ночами, по нескольку раз он переписывал ноты, добиваясь идеального звучания, не говоря о работе с оркестром. Это была сложная и, конечно утомительная работа, но приносящая, несомненно, и великую радость. А когда приходили знаменитые и бездарные звёзды эстрады, Виктор Петрович, не скрывая своего раздражения, всё же брался за работу и делал её со всем присущим ему умением, и старанием. Он не любил попсу. Не переносил её на дух, но жизнь иногда заставляла терпеть и это. Зная его преданность музыке, герои телеэкрана беззастенчиво пользовались его добротой и отзывчивостью, предлагая за серьёзную работу сущие копейки. Сами же они приезжали к нему на роскошных автомобилях и сюсюкали о тяжёлой жизни звёзд шоу-бизнеса. Всё это было противно. Но у Виктора Петровича, в отличие от них, была в душе музыка. И только ей одной, он был предан до конца. И все свои сокровенные мысли доверял только ей.
Он был уверен, что красота спасёт мир и свято верил в чудо, которое, иной раз с ним и случалось – бывали приятные открытия, и ему не было стыдно представить их публике.
Проходя мимо открытого кафе, ему захотелось выпить чашечку кофе и выкурить сигарету, это было ещё одним из удовольствий, которое он себе позволял, хотя крепким здоровьем он похвастать не мог. Жена уговаривала его, если не бросить, то хотя бы поменьше курить. Он обещал, но сидя за клавиром очередного произведения, обо всём забывал на свете. Музыка полностью завладевала им и не отпускала до тех пор, пока у него ещё оставались силы.
Он заказал кофе, достал пачку сигарет и огляделся по сторонам. Недалеко, через два столика от него, сидела девушка. Он увидел её профиль и поразился необыкновенной красоте загоревшего лица. Она негромко разговаривала по телефону и улыбалась. Вот эта улыбка и зацепила Виктора Петровича, уловившего милую, по-детски наивную интонацию её голоса. Она была похожа на египетскую царицу, по крайней мере, он так её себе представлял. Руки были точёные, на тонких пальцах блестели необыкновенной работы кольца. В мочках маленьких ушей играли на Солнце изумруды, обрамлённые мелкими бриллиантами. Вот, так вот, Бог возьмёт и отдаст всю красоту мира одной женщине, не оставляя ничего другим, что за странная прихоть? – подумал Виктор Петрович. Он не мог оторвать взгляда от этой девушки. На улице было много симпатичных и модно одетых женщин, но они почему-то, следовали только им известному закону и одевались одинаково, и были похожи на сестёр близнецов. Они копировали друг у друга не только манеру одеваться, но и причёски, как впрочем, и цвет волос.
Здесь же был другой случай. На вкус Виктора Петровича, она была одета слишком ярко, но всё это ей необыкновенно шло. Дорогая сумочка была подобрана в тон, а туфли были просто произведением искусства. На запястье он заметил маленькие часики и браслет, тонкой работы.
Пока девушка щебетала, Виктор Петрович беспрепятственно разглядывал девушку, как картину в Русском музее. Закончив разговор, она положила модный телефон сиреневого цвета в роскошную сумочку и вдруг, резко повернув голову в сторону, поглядела огромными, изумрудными глазами на Виктора Петровича. От подобной красоты её искрящихся глаз, сердце музыканта замерло и он невольно, и конечно, как-то несмело, улыбнулся ей улыбкой просителя. С такой улыбкой входят в районный ЖЭК, чтобы в бухгалтерии получить какую-нибудь справку, например форму № 9. Однако её это не смутило и она улыбнулась ему в ответ улыбкой загадочной принцессы.
Виктор Петрович закурил и пригубил кофе, который, наконец ему принесли.
Надо сказать, что за всю свою жизнь, он ни разу не знакомился на улице. Толи от природной скромности и нежелания попадать в дурацкие истории, случающиеся со многими его знакомыми, но ему никогда не приходило в голову, подойти к понравившейся девушке и заговорить с ней. Да и о чём он смог бы говорить? О Малере, Скрябине, Оффенбахе? Да, нет, человек-то он был начитанный и совсем неглупый, но он не представлял себе этого внезапного диалога ни тогда, когда был молод, ни тем более теперь, когда ему перевалило за пятьдесят. Да и не был он уверен, что его скромная персона сможет заинтересовать например, вот такую девушку, хотя выглядел он совсем неплохо.
Тем временем девушка допила свой апельсиновый сок и встав из-за столика, направилась к выходу. Проходя мимо замершего Виктора Петровича, египетская царица посмотрела на него сокрушительным и отрешённым взглядом, и вышла на Невский проспект. Её фигура, мелькнувшая среди прохожих, была удостоена не менее лестной оценки раздавленного Виктора Петровича. Он поспешил допить свой кофе и расплатившись, встал из-за столика. Выйдя на проспект, он сразу же заметил незнакомку, неторопливо удаляющуюся в сторону моста. Однако, нам по пути – подумал он и, не преследуя никаких целей, последовал за своей царицей.
Не было ни одного прохожего мужчины, который бы равнодушно прошёл мимо столь выдающейся женской красоты. Многие оборачивались, а некоторые, просто останавливались и подолгу провожали взглядом эту необыкновенную девушку. Встречные мужчины втягивали животы и выпячивали грудь, надеясь привлечь внимание загадочной царицы, но она никого не замечала, а просто улыбалась, казалось самой себе. И была вполне равнодушна к проявленным знакам внимания.
Виктор Петрович подумал, что сейчас он похож на домашнюю, маленькую собачку на длинном поводке и терпеливо, и преданно следует за своей повелительницей. Ему вдруг стало смешно и он уже было собрался обогнать свою принцессу, и спуститься в метро, но тут он заметил, что с плеча его богини соскользнула тонкая косынка и она, не заметив этого, пошла дальше. Он поспешно поднял её и, догнав девушку, просто сказал:
- Извините, Вы, кажется потеряли вот это – и он протянул ей платок, пахнущий какими-то волшебными духами.
- Спасибо, не стоило беспокоиться, не велика потеря.
Она на мгновение задумалась и обворожительно улыбаясь, тихо произнесла:
- А, Вы симпатичный. Потом повернулась и так же не торопясь, пошла своей дорогой.
Виктор Петрович хотел произнести – А Вы, просто загадочная царица! Но не успел.
К его богине подкатила огромная, чёрная, тонированная машина и в приоткрывшееся окно высунулась уродливая голова, которая хриплым голосом выстрелила в девушку:
- Чё с нас двоих будет, киса?
- Пятьсот баксов, котик - коротко ответила девушка.
- Ни до хрена?
- А вы что, бедные?
- Прыгай.
Приоткрылась задняя дверь и его, изящно изогнувшуюся царицу, поглотило нутро автомобильного чудовища. Резко стартанув с места, джип мгновенно исчез.
Виктор Петрович постоял несколько секунд и направился в сторону метро.
Вот так проза убивает поэзию – подумал он и опустил жетончик в автомат, пропускающий пассажиров.
06.09.09