Фотография послевоенной поры три брата (слева направо) : Павел, Анатолий (самый младший, мой будущий отец) и Дмитрий.
Дмитрий
Одна жизнь подобна прекрасной тихой реке, возле которой стоит родной дом, знакомый с детства, другая жизнь как бурная горная река, что катит свои воды с крутых склонов гор, и есть реки, текущие на пути своем по территории разных стран.. Такие мысли возникают, когда я размышляю над судьбой отца и двух его братьев.
К началу войны за плечами Дмитрия была служба в рядах Советской Армии (после голодных лет служба армия показалась раем) и учеба в танковом училище. В действующей армии был с 1940 по 1946. Сразу из армии - на войну!
В составе экипажа Т-34 принимал участие в Смоленском сражении, оборонял Москву, обслуживал «Дорогу жизни», по которой доставляли продукты жителям осажденного Ленинграда, участвовал в битва на Курской дуге.
В великой Сталинградской битве был в звании старшего сержанта в минометной дивизии: обслуживал реактивные минометные установки, знаменитые «катюши»* - пускал снаряды .
Смотрю фото: автомашина "Камаз", на ней установлены стальные лесенки - рельсы.
"Катюши" были, били по одному или по три - пять снарядов.
"Огонь, батарея! Огонь батальон! " "Вспышка, огонь - осколков не соберешь", - рассказывает муж моей кузины.
«Катюшу» приняли на вооружение 21 июня 1941 года.
14 июля 1941 года «катюши» нанесли свой первый удар – по железнодорожному узлу г. Орши. Ровно в 15 часов 15 минут 112 реактивных установок залповым огнем уничтожили вражеские эшелоны и передислоцировались еще до того, как противник успел опомниться и нанести ответный удар.
Если снаряд взрывался на песке, то в радиусе 500 метров песок плавился,
превращаясь в - чистое стекло.
Дмитрия демобилизовали не сразу после Победы – год спустя, в 1946-м.
К тому времени ему исполнилось 24 года. Вернувшись домой, долгое время он ходил в военной форме, в брюках галифе: они были широки, удобны и хорошо заправлялись в сапоги.
В один из вечеров, на танцевальной площадке Дмитрий познакомился с девушкой, Верой.
Лишь разок и бросил взгляд: симпатичная, с диковинными раскосыми глазами, весёлая.
Вера вместе с подругой снимала небольшую комнатку. И Дмитрий посетил их в один из вечеров.
Девушки, не имея мыла, стирали, отстаивая в воде золу. В другую встречу Дмитрий принес девушкам хозяйственное мыло.
Его подарок был встречен радостными улыбками, оживленным разговором.
Вскоре Дмитрий сказал брату Павлику: «Пойдем, я покажу тебе свою девушку».
Тот одобрил выбор брата, подняв указательный палец: «Хорошая девушка, будет нашей!»
Молодые решили расписаться, и Дмитрий забрал Веру в отчий дом. Девушка принесла с собой пальто, платье и два платка.
И начали жить. В хозяйстве, помимо домашней птицы, завели корову. Та была очень бодливая, и Вера боялась ее . Спасал брат, Павел: "Верка, давай ведро, я подою!"
Дмитрий работал на хлебопекарне, бухгалтером, впоследствии стал ее заведующим (1949 -1954 годы).
Послужной список.
Зав. торгом Миропольского СПО (январь - октябрь 1955 г.), Талалаевский РПС, зав. торгом, товаровед (1955 - 1962 гг.),
Сумской трест столовых, инженер-технолог, зав. магазином "Кулинария", Доменский сементорг, заведующий чайной №3 (1963 - 1965 гг.),
Недригайловский РПС, зам. председателя, зав.общепита (1963 -1968 гг.),
Сумской трест столовых, старший товаровед, зав столовой №2, инженер-технолог, зав. филиалом столовой №1, зам. зав. столовой №6, зам. зав. столовой №5 (с 1968 по 1993 годы).
Вера Семеновна работала в колхозе, любую работу делала с удовольствием.
Придет – улыбается, всегда шутки, смех, «шуткуе по любому поводу».
У Дмитрия Ивановича другой характер: nикаких проблем, переживаний, спокойный, серьезный, рассудительный.
И вместе они дополняли друг друга, были счастливы вместе».
В Талалаевке семье дали 15 соток земли, выделили кирпичи. Там и построили новый дом.
Брат Павел помогал делать фундамент, возводить стены, сажать вишни и яблони.
- У отца было две дочери, - рассказывает моя кузина, третья дочь Дмитрия Ивановича,-
и в душе он надеялся, что родится сын, а родилась я. Когда надо было забирать маму
с роддома, отец долго не приезжал, мама плакала, думала не хочет забирать из-за того, что родилась третья девочка. Вскоре приехал папа. Улыбнувшись, он успокоил маму: задержался в дороге, шел дождь.
Я родилась в Талалаевке*, - вспоминает моя кузина, - а моя сестра родилась уже в другом селе Черниговской области, куда после реорганизации района отправили на работу отца.
А пока мы жили в Талалаевке, а отец ездил 2-3 часа на работу в Ровно. Как суббота-воскресенье, так одеваемся и бежим с мамкой - встречать папку. Он привозил арбузы, мясо, гостинцы. А однажды принес в ладошках ёжика. Слышу ночью: кто-то топает ножками по полу, коготками скребет, двигает стул и фырчит: фр, фр... Он жил за печкой. А однажды дверь была открытой - он и ушел.
Мне было интересно общаться с отцом, было интересно наблюдать за всем, что он делал. Я всегда с ним: то гвоздь, то щипцы подать. Он дюже хотел, чтоб у него был мальчик, вот я и старалась заменить ему сына, изо всех сил старалась. Помню поранила колено - отец взял меня на руки и понес домой. Я была так рада: отец несет меня на руках! А однажды посадил меня на свинку - катает по двору. Я была так довольна и так счяастлива, что отец так балуется со мной. Один раз пошел собирать лук и посадил меня в мешок. Вот приходит во двор. Домочадцы и говорят: "Ой, какой мешок здоровый! Ой, боже, кто ж тут сидит?"
Отец никогда не бил нас. Воспитанием больше занимались мама и бабушка, те могли и ударить, если заслужила. Однажды получила двойку по-английскому. Тогда папа сказа: Раз так плохо учишься, то не видать тебе кошек и собак. Выкинуть!
На вешалке висел дубовый прутик - бубчик. Трогать его самим было нельзя. Им могли наказать - наука хорошая. Так я это воспитание на своих детей перенесла. Долго висел дубчик на вешалке. Потом мои дети его поломали.
Отца перевели в Недригайлов, он стал заведующим трестом столовых общепит (получал 65 рублей), а мама работала зоотехником Сумской области, контролировала все пасеки, брала на анализ мед.
Получили двухкомнатную квартиру в Недригайлове. А потом отца перевели в в областной центр, в Сумы.
Мы в Недригайлове с мамой, а отец в Сумах. Год помучились. Потом мама сказала: Ну до каких пор мы будем жить в провинции! Ищи жилье, пока есть работа, пока служишь, хватит жить отдельно. Отец ходил, искал дом и - нашел. Наличных денег (бабушка продала свой дом, положив деньги на книжку, их и сняли) купить его не хватало - пустили на квартиру квартирантов, пустили в ход облигации. Так и купили дом.
O Дмитрии Ивановиче рассказывает другая дочь, моя кузина Тамара, живущая ныне в Москве. «Папу помню сильным, добрым и заботливым. Он делал все, что мог, для дома, для семьи, многое делал своими руками. По тем временам был настоящим добытчиком, и мы ни в чем не нуждались. Дружили с соседями, и папа любил вместе с ними ловить раков в речке Сула. Потом раков варили во дворе и всех угощали.Папа помогал Неле строить дом, воспитывать и растить внуков Марину и Олега» И еще одно существенное дополнение, ракрывающее образ дяди Мити как замечательного человека, семьянина. Когда в начале семейной жизни у Анатолия возникли проблемы, едва ли не намечался разрыв, Дмитрий взял младшего брата за шиворот и сказал: «У тебя же в семье растут две дочери!» И этим было все сказано, все сомнения улеглись, все встало на свои места. Слово старшего брата! Сегодня люди стали самодостаточными, каждый сам по себе, а ранее к слову старшего брата прислушивались.
Павел
Дядя Павел, папин средний брат - родился в 1925 году - был человеком широкой натуры, он улыбался, посверкивая сбоку золотым зубом. Как сейчас помню: мы с сестрой и папа со своим братом Павликом, еще подруга их детства и юности Шура, отдыхаем на берегу речки, недалеко от дома бабушки и дедушки. У нас с сестрой в руках букеты огромных ромашек, - фотографируемся все вместе.
Потом я видела дядю Павла на фотографиях, которые он присылал родителям.
Знали мы, что у него есть жена, тетя Аня, невысокая ростом, черноволосая, с маленьким носиком, она работала медсестрой в больнице. Ее фотографии и сейчас висят на доске почета в больнице, где она проработала всю свою жизнь.
Знали мы, что у них нет детей и что они хотели бы удочерить дочь брата, мою сестру. Да кто ж бы ее отдал! Сестра, уже позже, в юности ездила в гости к дяде и тете, ей были очень рады.
Узнав, что из Германии в Украину не нужна виза, мы с Фольке решили поехать в Украину. Как хотелось встретиться с дядей Павлом! Я уже предвкушала, как расспрошу, узнаю дорогие сердцу детали жизни дяди и его братьев! Приобрела красивый блокнот, впрочем, черный, с японскими иероглифами, означающими понятие «простота». И тут по эмейлу, накануне поездки, пришло сообщение: дядя умер. У него началась непроходимость кишечника, а на трубках он не хотел жить – выдергивал их. Его похоронили в селе Низы, в котором он прожил последние 20 лет и где словесно завещал похоронить себя. Мы побывали на его еще свежей могиле. Налили ему, по обычаю, рюмку его любимой сливовки. Встретились с людьми, которые его знали. Из рассказа знакомого, хорошо знавшего Павла в последние годы его жизни: "Павлика любили, он всегда был душой компании, любил пошутить. В день получения пенсии - все с поселке знали день его пенсии, встречали его, просили денег. Давал! А еще, любил купаться в реке: снимет протез, разгонится на одной ноге и - в воду."
В 41-ом Павла, которому не было еще 18-ти лет, не взяли на войну: не призывный возраст. Он вместе с другими рыл оборонительные окопы. Во время одного из налетов был ранен в ногу осколком разорвавшегося снаряда и ногу пришлось ампутировать. Павел освоил протез и не очень распространялся о своей инвалидности.
Немцы, захватив Киев, потом родное село Мирополье, жили в доме родителей. У Павла была ученая, дрессированная собака. И однажды, когда немцы поздно возвратились с вечеринки, она бросилась на них. Вскоре после этого немцы согнали жителей на площадь поселка. Самый младший брат, Сергей, испугавшись, стал убегать. Ему велели остановиться, а он не послушался, и был смертельно ранен. На глазах Павла.
В 43-м наши войска победно вошли в Сумы, в Мирополье. Русские офицеры из разведроты снимали квартиру в доме родителей. Павлу хотелось пойти на войну, и он стал просить офицеров, чтобы они зачислили его в роту добровольцем. «А что ты умеешь делать?» - спросили его. – «Все!» - ответил он. «Если добудешь бутыль самогона – зачислим!», - сказал офицер. Мотанулись по селу туда-сюда – нашли! И Павел был зачислен пулеметчиком в разведроту. Молодой человек, что знал он о войне? В Брянских лесах, зимой, разведрота попала в немецкое окружение.
Держались три месяца. Когда закончились все съестные припасы, начали резать коней. Вскоре есть было нечего - голодали: жевали кору деревьев, траву: чтобы работал желудок. К счастью, им повезло найти замаскированный погреб партизан (Брянские леса - угодья Ковпака, руководителя, начальника партизанского отряда): солонина, хлеб, зерно, мука, сахар.
Павел в составе своей роты дошел до Берлина. Победу встретил в Праге. Отбиваясь в засаде, потерял своего боевого друга: "Просвистел осколок... Я лежу живой, а друга убило. Чудом остался живой."
Когда пришли с войны, Павлу было 20 лет, Дмитрию - 24, младшему их брату, Анатолию – 16. Отцы, люди голодные. Плевались на Сталина. Хозяйство облагалось большим налогом: поросенка держали и резали в погребе, чтобы не сдавать и чтобы никто не знал. Если не платил налог - изымалискот. Однажды вечером пришли за налогом, стали ругать мать семейства за неуплату.
- Нечем платить, - сказала мама.
- Как это нечем? А ну, пошли в сарай, посмотрим!
Тут Павел, который затаился на печи, слез с нее и говорит:
- Куда?! Вы знаете, что я инвалид войны? - и спустил на них собаку, приговаривая: "Да я вас сейчас постреляю! Это все моё!" Словом, выгнал сборщиков податей, защитил мать.
С той поры перестали приходить.
Было тяжело, но все понимали и знали: страну надо было поднимать из руин.
Павел имел два ордена Славы. За каждый орден каждый месяц давали по 12 рублей.
На эти деньги можно было жить. Но впоследствии эти выплаты прекратили, ордена потеряли ценность. Павел пошел учиться на часовщика, шил обувь.
Долгое время после войны Павел и его старший брат Дмитрий ходили в военной форме, во френче и брюках-галифе. Галифе были удобны, хорошо заправлялись в сапоги.
Однажды на танцах Дмитрий познакомился с девушкой, Верой. И когда Дмитрий показал Павлику свою девушку, тот одобрил выбор брата, подняв указательный палец: «Хорошая девушка, будет нашей!»
В семейном хозяйстве была корова, очень бодливая, и Вера боялась ее доить. Павел помогал молодой женщине : "Верка, давай ведро, я подою!"
Павел встретил и полюбил девушку, Аню: тонколицая, темноволосая, маленького росточка. Аня работала медсестрой в больнице. Она и помогла Павлу исправить группу инвалидности с третьей на вторую, чтобы он мог пойти работать в шахту: рабочим-шахтерам неплохо платили. Понятно, никто не знал о его инвалидности. Однажды в забое сошла с рельсов вагонетка и стремительно стала двигаться на рабочих-забойщиков. Тогда Павел подставил ногу под колеса - все ахнули! А он, улыбнувшись, успокоил всех, показав протез ноги. Только тогда и узнали, что у него нет одной ноги.
Когда дядя Павел работал в шахте, ему предлагали вступить в партию, но он отказался. У него был бунтарский характер, он никому не подчинялся, мог выпить, подраться. «Митька у нас начальник, а я рабочий человек. Могу жить и без партии, я и без нее знаю, что мне делать. Родину и мать надо защищать, и я защищал, в первых рядах.»
Аня, любя Павла, приспосабливалась к его характеру.
Детей, к сожалению, бог им не дал, и они помогали племянникам, детям Дмитрия, очень хотели удочерить мою сестру. Да кто ж отдаст родное дитя! Разве погостить на каникулах.
Каждый год Павел, работая шахтером, получал отпуск и имел возможность отдыхать в санаториях Крыма. Всего, по его подсчетам, он побывал в домах отдыха 22 раза.
Одно время Анна и Павел решили расстаться. Павел познакомился в одном из санаториев с женщиной, но потом снова сошлись. Судьба.
Тетя Аня рано умерла: ей было всего 52: сахарный диабет. Видно, нелегкой была ее жизнь, как и жизнь всего поколения в целом. После смерти жены Павел сильно запил, продал (читай: пропил) всю мебель, но потом одумался, пришел в себя. Что смотреть в окно из городской квартиры? Отдал свою благоустроенную квартиру племяннице, а сам решил жить в селе, на природе. Сначала приехал к родственникам в Сумы.
Со слов племянницы, речь дяди живая, искренняя:
- Нелька, что это ты наварила? Один буряк! Голодовка, чи шо? !
Фасоль любил в борще. Бедные, несчастные, один буряк едят! Знал бы, сало привез. Давай завтракать! Неси все, что надо для завтрака.
Павел помогал родным убирать урожай, и все с шутками-прибаутками: они-то и помогли ему познакомиться с Натальей. Она заинтересовалась, почему это соседка все смеется за работой, так и познакомились. Время спустя Павел и Наталья, как говорится, сошлись и прожили вместе 20 лет.
Наталья заходит во двор, открыв калитку огорода: за ее плечами на высоких желтоватых стволах початки кукурузы. По лицу женщины видно, что некогда она была хороша собой: застенчивые движения, жесты. Трясущиеся от старости руки. Со слезами в голосе признается:
- Как тяжело стало одной...
И уже в доме говорит:" Не голый, не босый, еще бы пожил." -
- Он говорил что-то перед смертью? - спрашиваю я.
- Даже не балакав, и речи не вел. Говорил: Наталья, я хоть и умру, а до тебя все равно прийду. Оттуда еще никто не возвращался... «
На встречу с дядей мы опоздали на две недели. Последние 20 лет он жил в поселке Низы, там и завещал похоронить себя.