-- Алиса зовет видик смотреть, -- сообщил Данилов, с хрустом отгрызая яблоко.
-- Да ну, -- Александра скривилась, -- опять!
-- Нет, -- Данилов уже обкусил яблоко со всех сторон и поворачивал его, разглядывая огрызок, - не порнуха.
-- А что? _ Александра оживилась. Видик еще был для них диковиной, и она несколько раз, млея от удовольствия, смотрела у Алисы «Звездные войны», подговаривая малолетнего Алисиного сына быть инициатором просмотра. Алиса возмущалась дурным вкусом и настаивала на просмотре порнухи, с целью расширения Александриного кругозора.
-- Ты с Даниловым сколько живешь? – гневно вопрошала она, -- восемь лет! И других мужиков у тебя не было!
-- И… что? – робко интересовалась Александра.
-- Если ты такая тупая, хоть в кино посмотри, что люди в постели делают!
Данилов на предложение Алисы отреагировал благосклонно, так как если раньше где чего и видел, то не признавался. Все торжественно устроились перед телевизором, причем семейство Даниловых расположилось в креслах, а Алиса с бойфрендом прямо на разложенном диване. Очевидно, чтобы не терять времени и сразу претворять в жизнь новые знания. Александру это не удивило, а Данилов бывавший у Алисы реже, несколько смутился. При всех своих передовых взглядах, он все же предпочитал уединение.
Наконец, с экрана послышалась немецкая речь.
-- А перевод? – возмутилась Александра. Алиса и бойфренд деликатно засмеялись.
-- Что переводить-то?
…Позже Алиса уверяла, что им просто не повезло. В фильме не оказалось никакой постели, которую Александра добросовестно приготовилась изучать. Действие происходило на обочине образцовой немецкой трассы, причем действующими лицами были две, а потом три лесбиянки. Через пять минут Александру затошнило, и ничего с этим нельзя было поделать. Данилов геройски продержался еще пять минут, и вышел на кухню, когда она уже умывшись, прикуривала сигаретку. Он сообщил, что лесбиянки поймали проезжавшего мимо полицейского, отобрали у него пистолет и принялись творить с ним всяческие безобразия. И смотреть этот наглый феминистский бред он тоже не желает. В комнату вернуться так и не пришлось, потому что характерные звуки доносились уже не из телевизора. Так бесславно закончился первый просмотр.
-- «Роки», -- сообщил Данилов, с сожалением выбрасывая огрызок в ведро.
-- Антисоветчина, - ханжески прокомментировала Александра. На самом деле Сталлоне ей нравился, но Данилову она об это не сообщала. И в первой серии «Рэмбо» ничего антисоветского не обнаружилось. Наоборот, критиковалось отношение американского правительства к ветеранам войны, пусть даже вьетнамской, и грубость полицейских. У нас вот все не так!
Глядя в этот раз на экран, обнаглевшая за четыре года перестройки Александра в очередной раз подумала, что в советской цензуре сидели все же идиоты. Если фильм и задумывался американцами, как антисоветский, то эффект он вызывал совершенно противоположный. Нет, Сталлоне был хорош, и его большие печальные глазки вызывали сочувствие. Но трактовка русского Ивана!
Да надо было показывать его широким экраном, чтобы вызывать гомерический хохот в советских кинотеатрах!
На экране жена Ивана стояла на пороге истинно сибирского (по мнению американцев) терема, и своим видом вдохновляла Ивана на героическое перетаскивание тоже совершенно сибирских (!) саней по глубокому снегу. Одета же она была…
-- Дубленка финская, -- комментировала Алиса между взрывами смеха, -- сапоги канадские, сумка немецкая, перчатки итальянские…
На этот раз Алиса сидела в кресле, бойфренд отсутствовал, а Даниловы расположились на угрожающе скрипевшем диване головами к телевизору. На полу у дивана стояли стаканы с предпочитаемым напитком, у Александры ликер, изготовленный в недавно добытом Алисой миксере из яиц, спирта, сгущенки и прочих ингредиентов, а со стороны Данилова неизменное пиво. Так, понемногу прихлебывая и находясь в горизонтальном положении, они как-то не могли оценить степень опьянения, и казались себе очень бодрыми, живыми и остроумными, только Александра никак не могла сформулировать свое озарение про советскую цензуру, а Данилов все пытался высказать возмущение второй серией Рэмбо. Как ни странно, считая себя антисоветчиком, он был возмущен поведением Рэмбо, а еще больше дебильным видом актером, игравших советских офицеров.
-- Чего это он наших парней… - бормотал он, прихлебывая пиво, -- это мы им наваляли, а не они нам… тоже еще…
-- А кто-то у нас диссидент! - ехидно реагировала Алиса, поглядывая то на убавляющееся пиво, то в телевизор.
На экране, между тем, разворачивалось начало соревнований. Во весь экран возник советский флаг и прозвучал первый такт гимна Советского Союза. Александра машинально дернулась, и, заметив это, Алиса так же ехидно посоветовала:
-- А вы встаньте, встаньте… Государственный гимн играют!
-- И встану! – возмутился Данилов, не выпуская из рук стакан, и подкатываясь к краю дивана.
-- Да, -- согласилась Александра, удивляясь вялости телодвижений, подточенных коварным ликером, - конечно надо встать!
Трудно сказать, что сыграло роль. То ли несинхронизированные движения супругов, употреблявших разные по коварству напитки, то ли ненадежность дивана, измученного Алисиными упражнениями, но при их попытке встать с разных сторон злосчастного дивана, он печально крякнул, подогнул ножки и уронил разложенную часть на пол, создав ровную горку, по которой оба съехали на пол, почти уткнувшись в него головами. Стаканы, так и не выпущенные из рук, выплеснули свое содержимое, добавив хаоса в происходящее.
Алиса зашлась от хохота, сама едва не свалившись с кресла. Встав и смущенно отряхиваясь, Данилов и Александра хмуро посмотрели на экран. Гимн доиграл, и Сталлоне снова начал строить зрителю большие печальные глазки.
-- Ладно, -- неожиданно заключил Данилов, -- выключай его. И так все ясно!