Тоталитаризм духовной власти

Александр Чеканов
Вероятно, ни у кого не вызывает сомнений, что Маркс – создатель теории капиталистического способа производства. Как показал опыт, фундаментом капиталистического производства является хищническая эксплуатация природных ресурсов Земли. В связи с этим, капитализм разрабатывает иные ценности, по сравнению с феодализмом. Идеология, идея бога уводится в тень, и на первое место выдвигается потребление. «Человек, –утверждает идеология золотого тельца, - рожден вовсе не для того, чтобы убить свою жизнь на служение какому-то мифическому богу, а для того, чтобы наслаждаться жизнью, в полной мере воспользоваться той случайностью, в результате которой он появился на свет". Идею божественной вечности вытесняет из жизни приземное конкретное понятие «час халифа». Почему это происходит, почему происходит замена ценностей, почему одна формация сменяется другой, предельно доходчиво объясняет теория Гумилева.

Наверное, у каждого человека, задумывающегося над судьбами народов, точнее, как рекомендует теория Гумилева, над судьбами этносов, возникал вопрос: «Почему к капиталистическому способу производства пришла только Европа, причем, Западная Европа?». Почему все остальные ныне существующие этнические образования подверглись насильственной (в лучшем случае, заимствованной) ассимиляции капиталистическим способом производства, оказавшись неспособными у себя внедрить капитализм самостоятельно? Почему даже Византия, являясь, так сказать, единоутробным образованием с Христианским миром (как называет Гумилев суперэтнос Западной Европы), распавшись позднее так же, как и Христианский мир, на ряд государств, не сумела, в отличие от Западной Европы, родить свой собственный капитализм? Пройдя, отмеренный теорией Гумилева срок, она ушла в небытие в то время, как Христианский мир, словно обретя второе дыхание с изобретением капиталистического способа производства, стал владыкой мира? Чем принципиально западная часть Римской империи отличалась от восточной?

Исторически сложилось так, что на Востоке христиане восприняли Римскую империю как свою родину, интересы которой необходимо отстаивать не жалея жизни, а на Западе они ощущали свою инородность, чуждость всему тому, что их окружало. Этому способствовало, во-первых, более низкий уровень пассионарности на Западе по сравнению с Востоком, во-вторых, значительно большее число субпассионариев, которые представляли собой субстрат римского этноса. Процессы исторического развития деградирующего римского этноса и нарождающегося христианского этноса неукоснительно вели Запад и Восток к размежеванию, которое не заметить в IV веке было уже невозможно.

IV век был столетием противоречивых тенденций в развитии Римской империи. С одной стороны, это еще консолидационные тенденции к укреплению внутреннего единства, а с другой – к его ослаблению, обособлению Востока и Запада. Основную роль в этом играла церковь. В фазе подъема, когда уровень пассионарности на Востоке был очень высок, происходило становление Вселенской церкви, выработка того, что заложило основы ее общности, единства христианства. Однако затем, при падении пассионарности и перехода в акматическую фазу и восточного крыла христианского этноса, наметилось размежевание не только между восточными церквами, но в особенности – между Востоком и Западом. Внедрялась практика проведения раздельных соборов. Вселенские соборы становились соборами восточного духовенства. Так, уже во втором Вселенском соборе 381 года западные епископы практически не участвовали.

Запад никогда не знал той яростной борьбы, которая развернулась на Востоке в акматической фазе, приведшая, в конце концов, к полному расколу церквей. На Западе римский епископ, который в пятом веке стал называться римским папой, сумел подчинить себе всех западных епископов, сумел стать лидером этноса в акматической фазе, но опять-таки только западного его крыла. Не имея возможности добиться безоговорочного подчинения восточных епископов, папа идет на самоизоляцию всей западной церкви. В этом ему способствует тот факт, что пассионарность христиан Запада имела значительно более низкий уровень по сравнению с Востоком. Запад не знал такого обилия течений в христианстве, такого активного участия масс населения в религиозной жизни, которое было характерно для Востока. Здесь сразу утвердилось безраздельное господство ортодоксального христианства. Если на Востоке христианское движение постоянно бурлило, в постоянном поиске одно течение сменялось другим, то на Западе оно было практически индеферентно. Римская церковь во многом опиралась на государственную традицию Римской империи, заимствуя у нее авторитарность власти ее гражданских магистров и строгую дисциплинированность отношений. Западной церкви удалось быстро отстранить население, в виду его относительно низкой пассионарности, от реального влияния на избрание духовенства. Духовенство, само себя избиравшее, превращалось в замкнутое привилегированное сословие, тесно сплоченное вокруг церкви и полностью зависящее от нее. Коронование в 800 году в Риме Карла Великого императорской короной позволило папе стать единственным распорядителем не только культа, но и имущества всей западной церкви. Опираясь на поддержку государства, папство смогло осуществить обширную программу унификации церковных порядков и дисциплины обрядности. Был введен единый канонический текст Библии, осуществлена литургическая реформа, упразднившая все местные литургические обряды, введена единая форма богослужения, проведена реорганизация монастырей. И все это было проведено с единственной целью, чтобы заставить все духовенство Запада беспрекословно подчиняться воле римского папы.

Распад империи Каролингов еще более упрочил реальное положение папства. В новых геополитических условиях папство развило доктрину, согласно которой дела государств стали рассматриваться как один из аспектов деятельности церкви. Развивалась теория о королевской власти как орудии в руках церкви, направляющей ее к истинной цели.

Латеранский собор 1059 года отстранил германских императоров и римских нобилей от прямого влияния на выборы пап. Теперь папы избирались специальной церковной коллегией кардиналов-выборщиков. Этот же тип выборов главы церкви сохранился до наших дней.

В 1075 году Григорий VII обнародовал свой знаменитый «Диктат папы», провозглашавший форму правления, при которой государственная и духовная власть сосредотачивалась в руках главы церкви и духовенства. На основании того, что духовенство на Земле исполняет волю божью, он потребовал от королей вассальной присяги. С Григория VII начинается становление «папской монархии», настоящей феодальной теократической монархии с, организованной в масштабе всей Западной Европы, могучей материальной базой, финансами, разветвленным бюрократическим аппаратом и активнейшей дипломатией. Католическая церковь превращалась в силу, взявшую на себя все властные функции по управлению Западной Европой. И если к этому прибавить римский трибунал, наделенный высшими апелляционными функциями, преобразованный позднее в инквизицию, то мы получим полный набор тоталитарного режима. Западная Европа, внешне раздробленная на множество государств, внутренне всегда оставалась единой, управляемой из единого центра. Этим центром было папство, осуществляющее полный диктат над всем населением многочисленных королевств и герцогств. Необходимо лишь подчеркнуть, что диктат осуществлялся не от имени папы, как человека, а от имени Бога. Вершину пирамиды тоталитарного режима Западной Европы венчал не человек, как это происходит при светском тоталитаризме, а Бог. То правление, которое было установлено в Западной Европе, вне сомнений, следует определить, как тоталитаризм духовной власти.

Ну, а что же в это время происходило в Византии? Каким способом управлялась она? Многие пытались исторический путь развития Византии преподнести в форме отклонения от «правильного пути». Однако это предположение не нашло подтверждения в исторических документах. Длительные попытки представить позднюю Византию как вариант своего рода ориентальных монархий, представляющих собой государства, в политической жизни которых возобладают традиции восточных деспотий, оказались несостоятельными. Ныне доказано, что византийский император не был верховным собственником в империи. В ней господствовала частная собственность. Власть императора основывалась на суверенных правах государства. Византийские императоры до самого конца существования империи продолжали оставаться выборными. А то, что выборы зачастую оказывались предрешенными, впрочем, как и выборы пап на Западе, сути дела не меняет. Патриарх и император не противопоставлялись друг другу, а каждый занимался своим делом на своем месте. В Византии существовали две независимые власти чуть ли не до самого конца существования империи. Наличие, как минимум, двух независимых ветвей власти представляет собой один из главных признаков демократии.

В православии значительно дольше, чем в католичестве сохранялись античные традиции отношения к вере, к религии, как частного дела самого верующего. Спасение – это, прежде всего, дело совести каждого, его личных отношений с Богом. Спастись можно с помощью церкви, и как посредник она важна, но можно и минуя ее, индивидуально. Византийское христианство, наследуя традиции античной философии, переносило акцент с искупления на познание, постижение воли божьей. Византийская церковь оказывалась более зависимой от прямой поддержки государственной власти именно потому, что она не могла поставить под свой контроль духовную жизнь верующих. Вера людей в действенность прямого, индивидуального контакта с Богом, без посредничества церкви, сыграла немаловажную роль в истории византийского христианства. Высокий уровень пассионарности восточных христиан не позволил византийской церкви навязать свою волю ни государству, ни отдельным гражданам.

Из всего вышесказанного напрашивается единственный вывод: византийское феодальное общество представляло собой государственное образование с демократической формой правления. Демократическая форма правления обществом сохранялась вплоть до 842 года, когда Василий Македонянин, взяв в свои руки всю полноту власти в государстве, установил в Византии диктат светской власти. Установление диктатуры светской власти спасло Византию от, реально грозящего ей, дальнейшего раскола и, как следствие, исчезновение с карты мира. Василий Македонянин способствовал вхождению Византии в фазу инерции, но уберечь ее от дальнейшего падения в фазу обскурации он не мог. Диктатура светской власти, вводя этнос в фазу инерции, лишь отодвигает день окончательной гибели этноса.

Просуществовав отмеренные теорией Гумилева 1200 лет, Византия ушла в небытие, в то время как Западная Европа, испытав кандалы духовного тоталитаризма и ужасы инквизиции, существует и поныне. С падением в этносе уровня пассионарности, вера людей ослабевает. В этносе появляются центры неверия, пытающиеся опровергнуть доводы существующей идеологии. Но если в период тоталитарного правления духовной власти эти центры изымаются из этноса в самом зародыше, то демократия позволяет этим центрам разрастаться и плодиться. Необходимо учитывать, что демократия устанавливается самопроизвольно в период становления этноса, в фазе подъема, тоталитаризм же вводится человеком. Но человек, способный ввести в данный этнос тоталитаризм, может появиться, а может и не появиться. Если этническая система не находит в себе сил из демократии шагнуть в тоталитаризм, она, растратив остатки пассионарности, уходит в небытие. И только те этнические системы, которые смогли испить горькую чашу тоталитаризма, становятся способными совершить, но уже в социогенезе следующий шаг. Демократический путь развития представляет собой лишь половину пути развития данной этнической системы. Вторая половина представляет собой тоталитарный путь развития.

Тоталитаризм духовной власти представляет собой необходимое условие для перехода данного этнического образования в последующий этап развития. Демократия, являющаяся благом для современников, оборачивается злом для их потомков, и, наоборот, тоталитаризм, несущий зло современникам, оборачивается благом для последующих поколений.

Тоталитаризм – это не отклонение, а нормальное развитие этнической или социальной системы. Войти в него достаточно трудно. Гораздо проще подвергаться демократическому разложению, что сейчас мы и наблюдаем не только в России, но и в Соединенных Штатах Америки, стремительно деградирующих, со всеми признаками разлагающегося Рима и его уверенности в вечном существовании. Говоря о тоталитаризме нужно всегда помнить, что тоталитаризм, как явление, представляет собой необходимый период, обеспечивающий дальнейшее движение каждого объекта всей живой природы, т.е. тоталитаризм является условием существования живой природы. А вот каким будет лицо тоталитаризма, установленного в человеческом обществе, зависит уже от человека. Так, тоталитаризм Наполеона невозможно поставить рядом с тоталитаризмом Гитлера, хотя оба эти периода тоталитарного правления необходимы были Европе для ее дальнейшего движения.

Тоталитаризм становится возможным только в том случае, когда имеется в наличии не только определенный уровень пассионарности, как это происходит при демократическом правлении обществом, но и пассионарная личность, способная всю полноту власти взять в свои руки, уничтожая при этом все иные центры власти. Путь каждого диктатора отмечен кровавым следом. И хотя кровь людская, безусловно, не водица, пассионарность ценится дороже. Определенный уровень пассионарности позволяет данному этносу осуществить движение не только в этногенезе, но и, что не менее важно, в социогенезе. Если этногенез чисто природное явление, независящее от воли человека, то в социогенезе воля человека играет значительную роль. Роль личности в истории и характеризуется в первую очередь теми деяниями, в результате которых сохраняется уровень пассионарности в данной этнической системе. На Западе папы Иннокентий III (1198 – 1216) и Бонифаций VIII (1294 – 1303) смогли сохранить в западном крыле христианского этноса необходимый уровень пассионарности для перехода из феодализма в капиталистическую формацию. На Востоке же среди патриархов явный лидер так и не смог проявиться. Соперники развалили, уже наметившийся было, восточно-христианский этнос, растратив впустую энергию этносистемы. Восточно-христианскому этносу для перехода в капиталистическую формацию не хватило уровня пассионарности. Неспособность установить тоталитарный режим духовной власти обернулась для Византии, в результате установления диктатуры светской власти, вхождением в инерционную фазу, из которой возможно лишь падение в фазу обскурации и далее вплоть до реликта. Демократия далеко не всегда является благом. С падением пассионарности всегда наступает период демократического разложения, которое не требует от человека никаких усилий. Установление же диктатуры требует со стороны человеческого общества значительных усилий. Особенно многотрудны и специфичны эти усилия при установлении тоталитаризма духовной власти.